Смахнув слезинку, я рванула от окна и подбежала к нему.
— Нет, Дон! — Прокричала я, захлопывая дверь. — Нет, не смогу… я не…
— Что?
Развернув его к себе, я обхватила Дона за плечи.
— Я хотела помучить тебя! Хотела сделать тебе больно!
— Ты сумасшедшая, Джо!
— Знаю, ведь ты тоже такой! — Его ладони обхватили мое лицо. — Дон, возвращайся в Нью- Йорк вместе со мной! Ты не отделаешься от меня так просто!
— Согласен! — Проговорил он, впиваясь мне в губы.
Я лежал, не веря в свое счастье. Счастье? А может быть, наоборот, в свое несчастье, иногда эта любовь напоминает мне катастрофу, которая причиняет только боль, страдания…
Это ненормальное ощущение, потому что я чувствую себя мазохистом, странное чувство удовольствия с примесью горечи от наших постоянных ссор, делало меня счастливым. А делает ли оно счастливой Джордан?
Медленно повернувшись, я посмотрел на своего спящего ангела. Ее длинные волосы беспорядочно разметались по подушке, а она сама крепко прижалась ко мне. Улыбнувшись, я нежно поцеловал ее в носик. Смешно поморщившись, она открыла глаза. Улыбнулась, а затем снова сомкнула их.
Я взглянул на часы. Всего 4-25 утра. Она должна поспать, весь вечер мы просто разговаривали. Накипел невероятный осадок чувств и разнообразных эмоций, которые мы должны были излить друг другу. Год для нас был очень большим временным отрезком, хотя раньше они пролетали как дни, особенно для меня, я ведь просто прожигал свою жизнь, не ища в ней особого смысла.
А сейчас у меня есть этот самый смысл. Все просто. Я просто хочу просыпаться и видеть ее каждое утро рядом с собой, такую спокойную и незащищенную, чтобы я знал, что она та для кого я должен стараться быть лучшим, всегда защищая ее, любя как в последний раз и никогда не отпускать ее от себя, даже на секунду. Хотя с последним пунктом придется очень сложно.
Мы публичные люди, каждый шаг которых обсуждают полмира, но ради нее, я могу отказаться от своей славы, стать просто никем для всего этого блеклого мира и стать всем для нее.
Мое сердце болезненно сжалось, понимая, то, как сильно я люблю ее. Нет никого, кто бы мог любить ее, так как я. Всепоглощающе, удущающе, болезненно. Да, я прав. Я сумасшедший, потому что люблю ее. А она… она обречена, потому что я никогда не отпущу ее.
Посмотрела на него. Закрыла глаза, притворяясь спящей.
Это всего третий раз, когда я просыпаюсь рядом с ним.
Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не встретила его?
Может быть, я бы стала светской львицей, прожигающей свою жизнь на постоянных вечеринках, просыпаясь, каждое утро с новым парнем, не утруждая себя запоминать его имя?
От этой мысли мне стало не по себе, поежившись, я обняла Дона еще крепче. Он мой, единственный и его имя это мой самый страшный кошмар, который крутился в моей голове весь этот год. Год без него. Я лукавила, когда говорила, что мне было не больно, что мне все равно.
Чувство опустошения, будто от меня оторвали часть тела, боль, увечья, вот что я чувствовала.
Каждый чертов день без него. От части меня это подхлестывало к борьбе, с этой чертовой несправедливой жизнью. Я боролась, чтобы выжить без него. И эта борьба привела меня к нему.
К нему! А потом, кажется, снова забрала его, когда я подумала об измене. Боже, какая же я глупая, мое невежество, мое горделивое сознание решило не брать, в расчет объяснения Дона и вчера… я снова почти потеряла его. А что если бы я из-за опять своей же проклятой гордости не побежала бы за ним? Дон навсегда бы покинул меня. И это равносильно, если бы солнце перестало греть. Он — мое персональное солнце. Его слова, пусть и не всегда правильные, согревают меня, подталкивая к жизни, к новому дню, подобно лучам. Я росту для него. Из-за него.
И я не представляю, что со мной станет, если это солнце потухнет для меня. Найдет себе новую Луну, или просто сделает то, что я не смогу простить. А я не прощаю лишь одного — обмана.
Дон знает об этом, он никогда не поступит так со мной. Потому что он просто "убьет" меня таким образом. Или я просто не захочу жить в этом мире, где не будет моего солнца…
Все это похоже на сумасшествие. Потому что это так и есть.
И мы обречены, сходить с ума вместе. Сходить с ума друг от друга. Заражая друг друга этой страшной болезнью под названием "любовь" еще больше… и от этого не убежать. Никогда.
Мотнув головой, я словно отошла от этого странного раздумья. Открыла глаза, ища, взглядом свое солнце и поняла, что он смотрит на меня. В его взгляде было что-то странное, я бы даже сказала болезненное и одновременно обжигающее меня до глубины моей почти мертвой души. И я поняла, что он также думал о чем-то, возможно о нас или обо мне, или просто о том, что будет дальше.
Мы смотрели друг на друга долго, не решаясь прервать столь напряженный, до боли в голове, момент. Это была близость, особенная, духовная. Только наша. Первая. Тишина. Звук двух бьющихся в груди сердец, которые, наконец, должны перестать писать эти проклятые дневники, пропитанные болью, слезами, алкоголем… Шрамы должны затянуться. Рубцы исчезнуть, потому что мы вместе.
Я не выдержала и заговорила первой.
— Доброе утро. — Нежно сказала я, проведя ладонью по его щеке. Мое сердце бешено забилось, от того, что он перехватил мою руку и поцеловал каждый пальчик.
— Теперь оно доброе, — не с меньшей нежностью, тихо проговорил он.
— О чем ты думал, Дон? — Его взгляд был по-прежнему задумчивым, только сейчас, там загорелись искорки. Огонь.
Еще раз, поцеловав мою руку, он не спеша ответил.
— О многом. — Немного не тот ответ я ожидала услышать. Увидев мое почти недовольное лицо, Дон улыбнулся, моей любимой улыбкой, как всегда прикусывая нижнюю губу. — Глупышка, я думал о тебе.
Теперь я не смогла сдержать свою улыбку. Все меняется, а его улыбка осталась прежней. Милой, сексуальной и даже немного неуверенной, и черт, мне она так нравится. Ей я могу любоваться бесконечно. Его пальцы переплелись с моими. Я пододвинулась совсем близко.
— Я тоже думала о тебе. Дон, спасибо…
— За что? — Его взгляд изучал меня, мое лицо, а затем он словно замер над моими губами. Не знаю, ждал ли он моего ответа или просто он хотел поцеловать меня.
— За то, что ты дал мне возможность узнать мне твою любовь… — Глупо сказала я. Все это так по-детски, наивно и одновременно необходимо.
— Я люблю тебя, Джо больше чем ты можешь себе представить, даже я сам, не знаю где рамки у этого чувства… — Медленно, Дон склонился над моим лицом, нежно целуя меня в уголок губ. А затем он отстранился, будто не хотел торопить меня.
