— Я готов ждать вас гораздо дольше, Елизавета Павловна.
Она перескакивает удивлённым взглядом с экрана мобильного на букет, за которым я спрятал лицо, и смеётся, услышав трель моего телефона. Отводит цветы в сторону, присвистывает, оценив мой прикид, и мотает головой:
— Извините, но я не знакомлюсь на улице. Даже с такими красавчиками.
— Я все же попробую рискнуть, — улыбаюсь, протягивая ладонь. — Максим Сергеевич Левентис. Пиар-менеджер.
— Очень приятно, Максим Сергеевич, но, как я уже сказала, я не знакомлюсь на улице. И к вашему сведению, у меня безумно ревнивый молодой человек, который вот-вот приедет и начистит вам рыло только за то, что не услышали меня с первого раза.
— Прям настолько ревнивый?
— Настолько, Максим Сергеевич, настолько, — хохочет, мотая головой. — Макс, ну зачем ты ее купил, а?
— Возить маму своей принцессы. Думал, ей понравится.
— М-да, — Еля медленно обходит "Вольво", заглядывает внутрь через стекло и кивает. — Мне кажется, Максим Сергеевич, мама вашей принцессы будет немного в шоке, но ей точно понравится. Особенно, если ее отвезут на прием без опозданий.
— Тогда поехали, Еля?
— Ой! Макс!? А когда ты успел приехать? И где этот красавчик, с которым я только что любезничала? — демонстративно округляет глаза и, хохоча, обнимает. — Ты самый безумный мужчина на свете, Макс. Самый безумный…
22
Ли
Идеальный мужчина дарит цветы без повода. Он открывает перед тобой двери и подаёт руку, помогая выйти из машины. Не потому, что ты слабая и не можешь это сделать самостоятельно, а потому, что он сильный и думает о тебе, заботиться о тебе и твоем удобстве в мелочах. Идеальный мужчина помогает снять пальто и просит принести зелёный чай с мятой, дует на него, чтобы остудить, и жестом фокусника достает из кармана маленькую шоколадку. Он идёт с тобой на прием не потому что ты его об этом попросила. Ему интересно и важно все, что связано с твоим здоровьем и развитием его малышки. Он сидит, держа твою ладонь в своей, спрашивает врача то, о чем постеснялась или забыла спросить ты. Идеальный мужчина думает на несколько шагов вперёд и в любой ситуации знает, что делать и как рассмешить. И все это не про Борю или кого-то другого, похожего на него по возрасту. Это про глупого мальчишку, который моложе меня на девять лет.
— Максим Сергеевич, поздняя беременность — не приговор. В современных реалиях — это все чаще становится нормой. С точки зрения медицины, естественно предсказуемо желание чуть более ранней беременности. Но мы со своей стороны просим быть внимательнее к психологическому состоянию и здоровью и проявить максимальную осторожность в интимных аспектах. У Елизаветы Павловны, я не побоюсь этих слов, замечательные анализы, но будет лучше, если на период первого триместра вы полностью откажетесь от секса. Для подстраховки. Потом, наблюдая за развитием плода, можно будет сделать определенные выводы и решать снимать запрет или нет.
— Полность согласен с вами, Вениамин Веневитович. У нас это первый ребенок…
Макс что-то продолжает говорить, а у меня к глазам подступают слезы от какого-то безумного счастья, вспыхнувшего на уверенность в прозвучавшем "у нас". Тайком тру глаза, чтобы никто не заметил, и накрываю ладонь Максима своей. В ответ его пальцы чуть сжимают мои, переплетаются с ними, а большой начинает поглаживать мизинец. У нас будут дети. Двое? Скорее всего двое. Третьего я уже вряд ли выношу из-за возраста, а второго, наверное, смогу. Мальчика. Такого же шабутного, как его папа. Будет. Уверена, что будет. И дети, и дом в Кьятоне. У нас будет семья. Настоящая семья. Моя семья.
