— Не надо, пожалуйста, — пищу я.
— А что? Даешь только тем, у кого есть бабки? — злится и пытается залезть мне в штаны.
— Ну, пожалуйста, — из горла вырываются рыдания. Страшно и гадко. Вновь пытаюсь дернуться, сделать хоть что-то, чтобы остановить его. Хоть что-то…
— Будешь послушной — не трону, — шепчет он мне. — Что у нас тут? — хватает меня за палец и сдирает с него кольцо.
— Нет! — вскрикиваю. — Верни! Это… — глотаю воздух. — Бери все, что хочешь, в сумочке есть немного денег, телефон, цепочку возьми. Кольцо не тронь! — оно кажется мне таким дорогим и ценным, словно я отрываю часть себя.
— Ммм, как запереживала. Конечно, тут брюлик чистейший. Тысяч триста стоит, не меньше!
— Верни! — начинает трясти от рыданий. Я просто не могу отдать ему кольцо.
— Ой, да не ной, — он отпускает меня и отходит на пару шагов назад. Разворачиваюсь и вижу, как Паша прячет кольцо в карман. — Купит тебе твой мужик еще, если хорошо попросишь. — Уже не убегаю, самое ценное он у меня отнял. Да и ноги не держат, накатывает такая усталость, что хочется сползти на грязный бетонный пол и рыдать. — Слушай меня внимательно, сестренка, — мерзко ухмыляется он. — Через месяц принесешь мне еще тысяч двести, — распахиваю глаза и отрицательно качаю головой. Он бредит? Я больше ни на шаг к нему не подойду. — Принесешь. Иначе я знаю, где тебя искать, — угрожает мне Паша.
— Хоть что делай, у меня нет и не будет таких денег, — хриплю, пытаясь сглотнуть ком в горле.
— У своего любовника возьми. Постройся. Научить, как? — Мне вдруг становится смешно, до истерики. Голова пульсирует в месте удара, на руках синяки, дышать трудно, а я хрипло смеюсь, съезжая на пол. — Ну если за себя не страшно. То у твоего любовника есть такая миленькая маленькая доченька; думаю, что если ее выкрасть, то он даст гораздо больше. Он же любит дочурку? Все за нее отдаст! — словно маньяк произносит он.
— Не смей! — соскакиваю на ноги и пошатываюсь от головокружения.
— Так принеси мне деньги сама, и никто не пострадает. Двести тысяч и уже не через месяц, а через две недели. Поверь, для него это небольшие деньги, не обеднеет. Телефон не меняй, я тебе напишу, простимулирую, — усмехается он, разворачивается и спускается вниз, покидая подъезд. А я облокачиваюсь на стену, закрываю глаза и дышу, пытаясь прийти в себя. Слышу, как открывается дверь на лестничной площадке, и ко мне спускается женщина с собачкой.
— С вами все в порядке? — спрашивает она, рассматривая меня. Где же вы раньше были, когда я нуждалась в помощи и кричала? — Вам плохо?
— Все хорошо, — качаю головой и запахиваю куртку. Вдруг становится холодно. Трясет, и в голове туман. Женщина кивает, подхватывает собаку на руки и спускается.
Вынимаю из скуки телефон и вижу десять пропущенных от Олега. А я не слышала… Вызываю такси, поднимаю шапку, натягиваю ее пониже, пытаясь прикрыть шишку, нахожу влажные салфетки, вытираю заплаканное лицо и спускаюсь вниз.
Только в такси замечаю, что на безымянном пальце правой руки содрана кожа, немного саднит и кровоточит. А мне кажется, что у меня не просто отняли кольцо, а вырвали кусок сердца. Как я об этом скажу Олегу?
Закрываю глаза, откидываю голову на спинку и дышу, пытаясь вновь не разрыдаться. Зачем я поехала за этим котенком? Стоило сказать Олегу, и он бы отвез меня сам, либо купил этого котенка. Но нет, мне захотелось сделать этот сюрприз! Хотелось хоть чем-то ответить. Олег мне столько дал.
Сделала!
Безмозглая идиотка!
В руках оживает телефон. Это снова Олег, а я не могу ответить. Пялюсь на экран и не могу найти силы нажать на ответ. Отключаю звук и прячу телефон в сумку.
Мамочка! За что мне это все?
Ненавижу этого ублюдка!
— Девушка, приехали! — приводит меня в себя таксист. Оглядываюсь и понимаю, что мы стоим у дома Олега. Вынимаю из сумки деньги, расплачиваюсь с таксистом и выхожу. В голове по-прежнему туман, и хочется рыдать, не просто рыдать, а кричать. Боюсь ли я угроз Паши? Не знаю. Я не знаю, на что он способен. Но…
Нажимаю на ручку ворот, вхожу и медленно бреду к дому.
