И что дальше придумает его больной, воспаленный мозг? Надо предупредить его следующий удар. Ясно же, что он принялся мстить и не остановится. Вспомнила взгляд его, кинутый на прощание: жестокий, злой, ненавидящий — стало не по себе. Если первая лишилась работы я, значит, следующий Слава. Надо найти Орлова, найти и поговорить. Он говорил, что работает на Новинском рынке. Если его нет дома, вполне возможно, он там. И, ускоряясь, двинулась к остановке. Я не знала, что ему скажу, как буду убеждать, но я должна это сделать! Но самое поганое, а в этом стыдно было признаться даже самой себе, я тосковала по нему. По нему самому, по такому странному, жесткому, горячему. Нет, он не приходил ко мне во сне. Но вечером, лежа в кровати, я ничего не могла поделать с собой — воспоминания, будь они не ладны!
Почти через два часа с двумя пересадками я добралась до рынка, искренне надеясь, что мои мучения того стоили. На часах пол пятого, во сколько он закрывается, интересно? Я подошла к главным воротам. Толпы народа сновали туда-сюда: простые обыватели, продавцы, приезжие, люди с баулами, телегами, машинами. Оглянулась — да здесь его в жизни не найти! И что делать? Увидела охранника, подошла к нему:
— Простите, а где здание администрации рынка?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Вы по поводу аренды?
— Да, — неуверенно ответила я.
— Вам тогда нужно с другого входа зайти — с западного, вы сейчас у южного.
— А здесь я не могу пройти?
— Ну идти долго, а так на машине сразу и заедете.
— Я пройдусь, осмотрюсь.
— Ну, как знаете. Значит, смотрите — вы сейчас находитесь в первом квадрате, видите на здании нумерация? — дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил, указывая рацией на дом, — тут написано четыре. А Вам нужно шестьдесят один С. Идите по этой главной улице, около текстиля двухэтажного, большого, налево поверните, ну и там уж спросите. Вам надо левее держаться все время. Да, и поторопитесь, а то в шесть в администрации обычно никого уже нет.
Я поблагодарила и быстро пошла в указанном направлении, ловко лавируя между людьми, телегами, машинами. Нашла текстиль, что ж не плохо. Повернула налево, народа стало ощутимо меньше, дошла до развилки. Он сказал все время налево, значит он имел ввиду совсем налево или вот эта дорогу, что идет несколько севернее — размышляла я, разглядывая две дороги. Оглянулась — вокруг никого. Посмотрела на часы — еще начало шестого. До закрытия не так много времени осталось, надо поторопиться. Выбрала на мой взгляд верную дорогу и прибавила шагу. Улицы петляли, здания становились все более унылыми и обшарпанными. На некоторых из них были заколоченные ставни, на других тяжелые металлические решетки и старые ржавые двери. Я перестала видеть номера домов, блин, да их тут просто не было. Легкая форма паники стала охватывать меня. На миг остановилась перевести дыхание и оглядеться, когда сзади раздался голос:
— Заблудилась?
От неожиданности я взвизгнула и отпрыгнула в сторону.
— Уф. Вы меня напугали! — произнесла я, хватаясь за сердце.
— Простите.
— Ничего, — чуть улыбнулась. — Немного заплутала. Как хорошо, что я вас встретила, — от волнения начала тараторить. — Я ищу здание администрации. Не подскажете, как пройти?
Мужчина помолчал, внимательно окинул меня взглядом с головы до пят, потом улыбнулся.
— Конечно подскажу и даже провожу — мне туда же.
Голос не очень приятный, но и я не Монсеррат Кабалье. А так, на вид совершенно обычный мужик, даже, скорее, мужичок средних лет, невысокого роста, весьма щуплого телосложения.
— Правда? — выдохнула я. — Не знаю, чтобы я без вас делала.
— Ну пошли, горемычная.
И он повел меня вдоль таких же обшарпанных, страшных домов, бесконечно сворачивая. Я бы даже под гипнозом не вспомнила этот путь. Мужичок же постоянно что-то писал в телефоне и, практически, не смотрел на дорогу — видно, ориентировался он тут великолепно. Поворотов стало меньше, улицы шире. Наверное, где-то рядом уже, — только подумала я, когда мы вынырнули на дорогу и моему взору открылась еще более морозящая кровь картина: старые огромные здания без доброй половины стекол — похоже, что бывшие фабрики или комбинаты, далее виднелся ряд ангаров, таких же старых и ужасных. Все заброшенное и лишенное жизни.
