– Не знаю.
Вив нахмурилась.
– Я что-то не улавливаю, Джек.
– Она меня бросила. Вернулась в Англию. Во всяком случае, отправилась в Марсель сегодня утром. Чтобы успеть на лондонский рейс.
– Ох, Джек, дорогой мой, прости, – сказала Вивьен сочувственно. – Казалось, вы с ней так подходите друг другу. Лучше не бывает. Я надеялась, что ты наконец-то нашел женщину, которая тебе нужна. Что же случилось?
– Она забеременела.
– И? – Вивьен подняла бровь.
– Наши взгляды разошлись. На ребенка. Она хочет. Я – нет. Она стала бить копытом. Мы поспорили. Она сказала, что будет рожать. Что бы я там ни говорил и ни думал. Под конец дошло до криков. И она уехала.
– И ты дал ей уйти?
– Да.
– Какой же ты глупый! Какой тупица! – воскликнула Вивьен, ошеломленно глядя на меня. – Как ты мог упустить такую замечательную женщину?
Я вздрогнул от ее взгляда.
– Видишь ли, Вив, я не хочу жениться, – сказал я наконец. – И определенно не хочу иметь детей. Она же полна желания родить. Против моего желания. Когда она сказала, что уезжает, я ее не останавливал. Оно и к лучшему. Надолго нас с ней не хватило бы.
Вивьен долго разглядывала меня. Потом сказала тихо, но страстно:
– Ты просто дурак, Джек Лок. Ты совершил величайшую ошибку в своей жизни.
Как-то раз я услышала, что мой брат Джек сказал Вивьен, будто я слабенькая. Мне странно было слышать это от него. Совершенно ошибочное утверждение.
Я отнюдь не слабая женщина.
Напротив, я – сильней многих известных мне людей и в умственном, и в физическом смысле. Мой отец, конечно, всегда знал это. Вот почему он говорил, что я – истинная Лок, и по рождению, и по воспитанию.
Себастьян видел во мне воплощение характера Локов и даже утверждал, что во мне живет дух Малькольма Лайона Лока, этого великого шотландца, основателя нашей династии.
Это правда. Я унаследовала многие свойства, сделавшие нашу семью великой. У меня железная воля, решительность, самоотверженность, дисциплинированность, необыкновенная выносливость и склонность к трудной работе.
В делах я жестока и безжалостна, и мой муж Джеральд говорит, что я – прирожденный барышник с ледяной водой в жилах, когда речь идет о торговых сделках и оборотах.
Отец называл меня законченной притворщицей и самой умной лгуньей из всех, каких он только видел. Он считал, что я умею хитрить даже лучше, чем его отец Сирес. Себастьян смеялся, сообщая мне об этом, и я знаю, что он расценивал это как комплимент. Хотя, если он говорил Вивьен, что я лгунья, – а в глубине души я уверена, что говорил, – то, скорее всего, в уничижительном смысле. Он всегда и все ей поверял с тех самых пор, как она вошла в нашу жизнь. Ей было двенадцать лет, мне – только четыре.
Тем не менее он гордился мной, гордился моими талантами и способностями, особенно моей способностью вести дела. Как только я стала взрослой, он ввел меня в нью-йоркское отделение «Лок Индастриз».
Вот уже несколько лет я руковожу английским отделением «Лок Индастриз» в Лондоне, и когда я в последний раз говорила с отцом незадолго до его смерти, он признал, что я проделала превосходную работу. Он был очень горд за меня.
– Ты нашей породы, Люси. Хорошо сработано, дорогая!
Во время этого разговора, который происходил за обедом в его доме в Манхэттене, он спросил, не захочу ли я вернуться в нью-йоркское отделение. Именно там я начала свою деловую карьеру, окончив Йейльский университет. У Себастьяна для меня была должность вице-президента компании, руководящего всеми «женскими» отделениями компании.
С тех пор я размышляю над этим предложением. Очень соблазнительно. Единственное, что я должна сделать, – это сказать Джеку, чтобы он все устроил. Он обедал тогда с нами, не мог не заметить энтузиазма Себастьяна и моего и сделал кое-какие замечания. Мой муж не возражает: скорее, Джеральду понравилась идея переехать в Нью-Йорк, где он сможет работать в американском отделении своего семейного инвестиционного банка.
Если говорить откровенно, главой компании должна быть я, а не брат. Он следит за ходом дел издали, также, как это делал отец в течение многих лет. По-моему, этого не достаточно, хотя исполнительный директор вполне компетентен, и Себастьян сам нашел его десять лет назад.