«Только не истери, — уговаривает внутренний голос. — Возьми себя в руки!»
Так стыдно за кольцо. Оно, и правда, стоило много денег. А я по собственной глупости отдала его Паше.
Останавливаюсь возле дверей и не решаюсь зайти.
Дверь распахивается.
Олег.
Полностью одетый в пальто, с ключами от машины в руках. Взволнованный, взъерошенный, словно постоянно проводил по волосам. Я еще заставила его волноваться. Ну вот зачем ему такая жена? Малолетняя дура.
— Агния, — выдыхает он. Волновался. — Почему ты не отвечала на звонки?! — строгий, но такой родной стал мне за неделю. Смотрю на него, и слезы из глаз скатываются сами собой, не могу сдержаться. Кажется, с ним рядом уже ничего не страшно. Я дома, и ничего плохого больше не случится. Олег всё решит. — Что случилось? — Олег хватает меня за плечи, заводит домой и закрывается. — Что случилось?! Где ты была?! — настойчиво спрашивает он, помогая снять куртку, и сам стягивает шапку. Пытаюсь ее задержать, но не успеваю. На лбу шишка, ее не скрыть. Слезы уже льются градом, и я кидаюсь мужчине на шею, прижимаюсь, сильнее рыдая. Олег застывает, кажется, даже не дышит, а я реву ему в шею и глубоко дышу таким уже родным запахом.
Он вдруг резко отрывает меня от себя, отходит на шаг, рассматривая. Напряжённый и злой, и я замолкаю, кусая губы. Кажется, что я сейчас получу ещё и от Олега. Всхлипываю, но запрещаю себе рыдать. Олег берет мои руки, рассматривает синяки на запястьях и сильнее стискивает челюсть. Потом обхватывает мой подбородок, заглядывает в заплаканные глаза, поднимает взгляд выше, на шишку, и, кажется, меня сносит агрессией, исходящей от него. Сглатываю. Прекращая дышать.
— Кто? — спрашивает он сквозь зубы.
— Олег, я хотела… Точнее, я не хотела… — заикаюсь.
— Я спрашиваю, кто это сделал?! — голос холодный, словно неживой. А я опять ничего не могу сказать. — Агния! Кто?! — кричит, встряхивая меня.
— Паша! — так же громко выдаю я.
— Где он?! — обходит меня, хватает ключи от машины. — Я спрашиваю, где он?!
— Олег, не нужно. Пожалуйста. Я… Он… — сама не знаю, что сказать, и вновь начинаю рыдать. Сил нет, голова кружится, руки дрожат.
— Агния?! — в прихожую вылетает Полинка, смотря на меня с ужасом. — Ты упала?! Больно?! — подходит ко мне и гладит по руке. А я ничего не могу ей сказать, кусаю губы сильнее, чтобы не рыдать и не пугать ребенка. Только быстро киваю. — Ой, у тебя на пальчике кровь! Нужна аптечка, — Олег переводит взгляд на мои руки, на безымянный палец без кольца, а я сжимаю ладонь.
— Так! — он словно приходит в себя. Оставляет ключи от машины на тумбе, снимает пальто и садится передо мной на корточки, расстегивая мои сапоги, помогая их снять. — Полина, неси аптечку ко мне в кабинет! — командует он дочери, подхватывает меня за талию и ведёт в кабинет.
Олег сажает меня в кресло, убирает со лба волосы и рассматривает шишку. Хмурится, дышит глубоко, словно пытается держать себя в руках.
— В глаза мне посмотри! — Смотрю, не смея ему перечить. — Голова кружится?
— Нет.
— Болит? В глазах темнеет?
— Нет. Уже нет.
— Уже?! — вновь втягивает в себя воздух. В кабинет входит Полинка с пластиковой аптечкой и отдает Олегу.
Он достает перекись, берет мою руку и заливает ей палец. Жидкость начинает шипеть, и Поля гладит меня по волосам, жалея. Моя девочка.
— Больно? — взволновано спрашивает она и дует на мой палец.
— Нет, не больно, — смотрю, как Олег берет пластырь с тампоном и заклеивает палец. Рассматривает синяки на запястьях, и, кажется, я слышу, как хрустят его зубы.
— Поля, принеси воды, — сдержанно просит он, и девочка убегает на кухню. Опускаю глаза, рассматривая заклеенный палец, не в силах выносить его тяжелый взгляд. — Я убью его! — тихо рычит Олег и ударяет кулаком по столу.