— Простите, вы уверены, что мы идем в правильном направлении? — стараясь сохранить хладнокровие, спросила я.
— Вам же администрация нужна?
Я посмотрела на него, мне совсем не понравился его взгляд.
— Да. Но я, наверное, потом. Уже поздно, — достала мобильник, на часах без двадцати шесть. — Да и опоздала уже. Спасибо вам, большое, — начала тихонько отходить назад.
Мужичок злобно осклабился, но не сделал попытки подойти ко мне. Я развернулась и врезалась во что-то, точнее в кого-то. Этот кто-то вцепился в мои плечи.
— Добрый вечер!
Я подняла глаза, пытаясь увидеть говорившего. Высокий, очень высокий, худой, парень, тонкий нос, явно переломанный не один раз, бледно-голубые, кажется, практически лишенные цвета глаза. От таких типов хочется бежать, — сделала я заключение за долю секунды. Передернула плечами, пытаясь сделать шаг назад, но он не отпускал, рассматривая мое лицо изучающим взглядом.
— Отпусти меня! — пытаясь оттолкнуть, громко сказала я, но это не возымело действия. Он лишь перевел глаза на мужичонку и прокуренным голосом сказал:
— А хороша, Ермолыч.
— А то! Как думаешь, сойдет?
— Ну часть, думаю, простит, не все, конечно, мелковата, да и возраст. Но так, на пару раз.
О чем они?
— Да пусти же меня! — начала изо всех сил выбиваться я.
— А баба-то с норовом, — заржал щуплый.
— Пускай Рябой приструнивает, нам-то что.
Худой потащил меня в сторону ангаров. Я не переставала что-то орать, звать на помощь, надрывая голосовые связки, пока мужичонка резко не остановился, схватил меня за локоть и без тени своей мерзкой улыбки произнес:
— Слушай сюда!
Но я не слышала, я орала от ужаса, страха, паники, вырывалась изо всех сил. Тут же почувствовала, как щеку опалила резкая боль. Замерла, чуть всхлипывая, схватилась свободной рукой за пострадавшее лицо, не веря в происходящее. В этом мелком, щуплом мужичонке оказалось много силы, так мне показалось, потому что пощечина была весьма увесистой.
— Успокоилась? — я молчала, а он продолжил. — Слушай внимательно! Первое — тут тебя не услышат — хоть заорись. Второе — попробуешь еще пикнуть — сломаю нос, — сделал паузу и добавил, — для начала. Третье и последнее, убивать тебя никто не будет, если вести себя будешь хорошо. Все поняла?
Я стояла, не в силах пошевелиться. Было до одурения страшно, до дрожи, до рвотного рефлекса.
— Я не слышу ответа.
— Д-да.
И они продолжили меня тащить к ангарам. Мозг на фоне стресса начал лихорадочно работать, выискивая выход из ситуации. Надо не паниковать, собраться. Орлов, ненавижу, из-за тебя все! — переключила свой эмоциональный поток на него. — Надо было всего лишь меня отпустить и я научилась бы жить без тебя, я бы вернулась к нормальной жизни. Я сюда никогда бы….
— Чего встала? Шевелись, — грубо сказал худой и, больно сжав локоть, втащил в помещение.
Хотя это и помещением-то сложно назвать, скорее, огромное пространство — наверное бывший промышленный цех, но сейчас здесь остались только старые, ржавые металлоконструкции непонятного для меня назначения, пару таких же старых ламп свисали с потолка, вокруг валялась арматура, коробки и куча другого хлама. Блин, да это как в фильмах с очень плохим концом для героя, с очень-очень плохим концом, — подумала и начала сопротивляться с новой силой. Удалось вырвать руку из цепких лап тощего, но я успела сделать лишь пару шагов, когда мужичок или Ермолыч, как звал его худой, сдержал обещание… почти… удар пришелся куда-то в район подбородка, но от этого не менее болезненный. Я упала на пол или на то, что раньше таковым являлось. Больно, очень больно. Почувствовала мерзкий металлический вкус крови на губах, от чего меня не слабо замутило.
