Дюран победно оглянулся на обескураженных журналистов. Кларенс заколебался. Следует ли ему немедленно выгнать прессу? Пока что на его счету числился всего один изгнанный из зала суда – пьяный, которого вырвало сразу после того, как он отказался признать себя обвиняемым.
Кларенс ударил молоточком по видавшему виды столу и провозгласил:
– Судебный пристав, очистите зал. Заседание продолжается.
Абигайль Карнивали снова вскочила, на этот раз вне себя от злости.
– Ваша честь, ввиду огромного количества кокаина, обнаруженного по месту жительства обвиняемой, и опасности, которую она представляет ввиду этого для общества, штат требует залога в сумме одного миллиона долларов.
– Господи! – пробормотал Кларенс. У него перед глазами лежала таблица залогов, и он видел, что обвинение допускает явный перебор.
– Ваша честь, – продолжала Абигайль, – у нас есть основания предполагать, что мисс Уинстон в состоянии покинуть страну. Она долгое время жила за границей и имеет родственников в Италии.
Ройс отчаянно клонило ко сну, у нее все плыло перед глазами, вся энергия уходила на то, чтобы оставаться в состоянии бодрствования. Она пыталась сосредоточиться на доводах Абигайль в пользу названной астрономической суммы. Таких денег ей не собрать никогда в жизни. Даже если бы она отыскала дядю Уолли, у него не нашлось бы таких денег. Она посмотрела на Митча; по его неповторимому профилю невозможно было понять, что у него на уме. Почему он не сказал ей, что возникнет проблема с залогом? «Доверься мне!» Значит, он снова обвел ее вокруг пальца?
– Ваша честь! – Митч встал, держа в руках бумаги. – Разрешите подойти к суду.
Судья Сидл немного помялся и ответил:
– Разрешаю.
– Я приготовил список подсудимых, которым за последний год было предъявлено обвинение в хранении наркотиков с целью перепродажи. Ни за одного из них обвинение не требовало столь высокого залога, хотя многие из них – рецидивисты, известные торговцы наркотиками. Среди них немало иностранных граждан, способных в любой момент удрать в Южную Америку.
Ройс напряглась, ожидая ответа Абигайль. Эта женщина была потрясающе красива, уверена в себе, холодна. «Черная вдова», – подумала о ней Ройс. Митч подошел к Абигайль и передал ей бумаги. Они встретились взглядами, и Ройс усомнилась, что эти двое были когда-то любовниками. Скорее они напоминали боксеров на ринге, ожидающих первого гонга.
Неужели между ними была любовь? Ройс не хотела размышлять на эту тему сейчас, когда так много было поставлено на карту. Вместо этого она стала наблюдать за судьей Сидлом, его прыгающим кадыком. Он казался ей растеряннее и обвинителя, и защитника. Захаживал ли он в тюрьму? Знает ли он, что с ней будет, если он согласится потребовать заведомо нереальный залог?
– С каких пор, – продолжал Митч ледяным тоном, – прожженные торговцы наркотиками выходят сухими из воды, а законопослушные граждане, ни разу не покушавшиеся на кодекс, ставятся перед необходимостью платить больше максимума? – Он бросил уничтожающий взгляд на Абигайль. – Ваша честь, я благодарен вам за мудрое решение удалить прессу. Как бы она расценила потворствование заместителя окружного прокурора торговцам наркотиками?
Ройс не сдержала улыбки, видя, как лицо лощеной Абигайль Карнивали приобретает цвет спелого баклажана. Она одернула себя: пытка еще не окончена. Препирательства продолжались довольно долго. Наконец судья Сидл вынес постановление о скромном залоге с небольшой надбавкой.
Дождавшись, пока судья удалится, Митч сказал Ройс:
– У меня есть залоговый поручитель. В качестве обеспечения мы используем твою «БМВ».
– Почему ты не сказал мне о проблеме с залогом?
– А ты испугалась, Ройс? – Его синие глаза вызывающе блеснули. – Я же просил тебя: доверься мне!
– Я имею право на осведомленность о существующих трудностях.
– Если бы это было серьезной трудностью, я бы поставил тебя в известность.
Переодеваясь из тюремного комбинезона в пресловутое платье с бисером, Ройс кипела от возмущения. Одновременно она была вынуждена согласиться, что Митч действует умело. Он переиграл Абигайль, воспользовавшись ее стремлением сохранить подобающий имидж и не запороть себе политическую карьеру.
Она уже признавала, что, имея адвокатом Митча, может уверенно смотреть в будущее. Ей не было свойственно хвататься за последнюю соломинку, и при иных обстоятельствах она постаралась бы обойтись без Митча. Однако обстоятельства были самые что ни на есть экстренные.
Она была на пределе сил, напуганная действиями неведомого противника. Ей был нужен Митч. Но Митч оставался злодеем: он намеренно бесил ее, требовал безоговорочного доверия, заставлял испытывать животный страх.
Он дождался ее появления и затащил на заднюю лестницу, чтобы уберечь от орды репортеров, поджидающей у выхода. Она думала, что они сядут в его «Вайпер», но вместо этого оказались в фургончике с надписью на дверце: «Пицца от Годзиллы: платишь за одну, получаешь две».
Внутреннее оборудование фургона напоминало начинку космической станции: Ройс никогда в жизни не видела столько электроники.
– Что это? – осведомилась она.
– Машина наблюдения. – Митч тронул водителя за плечо. – Познакомься: Пол Талботт. Он проводит расследование в интересах твоей защиты.
Фамилия «Талботт» запомнилась Ройс из материалов о Митче. На ее короткое приветствие Пол ответил так же кратко и завел двигатель. Ройс успела его разглядеть: светлые волосы, дружелюбные голубые глаза, сложение полузащитника из американского футбола.
Митч сел с ней рядом.
– Фургоны, развозящие пиццу, машины телефонных компаний – привычное зрелище в любом квартале. Пол проводит расследование, не вызывая ни малейших подозрений. Если Пол велит тебе сделать то-то и то-то – подчиняйся без рассуждений. Пол выступает от моего имени. Иногда другие дела не позволят мне быть рядом.
– С удовольствием буду сотрудничать с вами обоими, но настаиваю, чтобы меня держали в курсе дела. – Она выдержала негодующий – а какой же еще? – взгляд Митча, но прилив адреналина, испытанный в суде, кончился, и она чувствовала вялость. – Это не игра: под угрозой мое будущее.
Митч положил ей руку на плечо – теплую, дружескую руку.
– Ладно, объясняю. Пол везет тебя в квартиру, где ты поселишься…
– Хочу домой! – Господи, только бы очутиться в родной кровати! Она знала, что теперь ее окружают сплошные загадки, но была настолько измотана, что не могла заниматься разгадыванием ребусов и даже связно размышлять. Немного поспать – и она придет в норму. Только бы уснуть!
