— Я-то думал, ты раздобыла какое-то зелье и решила поделиться с нами, — пробурчал Джордан. Он стоял у окна, спиной ко всем нам. Он и Клэр, похоже, никогда больше не посмотрят друг другу в глаза, подумала я.
— Легче, Джордан, — предупредил Адам. Сидел он в непринужденной позе, но голос звучал твердо.
— Да ну, Адам, ты готов жрать червей, если мамочка велит, но неужели ты согласен с этой чушью насчет «прекрасной реальности»?
Клэр вдруг согнула свою напряженную спину и через плечо оглянулась на Джордана.
— Мне очень жаль, если твоя жизнь тебе не по душе. Но почему все мы обязаны это слушать?
Усмешка Адама вспыхнула как сигнальная ракета.
— Мы лучше послушаем твой диск, когда он выйдет… когда бишь он выйдет?
Я не успела ни о чем подумать, когда Джордан кинулся на брата. Я просто шагнула и встала между ними, вытянув одну руку вперед, чтобы остановить Джордана, а другую — назад, придерживая поднявшегося с дивана Адама. Ни Оливия, ни Клэр не шелохнулись — то ли не среагировали так быстро, как я, то ли их вполне устраивало мое превращение в границу между противоборствующими группировками.
На этот раз братья совладали с собой и не попыталась достать друг друга через или вокруг меня, но пыхтели они громко. Успокоившись, я опустила руки.
— Вот это да! Я бы не прочь поужинать вместе с вами в День благодарения. Наверное, это что-то.
— Вам тут делать нечего, миз Форрестер, — возмутилась Клэр и даже попыталась приподняться с трона.
— Вообще-то есть чего, — возразила я. — Во-первых, похоже, что только я могу предотвратить драку, а во-вторых, я пишу статью об Оливии, и мне интересно посмотреть, как вы примете ее заявление.
— Проваливайте. — Клэр поднялась-таки с кресла и двинулась мимо нас к двери. — Я не собираюсь мириться с этими нелепыми выходками.
— Отдай мне пленки, и я уйду, — посулила Оливия.
— Какие пленки? — спросил Адам.
— Пленки из отеля.
Адам выдохнул так резко, словно Оливия лягнула его в живот, а то и пониже. Не успел он промолвить и слова, как Клэр обернулась и ледяным взглядом заткнула ему рот — даже меня, стоявшую рядом с Адамом, пробрал холод. И поделом: в следующую секунду ледяной взгляд переместился на меня.
— Это вы его подговорили?
— Я? Подговорила?… — Знать бы еще, в чем меня обвиняют, но в любом случае я не собиралась признаваться в какой-либо провинности перед яростной Клэр.
— Из Оливии как таковой сюжета не выжмешь, и вы придумали историю поинтереснее?
— Во-первых, — как могла ровно заговорила я, — Оливия более чем интересна сама по себе. Во-вторых, если б мне понадобился крутой сюжет, я бы добавила коктейли и пистолеты на столах и камеры по углам. Но, как видите, я стараюсь не запечатлеть бурную сцену, а положить ей конец.
— У мамы не сложились отношения с прессой, — вставил Адам.
— Все прочие отношения в ее жизни складывались как нельзя лучше? — невинно осведомилась я.
К моему изумлению, Адам одобрил дерзкую шутку, а Клэр только зашипела, словно холодная вода на раскаленном металле.
— Пленок из отеля не существует, — чуть ли не по слогам произнесла она — конечно же такая дура, как я, может и не понять. — Я сожгла их после смерти Мики.
— Лжешь! — взорвалась Оливия. — Я сама их слышала!
Клэр отмахнулась, сосредоточив все свое внимание на мне.
— У Рассела была навязчивая идея, будто часть пленок могла уцелеть. Очевидно, эту фантазию унаследовала от него Оливия. Кстати, если бы пленки существовали, их унаследовала бы я.
— Вранье! Вранье! Мика передал пленки моему отцу, а отец завещал их мне!
Может быть, для разнообразия мне следовало вклиниться между двумя разъяренными женщинами? Но я еще не отошла от изумления после реплики Клэр.
— Как сожгли? Они же бесценны…
Лицо Клэр перекосилось.
— Какая разница? Я потеряла все лишь потому, что он не умел быть трезвым или… — Ее взгляд отлепился от моего лица и метнулся к Джордану.
— Или верным? — Он произнес это как старую семейную шутку, но Клэр содрогнулась, словно ей острие вошло между ребрами. Подумать только, она прославилась тем, как великодушно приняла Бонни и Джордана под свое крыло, а выходит, измена Мики мучила ее и сейчас, спустя столько лет после смерти изменщика. Открытие сродни откровению, что миссис Санта-Клаус не любит гномиков.
Молча, покусывая губы, Клэр смотрела на пасынка, а тот с довольным видом дожидался, что же она ему ответит. Адам сделал шаг вперед, и я вцепилась в его рукав, но он успокоительно похлопал меня по ладони, и я убрала руку. Он двинулся не к брату, а к матери, легонько погладил ее по плечу, и Клэр, словно встряхнувшись, обернулась к Оливии:
— Знаешь, Оливия, я очень беспокоюсь за тебя.
— Что-о? — Вновь попав в поле ее зрения, Оливия явно растерялась.
Клэр взяла обе руки Оливии в свои. Может быть, она пыталась изобразить материнскую ласку, но мне это движение больше напомнило жест феодала, который сжимает в своих ладонях руки вассала.
— Я ведь знаю, каково это — потерять человека, который был для тебя всем. Мы стараемся, как можем, поддержать тебя, дорогая, но уже ясно, что мы не в силах сделать все необходимое. У тебя есть коллега, с кем ты могла бы поговорить? Кто-то, кому ты доверяешь?
Слова Клэр не сразу дошли до сознания слушательницы. Поняв их смысл, Оливия резко высвободила руки.
— Со мной все в порядке, — отрезала она.
— Да нет же, — ласково и внушительно, как и полагается говорить с больными людьми, настаивала Клэр. — Горе, стресс — обычные вещи. Тебе надо поскорее обратиться к психотерапевту, тебе помогут, и нам всем станет легче.
— Всем? — не удержалась я.
— Ее болезненные фантазии отнимают у вас время и нас всех выставляют в ложном свете. — Клэр и со мной заговорила снисходительно, как с больной.
— Пленки из отеля — не фантазия. — Оливия уже не могла сдержать слез.
— Фантазия, моя милая, фантазия, — твердила Клэр.
— Пленки существуют, и я требую, чтобы ты их вернула! — Голос Оливии взмыл вверх, но силы в нем не чувствовалось. Она растерянно оглянулась на меня в поисках поддержки, но что я могла сказать? А что, если Оливия все выдумала? Или Клэр прекрасно знала, где эти пленки, и нарочно сбивала нас с толку? Если пленки у Клэр, означает ли это, что она убила Рассела Эллиота?
— Вот же чушь! — помотал головой Джордан.
Клэр приветствовала его быстрой усмешкой:
— Рада, что ты это понял, Джордан.
— Ты рада? Да ты никогда ничему не рада, и теперь я понял почему.
