Она схватилась руками за горло, где только что было лезвие ножа, не сомневаясь, что нащупает кровь. Но пальцы остались чистыми. Тем не менее она была твердо убеждена, что получила предупрежделие об опасности.
– Почему ты кричала, Ройс? Теперь соседи вызовут полицию.
Она уперлась головой в край ванны, забыв, что пузырьки – недостаточное прикрытие для обнаженной груди.
– Иначе было нельзя.
Митч озадаченно посмотрел на нее. Она обратила внимание, что он снял галстук и расстегнул рубашку. Рукава рубашки были закатаны до локтей. Он щелкнул рычажком, чтобы пробка выскочила из стока.
– Вылезай.
Ройс не сразу сообразила, что в ванне стремительно убывает вода. Скоро в ней ничего не останется, кроме нее – голышом – и бесполезных пузырьков.
– Мне приснилось, что меня пытаются убить.
Митч подал ей махровый халат и деликатно отвернулся. Она встала. Пузырьки доходили ей до колен. Он вытащил ее из ванны, не дав завязать пояс халата. Как только ее ноги коснулись холодного кафеля пола, она едва не потеряла сознание от страха и изнеможения.
Ее по-прежнему не покидала мысль, что этому дому присуща какая-то тревожная несуразность. Усталость лишала ее способности решить очередную загадку.
– Я серьезно, Митч, – пробормотала она, пока он с непонятным выражением на лице растирал ее халатом. – Меня пытались убить.
Он заглянул ей в глаза. От его напряженного взгляда у любой женщины перехватило бы дыхание. Он высвободил из-под тяжелого ворота халата ее густые волосы.
– Послушай, ангел мой…
Его проникновенный тон заставил ее вздрогнуть. Ангел? Разве они не в аду?
– Тебе уже целую неделю не удается толком выспаться.
АНГЕЛ. Ласковое словечко не давало ей опомниться.
– От недосыпа недолго рехнуться и стать параноиком. Лишение сна – вернейший способ промывки мозгов.
– Это был не столько сон, сколько предчувствие.
– С тобой это часто бывает?
– Нет, впервые.
– Значит, это был кошмар, только и всего.
– Не кошмар, а предупреждение, – возразила она, позволяя ему вести ее в спальню. Сон был очень странным, в нем присутствовало какое-то вопиющее несоответствие. Но ее мозг отказывался работать.
– Они убили дядю Уолли. – Эта фраза вырвалась у нее непроизвольно, но она знала, что попала в точку. Точно так же она не сомневалась, что только что ей угрожал ножом психопат.
Вместо ответа Митч отбросил с кровати покрывало и осторожно опустил ее.
– Мы вернемся к этому разговору завтра.
– Ты мне не веришь. – Она заметила, что его больше привлекает незастегнутый халат у нее на груди, чем ее слова. – Меня кто-то преследует.
Митч присел с ней рядом и дотронулся до ее щеки.
– О том, где ты, знаем только мы с Полом. Герт – женщина, которая будет тебя охранять, – особа не из робкого десятка. Такие, как она, создали СС. У нее черный пояс каратистки и «магнум» на бедре.
Он приобнял ее, прижал к своей широкой груди. Она удивилась чувству надежности, охватившему ее в его объятиях, хотя она знала, что он ошибается: дядя Уолли убит, теперь очередь за ней.
Пока что она утешалась присутствием рядом сильного мужчины, заботящегося о ней. Она произнесла про себя: «Я в безопасности. Со мной Митч» – и окончательно уверилась, что угодила в ад.
Он дотронулся губами до ее лба; у нее шла кругом голова, ей было сложно определить, случайность это или поцелуй.
Он хотел встать, но она уцепилась за его руку.
– Спи, – сказал он. – Я побуду рядом. Мне надо подготовиться к завтрашнему процессу.
Она, не помня себя, потянулась к нему, не давая уйти. Он наклонился, и она обхватила его мускулистые плечи, прижалась к груди.
– Не бросай меня, – прошептала она. – Мне страшно!
Он опять обнял ее.
– Я никому не позволю тебя обидеть. – Он погладил ее по всклокоченной голове, слегка провел рукой по шее. – Даю слово.
– Митч? – Она даже не произнесла, а выдохнула его имя, все больше успокаиваясь, и дотронулась губами до его горла. Его рука застыла, отеческие ласки прекратились. – Обними меня!
– Ройс!.. – Он отпрянул.
Но она не хотела его отпускать. Унизительный страх забылся, но ей было куда надежнее в его объятиях. Она была ласкова от природы. Он стал укачивать ее. Она как бы невзначай запустила руку ему под рубашку, прикоснулась к волосам у него на груди. Мгновение – и она, не сознавая, что делает, уже принялась ласкать его налитую грудь.
– Ройс! – повторил он.
Несмотря на изнеможение и недавний смертельный испуг, она не лишилась чутья, а оно подсказывало, что он нуждается в ней так же сильно, как и она в нем. Сделка будет обоюдовыгодной, тем более что ей не улыбалось провести ночь в одиночестве. Она откинула голову, подставила ему губы, не возражая против того, чтобы халат окончательно распахнулся.
Он сжал ее лицо ладонями и впился ртом в податливые губы. От его поцелуя ее пронзило током с головы до ног. Началась восхитительная пляска двух языков. У нее уже болела грудь, особенно соски. Она подозревала, что существует причина, по которой ей не следовало бы так забываться, но никак не могла сообразить, в чем же она заключается.
Она сама направила его руку себе под халат. Не нуждаясь в дальнейшем руководстве, он самостоятельно нащупал один напрягшийся сосок. Она запустила пальцы ему в волосы и стала ожесточенно массировать ему затылок. Митч растянулся с ней рядом, распахнул на ней халат. Ее кожа оставалась после ванны розовой, влажной, пахнущей лавандой.
– Не останавливайся! – Неужели это были ее слова?
Его теплая, сильная ладонь легонько сдавила ей правую грудь. От прикосновения к ткани его рубашки сосок напрягся еще больше.
– До чего ты сексуальна, Ройс!
Осмелев от его поощрения, его страсти, она занялась исследованием содержимого его брюк.
Там стояла тропическая жара. Сначала она потеребила густые заросли, потом с уверенностью, не поколебленной бессонницей, взялась за могучий вал, погладила чувствительный кончик.
Инстинкт не подвел ее: Митч застонал и пробормотал:
– Черт, что ты делаешь?
Она продолжила исследования. Взвесив все найденное на ладони, она уважительно произнесла:
– Вообще-то я не удивляюсь, Митч. Я всегда знала, что у тебя крупный калибр.
– Это верно. – Его рука уже находилась у нее между ног, губы теребили изнывающий сосок. Действия языка стали напористыми, пальцы, раздвинув нежные складки, нашли главную точку и принялись за нее.
Она напряглась, потом ее охватила нега; ей казалось, что она падает в пустоту. Язык, обрабатывающий ей грудь, и умелые пальцы действовали в унисон. Сопротивляться было невозможно, да и не нужно. Она широко развела ноги, крепко взялась за его крупнокалиберное орудие.
