— Далеко собрался, принцесса? — ехидно прозвучало над самым ухом.
Воротник куртки врезался в горло, капюшон треснул от натяжения, и Майкл резко отлетел назад прямо в объятия второго преследователя — крупного черного парня, от которого разило потом, чесноком и марихуаной.
— Отвалите! — выкрикнул он, но в ответ получил лишь еще один толчок, уже в обратном направлении.
— Что он только что сказал? — спросил первый у своего дружка и снова толкнул. — Мне послышалось, или педик просил нас отвалить?
Пакет с продуктами выскользнул из рук, и его содержимое рассыпалось прямо у них под ногами.
— Ты купил это, что трахаться, голубок? Может, ты лучше отсосешь у меня?
— Эй! — раздался звонкий голос. — Вы двое, у вас какие-то проблемы?
Майкл повернулся и увидел хрупкую женскую фигуру в нескольких метрах от себя. Она стояла абсолютно спокойно, словно не чувствуя страха, держа руки в карманах короткого черного пальто. Подойти бесшумно ей удалось, видимо, благодаря мягким замшевым сапожкам на тонкой плоской подошве. Майкл понадеялся, что благодаря им же ей удастся быстро убежать и вызвать помощь. Но девушка убегать не собиралась, продолжая вопрошающе смотреть на двух громил, разглядывающих ее с не меньшим интересом.
— У нас нет проблем, крошка, просто учим педика уму разуму, — сказал первый.
— И давно ты с дерева спустился?
— Что? — на лице громилы отразилось такое недоумение, как будто его спросили, чему равен корень из девяти.
— Я спрашиваю, давно ты спустился с дерева, деревенщина? Здесь тебе не каменный век! — Она не двинулась с места.
Майки почувствовал, как хватка парня ослабла, и по-настоящему испугался за девушку. Он уже привык к выпадам гомофобно настроенных идиотов, с которыми приходилось сталкиваться еще со времен средней школы, но будучи геем, мужчиной быть не перестал.
— Сучка, ты возомнила себя защитницей педиков? — второй выпустил Майки и двинулся вперед.
Нужно было что-то сделать. Он сжал брелок в кулаке, пропустив ключ между средним и указательным пальцем. Один удар, желательно в район шеи, и тогда можно будет сбежать. Громила подошел впритык к девчонке и навис над ней, тяжело дыша. Влюбленная парочка, проходящая мимо, поспешно свернула на другую сторону улицы и скрылась за углом. Трусливые ублюдки!
— Хочешь, чтобы и тебя научили уму разуму, сучка? — в хриплом голосе слышалось только одно — угроза.
«Беги, — мысленно взмолился Майки, — беги и позови на помощь».
— Нет, не думаю, что хочу этого, — спокойно ответила девушка, не сдвинувшись с места и даже не вынимая рук из карманов.
— Тогда испарись! Пока я не решил подравнять твое милое личико. — Раздался щелчок, и в полумраке блеснуло лезвие в дюйме от ее лица.
Майкл сделал было шаг вперед, желая отвлечь внимание, но подельник черного парня снова дернул за капюшон.
«Никаких больше капюшонов, — промелькнула мысль, — никогда и ни за что! Если выживу!»
— Окей, большой парень, — кажется, она оценила угрозу, сделав два шага назад. — Как скажешь! Уже ухожу.
Майки выдохнул.
— Только вот…
Здоровяк уже собирался вернуться к тому месту, на котором его прервали, но обернулся на ее голос. И это он сделал зря. Ее маленькая рука мгновенно выпорхнула из кармана, раздался протяжный «пшик», а затем мужчина заорал и рухнул на колени, вцепившись в собственное лицо.
— Привет, милый!
Она спорхнула с дивана, словно яркая бабочка с цветка, и влетела в его объятия.
— Я скучал по тебе, chérie, — Франсуа проигнорировал подставленные губы и поцеловал ее в нос.
— Как долетел?
— Спал весь полет, — это была ложь.
Но теперь он не мог рассказать ей, что несколько часов между небом и землей провел, общаясь с соседом — до того сексуальным, что хотелось заняться сексом в тесной кабинке туалета. И это был как раз тот редкий случай, когда не важно, кто принимает, а кто подает. Визитка жгла карман изнутри, заставляя чувствовать угрызения совести, но обсуждать, как раньше, парней со своей будущей женой казалось кощунством.
— Я тоже скучала по тебе, — прошептала Миа, уткнувшись носом в его шею. — Ты даже представить себе не можешь, как сильно.
— Почему? Могу.
— Я тебе не верю, — она шутливо куснула его в плечо. — Наверняка ты нашел кого-нибудь, кто развеял твою тоску. Как он выглядел на этот раз? Высокий блондин? Смуглый брюнет? Расскажи мне.
«И тот, и другой, — подумал он, — и еще один — бесподобно рыжий», — а вслух сказал:
— Невестам такое не рассказывают.
— Да брось! Мы ведь не среднестатистическая пара!
— Расскажи лучше, как ты себя чувствуешь, — перевел тему Франсуа. — Как малыш?
Миа отодвинулась от него и потупила взор, рассматривая узоры на ковре под ногами. Ее пальцы теребили серебряный кулон на груди.
— Нет никакого малыша, — наконец выдохнула она.
Он не сразу понял сказанного.
— Повтори.
— Нет никакого малыша, — повторила она. — Я не беременна.
— Ты сделала аборт? — Он сжал ее плечи и встряхнул. — Ты с ума сошла?
Глядя в ее расширившиеся от испуга глаза, Франсуа не мог поверить, что для него это действительно важно. Но это было важно, черт возьми! Как она могла убить своего ребенка? Ради Бога, это же Миа — его ангел, самая добрая девушка на свете! Невозможно!
— Зачем ты сделала это? Я же сказал, что приму этого ребенка! Я сказал родителям, что стану отцом!
Возмущение клокотало в груди раскаленной лавой в жерле вулкана. Он почувствовал горечь разочарования и отвернулся от нее, не зная, как себя вести.
— Милый, — ее пальцы коснулись плеча. — Ты все неправильно понял.
Франсуа стряхнул ее руку, и обернулся.
— Ребенка не было. Я ходила к врачу. — Миа не выглядела расстроенной и даже несмело улыбнулась. — Это был гормональный сбой. У меня просто был стресс.
Он мысленно перебрал все французские ругательства, которые знал, но промолчал. Подсознание вопило — ложь, ложь, ложь! Но разум говорил, что эта девушка никогда ему не врет. Или он думал, что не врет. Так полюбившаяся им обоим квартира вдруг показалась холодной и неуютной.
— Иисус, Мария, Иосиф! — закричала она. — Ты не веришь мне? — с губ сорвался горький смех. — Не думала, что доживу до этого дня!
— Je veux te croire… — выдавил он из себя, наконец, потому что позабыл от волнения английский язык, но быстро взял себя в руки. — Почему ты не позвонила, почему не сказала мне?
— Ты хотел услышать это по телефону?
— Я хотел правды от тебя. Я хочу правды сейчас. У меня чувство, что меня использовали! Тогда зачем это все? Зачем этот брак? — последний вопрос прозвучал тихо.
