— Вы думаете, спектакль будет иметь успех?
— По-моему, провал ему не грозит. Но я суеверна.
— А кого играете вы?
— О, одну из его многочисленных девушек, отличающуюся только тем, что она беременна.
— Очаровательно, — пробормотала Джейн.
— При всем при том, это вовсе не пошлятина, — заверила Дина. — Когда я первый раз прочитала сценарий, то не знала, плакать мне или смеяться. Жизнь, как она есть, мне кажется.
— Да… — Джейн допила свое вино, поставила стакан и посмотрела на часы. Затем с явным намеком произнесла: — Роберт, я иду переодеваться. Нам нельзя опаздывать, ведь нас ждут. — Она встала. — Дина, извини, пожалуйста.
— Все в порядке. И спасибо за консультацию по поводу ванной. Позвоню тебе в ближайшее время и сообщу свое решение.
— Да, пожалуйста.
Когда она ушла наверх, Дина еще раз доверительно улыбнулась Роберту:
— Надеюсь, я вас не задержала. Пойду, как только допью. Приходится жить в таком хлеву, что просто ужасно. Тут еще эта жара, вы согласны? Хоть бы гроза прошла! После грозы так прохладно.
— Без сомнения, сегодня вечером быть грозе. Скажите, как вам досталась эта роль?
— Ну, вы знаете, Амос Монихан написал пьесу. До этого он видел меня по телевизору в «Детективе», поэтому позвонил Мейо Томасу и сказал, что, ему кажется, я подойду для этой роли. Потом были пробы. Вот и все.
— А кто исполняет главную роль? Молодого человека, писателя?
— Здесь пришлось пойти на риск. Спонсоры хотели, чтобы его играла какая-нибудь знаменитость. Однако Мейо нашел совершенно нового парня, которого видел в провинциальном театре, и убедил спонсора дать ему шанс.
— Так у вас в главной роли неизвестный актер?
— Да. Почти, — согласилась Дина. — Хотя, можете мне поверить, актер он хороший.
Она допила свое пиво. Наверху туда-сюда ходила Джейн, открывала и закрывала ящики шкафов. Роберт встал, чтобы убрать пустые стаканы.
— Вы будете еще пить?
— Нет, спасибо. Я не стану вас больше задерживать. — Дина встала, одергивая платье, и, тряхнув длинными волосами, направилась к лестнице.
— Я ухожу. До свидания, Джейн.
— До свидания! — Теперь, когда клиентка, наконец, уходила, голос хозяйки звучал более дружелюбно.
Гостья направилась по лестнице вниз. Роберт последовал за ней, провожая, наклонился через ее голову открыть задвижку входной двери. Снаружи в горячем воздухе безветренного вечера дремали конюшни.
— В среду буду держать пальцы крест-накрест на счастье за вас.
— Дай-то Бог!
Они вышли на улицу.
— А как имя того молодого актера?
— Кристофер Феррис, — был ответ.
«Вот почему Джейн не хотела, чтобы мы с ней встретились», — подумал Роберт.
— Кристофер Феррис? Я его знаю.
— Да? Забавно!
— По крайней мере… знаком с его сестрой.
— Мне ничего не известно о его семье.
— Он никогда не говорил о ней? Ее зовут Эмма.
— Ни слова. Парни обычно не рассказывают о своих сестрах.
Дина засмеялась, захлопнула дверцу, но окно было открыто, и Роберт облокотился на него.
— Я бы хотел пожелать ему удачи, — сказал он.
— Завтра расскажу ему о вас.
— Могу я позвонить ему?
— Думаю, да. Но во время работы лучше не звонить. — И тут у нее возникла мысль: — Вот что я вам скажу. У меня где-то был номер его домашнего телефона. Я должна ему позвонить по просьбе Мейо и кое-что передать.
Девушка взяла с соседнего сиденья свою сумочку и начала копаться в ней; вытащила сначала сценарий, потом кошелек, шарф, флакон с маслом для загара, ежедневник. Полистала его.
— Вот. Флаксман-8881. Вам записать?
— Нет. Я запомню.
— Он, возможно, сейчас там. Не знаю, чем он занимается в свободное время. — Она опять улыбнулась: — Подумать только, как тесен мир!
— Да, мир тесен.
Она завела мотор:
— Приятно было познакомиться с вами. Пока!
Он отступил на шаг:
— До свидания.
Маленький автомобильчик проехал мимо конюшни; Роберт смотрел ему вслед. На перекрестке машина на мгновение притормозила, затем рванулась вперед и исчезла из виду. Звук ее мотора растворился в безликом гуле лондонского транспорта.
Молодой человек вернулся в дом, запер дверь и пошел наверх. Из спальни не доносилось ни звука.
— Джейн!
Она тут же начала двигаться, как будто была очень занята.
— Джейн!
— Что?
— Иди сюда!
— Я ещё не…
— Спускайся сюда!
Через минуту она появилась наверху лестницы, завернутая в тонкую рубашку:
— Что такое?
— Я хотел узнать насчет Кристофера, — сказал Роберт.
Женщина пристально посмотрела на него; лицо ее потухло и стало жестким.
— Что именно?
— Ты знала, что он занят в «Стеклянной двери», что все это время он был в Лондоне?
Она спустилась к нему; поравнявшись, холодно ответила:
— Да, я это знала.
— Но не сказала, мне. Почему?
— Возможно, не хотела поднимать тину со дна пруда. Кроме того, ты же обещал. Никаких Литтонов.
— А это тут при чем?
— А почему ты так переживаешь? Послушай, Роберт, я думаю, у меня ко всему этому такое же отношение, как у твоей сестры Элен. Бернстайн заботится, как ему и положено по долгу службы, о Бене Литтоне. И только. На этом его обязанности по отношению к этой семье должны кончаться. Я знаю, как туго пришлось Эмме, и мне жаль ее. Мы ездили с тобой в Брукфорд и видели тот убогий театрик и жалкую квартиру. Но она взрослый человек и, как ты сам признал, весьма умна. Ну что с того, что Кристофер в Лондоне? Не означает же это, что Эмму забросили. Это его работа, и я уверена, что и она все так воспринимает.
— И все же это не объяснение, почему ты не сказала мне.
— Очевидно, потому, что заранее знала, что ты начнешь бегать кругами, как овчарка, рисуя в воображении самое худшее, изводя себя только из-за того, что эта несчастная девчонка — дочь Бена Литтона. Роберт, ты видел ее. Она не желает, чтобы ей помогали. А если ты попытаешься это сделать, то просто окажешься помехой…
Он сказал, медленно выговаривая каждое слово:
— Не знаю, кого ты пытаешься убедить — меня или себя.
— Глупый, я хочу, чтобы ты взглянул правде в глаза.
— Правда, насколько мне известно, заключается в том, что Эмма Литтон живет одна в сыром подвале по соседству с пьяницей.
— Разве это не ее выбор? — Она бросила этот риторический вопрос, и прежде, чем он успел ответить, прошла мимо него к столику и начала возиться с пустыми стаканами и пробками от пивных бутылок, делая вид, что наводит порядок. Он грустно смотрел ей в спину, на ее аккуратную прическу, тоненькую талию, на маленькие ловкие руки. Чувствовалось, что она кипит от негодования.