После приема я прошу Макса заехать в зоомагазин, где долго выбираю рыбок для нашего аквариума. Он, со всеми этими бутылками, сейчас тоже смотрится неплохо, но мне хочется вдохнуть в него жизнь. Как Макс вдохнул ее в меня. Суетливые барбусы, анциструсы, коридорасы, меченосцы. Я засыпаю продавца вопросами, показываю каких именно рыбок из аквариума мне достать и смеюсь небольшому пакетику в руках Макса — он уже купил две: золотую и петушка. И когда успел? Дома выпускаем новых жильцов в аквариум и, сидя на полу, улыбаемся мурчанию Пирата, глазеющего и облизывающегося на суетливые гонки рыбок между бутылок. Наверное, думает кого слопать первым.
— Надо будет крышкой закрыть, Макс.
— Угу.
— Что хочешь на ужин? — спрашиваю и жмурюсь, услышав:
— Картохи жареной. Давай, я почищу?
— Давай, — киваю, но оба продолжаем сидеть дальше, обнимаясь. — Минут через десять?
— Угу, — передразниваю Макса, а он смеётся.
Такое простое и в то же время настолько зашкаливающее счастье, что можно почувствовать его на кончиках пальцев.
Такси. Аэропорт. Вокзал. Такси. Замкнувшаяся вереница. Только мы уезжали из холода и снега, а приехали в тепло и буйство красок. Под ногами хрустит крупная галька, местами достигающая размерами человеческой ладони. Подскользнуться на такой — раз плюнуть, особенно в вечернее время, но Макс попросил таксиста остановиться, не доезжая до конечной точки маршрута, а, может, именно этот небольшой пляж и был ей. Я ни слова не поняла из их веселой болтовни на греческом и больше смотрела в окно на покрытую мелкой рябью воду залива, а теперь, оказавшись снаружи, чувствовала себя маленькой девочкой, которой впервые в жизни показали, что такое пирс и большая вода, дали послушать как ветер, играясь, разносит по округе звуки поскрипывающих снастей стоящих на якоре лодок и крики чаек. И ведь я не раз видела и моря, и даже океан, но сейчас, с Максом, все воспринималось так, как будто вижу в первый. Дикий восторг, ощущение нереальности и легкий мандраж. От предстоящей встречи с родителями Максима.
— Нам ещё долго?
— Буквально одну секунду, Еля. Осторожнее.
Воровато оглянувшись, Макс опускает сумку с нашими вещами на сложенные горкой лежаки и достает из кармана зажигалку с загадочной улыбкой.
— Макс!?
— Ш-ш-ш! — шикает, прикладывая палец к губам, и чуть не вприпрыжку скачет к небольшому бунгало с крышей из пальмовых листьев и огромными окнами, вокруг которого воткнуты факела, сделанные из кокоса и палки, обвитой веревкой. Зажигает штук семь и начинает орать во все горло дурным голосом:
— Гори свеча моя, как будто в крайний раз. Тебя зажгу рукой нетвердой по началу. Согрей во мне ты то, что скрыто в дымке глаз. Согрей лишь то, чего осталось крайне мало!
— Макс!!! — озираясь по сторонам, тяну его за руку, но он только гогочет, показывает рукой на вспыхнувшие огни на первом этаже дома из белого камня напротив и не унимается:
— Ласкай мне пальцы чуть шуршашее перо. Поставь две кляксы, как обычно, скрыв часть слова…
— Пасьянс раскладывая картами Таро, играть с судьбою я сегодня буду снова.
Выскочившая на крыльцо в наспех накинутом халате женщина дрожащим голосом заканчивает начатое Максом четверостишие, вытирает слезы, текущие по лицу, а я, луплю его за дурость и сама чуть не реву:
— Глупый мальчишка, ты что, не предупредил маму?
— Не-а, — мотает головой и тянет виноватым голосом. — Ма-а-а, ну чё ты плачешь? Мы же приехали в гости, а ты воду льешь.
— А что мне остается делать? Вырастила дурака на свою голову, вот и плачу, — отмахнувшись, мама Макса спустилась со ступеней и спросила, — Тяжело позвонить и предупредить? Мы бы вас встретили хотя бы. А так что? Отец только завтра вернётся, я с самого утра на взводе и в окно смотрю, как дурная…
— Чё, я маленький что ли и дорогу домой не найду?
— Идите уже в дом! Взрослым он стал. Своих детей вырастишь, может тогда поймёшь, что для меня ты всегда останешься маленьким, дурилка!
— Скоро пойму, ма.
— Макс! — я запоздало шиплю на него сквозь зубы, только он улыбается в ответ, разводя руками:
