— Не знаю, чего ты ожидал, — бросил он сухо, — но вот что получил.
Итак, с этим делом было покончено. Впервые Роберт полностью согласился со своей сестрой Элен. Литтоны были блестящи, непредсказуемы и очаровательны. Но они не могли подчиниться общепринятым нормам поведения и были не в состоянии помочь сами себе. И поэтому они были непереносимы.
К своему изумлению, он обнаружил, что легко забыл Эмму. Он смог выбросить ее из головы так же равнодушно, как старый хлам, хранящийся в темных углах пыльного чердака. И его жизнь вдруг стала такой насыщенной, и пустота, образовавшаяся после ее отъезда, почти сразу заполнилась более важными делами.
В галерее было много работы. Его дни были заполнены чередой встреч с клиентами, иностранными посетителями и полными надежд молодыми художниками с большими папками, набитыми картинами. «Не может ли. Бернстайн организовать для них выставку, чтобы помочь разгореться искре таланта?» Обычно ответ звучал: «Нет. Не может». Но Маркус был добрым человеком, и они не отпускали ни одного молодого человека обратно в Глазго, Бристоль или Ньюкасл либо в другой город, где он жил, без плотного обеда и денег на обратный билет.
Роберт обнаружил, что ему нравится заниматься этим, и его энергия, запущенная на полный ход, не могла и не хотела иссякать. Он не тратил попусту время и намеренно посвящал свои часы, свободные от работы, Джейн Маршалл.
Их работа иногда заканчивалась в разное время, но это совсем не мешало любовникам. Он звонил ей и приезжал выпить в ее маленький домик по пути из галереи — и заставал хозяйку в переднике, за пришиванием бахромы к занавескам или вычерчиванием на миллиметровке зубцов ламбрекена. Время от времени она уезжала из города, и тогда он весь вечер яростно занимался каким-нибудь физическим трудом, копал землю в саду или косил траву.
Однажды на выходные они с Джейн поехали в Бошем, где у ее брата был маленький домик и катамаран, пришвартованный в неспокойных водах Харда. Они провели на воде все воскресенье. Был сильный бриз, на небе — яркое палящее солнце. В конце дня, устав на свежем воздухе, они пошли в деревенскую пивную посидеть, попить горького бочкового пива и поиграть в «монетку». Вернулись в Лондон очень поздно, подняв верх машины. По небу ветер гнал обрывки облаков прямо по звездам.
И вновь Элен завела:
— Думаю, тебе надо жениться.
Роберт ответил:
— Может, женюсь.
— Но когда? Чего ты ждешь?
Он не знал и не смог ответить. Но был уверен, что еще не настало время строить планы или анализировать чувства, которые он испытывал к Джейн.
Теперь Элен опять заставила его думать о делах. Она возвратилась с подносом и чаем. Поставив все на металлический столик, придвинула его ближе к Роберту. Раздался скрежет металла о мощеную дорожку. Элен сообщила:
— В обед звонил Маркус.
Маркусу надо было возвращаться в Шотландию. Шотландский баронет — большой любитель виски — хотел продать свои художественные ценности, а его сын препятствовал этому, так как был наследником и, очевидно, не хотел, чтобы они были проданы с бухты-барахты. Если наследник и соглашался продать картины, то просил за них в три раза больше, чем его страждущий папаша. После продолжительных дорогостоящих телефонных переговоров Маркус неохотно согласился приехать еще раз.
Бизнес всегда должен быть выше личных желаний. И раз уж приходилось спать на влажном белье и в ледяных комнатах и есть скверно приготовленную пищу, чтобы заполучить эти картины, то он был готов ко всем испытаниям.
— Как его дела?
— Он был очень краток. Не иначе как говорил из огромного зала, где из одного угла его слушал старый хозяин, а из другого — молодой.
— Он заполучил картины?
— Нет. Но получит. Если не все, то многие.
Она ушла по траве, чтобы включить фонтан.
— Что касается Рейнберна, то он не отступится, — сказала она, полуобернувшись к брату. — Тут он за ценой не постоит.
Роберт налил себе чаю и начал читать вечернюю газету. Когда Элен вернулась, он передал развернутую газету ей.
— Что там? — удивилась она.
— Эта девица. Дина Бернет.
— Кто она?
— Тебе уже пора знать ее в лицо. Это молодая актриса, у которой расторопный продюсер. Каждый раз, раскрывая газету или журнал, видишь ее на снимках за пианино, или гладящей котенка, или еще что-нибудь в этом духе.
Элен, глядя на нахальную вульгарную девицу на фотографии, изобразила гримасу отвращения и прочла вслух:
«Дина Бернет, рыжеволосая красавица, которая произвела на зрителей глубокое впечатление в телевизионном сериале «Детектив», сейчас репетирует новую пьесу Амоса Монихана «Стеклянная дверь» — первую серьезную роль в театре. «Я боюсь, — сказала она нашему специальному корреспонденту. — Но также горжусь, что меня выбрали для этой замечательной пьесы». Госпоже Бернет двадцать два года, и она родом из Барнсли».
— Я не знала, что готовится новая пьеса Амоса Монихана. Кто ее ставит?
— Мейо Томас.
— Ну, в таком случае она действительно хорошая актриса. Удивительно, что и люди с очень глупыми лицами могут обладать талантом. Но почему ты вдруг показал мне это?
— Да так. Просто Джейн работает над ее квартирой. Сначала все было довольно скромно, но как только она получила эту роль, то решила потратиться на отделку. Ну, ты понимаешь, зеркальные ванные и покрывала из белой норки…
— Очень мило, — похвалила Элен. Она бросила газету ему на колени. Было жарко, не хотелось двигаться, чтобы ловить ее, и газета соскользнула с колен и упала на землю. Немного погодя Элен начала собирать посуду, взяла поднос и направилась в дом.
— Где ты будешь ужинать? — спросила сестра. — Едешь к Джейн или останешься здесь?
— Еду к Джейн.
— Хорошо. Я сама обойдусь и сыром. Слишком жарко, чтобы заниматься готовкой.
Она ушла, а Роберт закурил и продолжал сидеть, слушая воркование голубей и глядя на траву, где тени становились все длиннее. Как благословение Божье, наступала прохлада и покой. Докурив сигарету, он встал и пошел в дом, наверх, в свою квартиру, где принял душ, побрился, переоделся в джинсы и легкую рубашку. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Роберт готовил себе первую за вечер порцию выпивки. Налив полстакана содовой, он подошел к столу взять трубку. Это была Джейн.
— Роберт?
— Да.
— Дорогой, это я. Послушай, я только хотела предупредить тебя, чтобы ты не приезжал ко мне раньше восьми часов.
— Ты что, развлекаешься с любовником?
— Если бы! Нет. У меня будет Дина Бернет. У нее новая идея по поводу ванной, черт бы ее побрал, и она хочет подойти после репетиции, чтобы обсудить свои последние фантазии.