Я предпочитаю заниматься делами непосредственно на месте, и поэтому, как мне кажется, принесу компании больше пользы. Я очень хочу руководить «Лок Индастриз» вместо Джека, и я не сомневаюсь, что он с радостью согласится на эту замену.
Брат любит шато и виноградники больше всего в жизни. Имением он управляет хорошо. Я горжусь, что он достиг таких успехов в виноделии, и что его вина считаются винами высшего качества. Он сделал это сам, с помощью Оливье Маршана.
Никто не убедит меня, что Джек по-настоящему интересуется «Лок Индастриз». Он был ее председателем и делал то, что делал, только потому, что ему годами вбивали в голову, будто это главная роль в его жизни. Долг, долг, долг, – только и твердили Сирес и Себастьян. Думаю, что в глубине души он ненавидит «Лок Индастриз». Я ее люблю, я живу ради нее.
Час назад Джек звонил из Экс-ан-Прованс. Он отменил свою поездку в Лондон, которую хотел предпринять в выходные дни на этой неделе. И я почувствовала, что с ним что-то произошло. Я собиралась поговорить с ним о «Лок Индастриз» и вообще о делах.
Теперь этот разговор придется отложить до следующего месяца, когда он приедет к нам на прием в честь дня рождения Джеральда.
В данный момент Джеральд находится в Гонконге в деловой поездке: он вернется к концу недели. Мысль о муже заставила меня встать из-за рабочего стола и подойти к зеркалу, которое висит на стене в гостином уголке, где находятся диван, кресла и кофейный столик.
Некоторое время я стояла перед зеркалом, рассматривая себя и гадая, что скажет Джеральд, увидев мой новый облик.
Сначала он очень рассердится, потому что я обрезала свои белокурые локоны. Но в конце концов привыкнет к этой короткой, похожей на шапочку, стрижке, более современной и более соответствующей моей худощавой фигуре, поскольку при такой прическе голова выглядит аккуратней.
За три недели отсутствия Джеральда моя фигура изменилась, хотя и не очень заметно. Я прибавила в весе. Не много, всего четыре фунта, но этого оказалось достаточно, чтобы я перестала выглядеть такой истощенной. Увеличившийся вес произвел опустошение в моем гардеробе: большая часть одежды стала мне мала. Придется ее сменить. Я заказала несколько новых костюмов для работы, и на следующей неделе они будут готовы.
Я довольна прибавкой в весе. Я не только стала выглядеть лучше, я стала лучше себя чувствовать. Фунты наращивались совершенно естественным путем, начиная с декабря, потому что я неожиданно стала нормально есть.
Конечно, я не сидела на диете все эти годы. Просто у меня никогда не было аппетита. С тех пор, как мне исполнилось двадцать лет, я утратила вкус к пище. Это случилось потому, что Себастьян посмеялся над моим весом и сказал, что я толстая. «Прямо толстушка», добавил он довольно жестоко, и на следующий день у меня пропал аппетит. В сущности, я заставляла себя не чувствовать голода, и поэтому многие годы жила впроголодь.
Джеральд давно хочет иметь ребенка. Теперь и я этого хочу. Сейчас самое время. Мне двадцать восемь лет. Джеральду – тридцать три. Прекрасный возраст, чтобы обзавестись детьми.
Я хочу наследников. Сыновей и дочерей. Они омолодят исчезающую династию, в которую превратились Локи. Я хочу, чтобы именно мои дети продолжили род, ввели семью в XXI век, приумножили наши богатства и сохранили традиции, заложенные почти два столетия назад.
Отвернувшись от зеркала, я заколебалась, потом, поддавшись внезапному импульсу, вышла из офиса и поспешила по коридору в комнату правления.
Войдя туда, я закрыла дверь и зажгла свет. На стенах этой комнаты висят портреты людей, сделавших нашу семью великой.
По правде говоря, я не нуждаюсь в напоминании о своей замечательной родословной. Сведения о ней впечатались в мой мозг, еще когда я была ребенком, и уже тогда меня преисполнила гордость от того, что я – Лок, что я происхожу от длинного ряда талантливых предпринимателей.
Мой отец прозвал их «баронами-разбойниками», но я никогда не воспринимала их таким образом. Это мои кумиры, неважно, разбойничали они когда-то или нет.
Мне нравится время от времени разглядывать их портреты. Это – копии с оригиналов, находящихся в комнате правления в Нью-Йорке. Я заказала известному художнику сделать с них копии для лондонского правления, и по моему мнению, копии получились лучше оригиналов. Сходство лиц, изображенных на портретах, всегда вызывало у меня желание достичь еще больших высот. Это стало своего рода ритуалом – разглядывать портреты своих предков. Каждый из них привлекает меня; каждого мне хотелось бы знать лично.
