вкус, но я четко это ощущаю, как и то, что сейчас я испытываю самую настоящую горечь и злость. Злость на саму себя за слабость и за то, что мне это скорее всего нравится. Прекрасно, просто прекрасно. Ну оттолкни его, Полина. Ну ведь я могу же. Могу. Я все могу, только Алмазов сам отстраняется от меня, шумно втягивая воздух. Приподнимаюсь на локтях, всматриваясь в его задумчивое лицо.
— Это все дурацкая затея, я лажанул, — серьезно произносит он, садясь на землю. — Иди, Полина. Я тебя испачкал, искупайся. А лучше все же беги.
Несколько секунд я сижу на траве, а затем резко приподнимаюсь, прихватив свой телефон. И нет, не бегу. Иду, правда, быстро. Так быстро, что в глазах мелькают деревья и кусты. И как только я подхожу к выходу, меня прорывает. Я побежала. Глупо, учитывая спуск с горы. Только тут, к счастью, получилось без происшествий. Я даже не обратила почти никакого внимания на, выходящих из воды, Алису и Диму. На ходу скинула с себя платье вместе с босоножками и с разбегу плюхнулась в воду. Не припомню, чтобы когда-нибудь так рвалась в холодную, отнюдь не голубую морскую воду. Но сейчас я именно рвусь, судя по тому, как быстро плыву. Мне уже дышать нечем, а я все гребу руками, как заведенная. Не нравится мне все то, что происходит со мной последние дни. Категорически не нравится…
Глава 15
До месячных еще как минимум десять дней, плюс минус парочку можно списать на стресс от последствий бара. Далеко. Слишком далеко, чтобы скинуть бушующее во мне недовольство и бешенство на всеми известный ПМС. Меня раздражает абсолютно все. Это крайне спокойное, мало кому известное место. Здесь не бывает огромного количества людей, громкой музыки и безудержного тупого веселья. Ну жарит себе спокойно кто-нибудь шашлык в сторонке, так это в каком-то смысле даже приятно — чувствовать запах жареного мяса. Но все это происходит тихо, деликатно что ли. Но уж точно здесь никто не жарит сосиски под «кукарачу», зазывая всех присоединиться, ибо «еды много». Ну еды у него действительно много. И даже не в драных пакетах принес, а в сумке-холодильнике. Предусмотрительный какой. Как на войну собрался. Или роту баб кормить, судя по облепившему его контингенту. Одна, две, три, четыре, пять, шесть. О да, ненасытные и голодные девки в купальниках окружили мальчика, к счастью, в шортах, колдующего над одноразовым мангалом. Дожидаются своей сосиски. Или курицы. Кажется, это маринованные бедрышки на решетке, если меня не подводит зрение. Отвратительное зрелище. Просто отвратительное. Ни капли гордости и чувства собственного достоинства у обступивших Алмазова баб. Что они все в нем нашли? Знакомы всего полчаса. Ну не сосиски же в самом деле ждут, хотя они их реально едят. Внешность? Ну да, тело у него привлекательное, мышцы хорошо прокачаны, но ведь таких миллионы. Да даже на этом пляже есть как минимум трое парней брюнетов с привлекательным телом. Симпатичное лицо? Ну есть немного, хотя черты лица все равно не классические. А может быть все куда проще и эти бабы не задумываются над тем, как выглядят ни они сами, ни он. Съели себе сосиску под шуточки полуголого эскулапа, посмеялись, отдохнули и дальше пошли жариться на вредном солнце. Господи, он еще и пританцовывает. Шут гороховый. Как, ну как в нем может сочетаться внимательный и ответственный врач и вот это вот все?! Ну как? Откуда, черт возьми, в людях такая легкость и беззаботность?
Но развлекающий баб Алмазов — не самая волнующая для меня тема на данном этапе. Куда больше меня беспокоит собственная голова, а именно рой мыслей. В который раз проанализировав события трехчасовой давности, я поняла, что все плохо. Во-первых, я назвала его «сука» и это очень некрасиво. Я оставила на нем кучу следов от ногтей — это тоже паршиво. Ну и самое ужасное — мне не нравится, что мне нравятся его прикосновения. И честно говоря, я даже боюсь представить, что бы было, если бы он сам не остановился.
— Поль, у меня проблема. Мне нужно домой, — впопыхах собирается Алиса, натягивая на себя одежду. — Ты со мной?
— В смысле нужно домой? Что случилось? — растерянно бросаю я.
— У меня месячные начались. Нечего мне здесь больше делать в такую жару.
— Не надо никуда уходить, у меня есть три вида прокладок: тонкие, средние, толстые. Тампон, кажется, тоже есть, правда слишком толстый, я для других целей его ношу. Но салфетки антибактериальные есть и таблетки тоже.
— Я не сомневаюсь, что у тебя есть вся аптечка. Это неважно, у меня живот будет ныть и таблетки не помогают. Да и что тут делать в такую жару. Я же купаться приехала, поеду я короче домой, — тараторит Алиса, а градус моего настроения снижается до конкретного ноля. Понимаю, что отпускать ее одну — тупо, некрасиво и неправильно. Но я не хочу отсюда уезжать. Не хочу и все тут! — Так ты со мной?
— Вообще-то я планировала остаться здесь до вечера.
— А смысл? Ты все равно сидишь в теньке и больше не купаешься.
— Я жду пока пройдет вредное солнце. А в воде тем более легко сгореть. В часа четыре выйду из тенька и буду греться на полезном солнце.
— А может все же поедем ко мне? Напьемся, как все девчонки нашего возраста, пока моих родителей нет дома. Фильм посмотрим, так уж и быть не про эту гребаную любовь, а ужастик какой-нибудь. И вкусняшку закажем, я согласна на все вредное. Давай? — черт, черт, черт. Надо сказать да, а задницу тянет остаться здесь.
— А давай я завтра к тебе, только без алкоголя.
— Ну ладно.
— Не спеши, давай тебе вызовем такси, от десяти минут ничего не будет.
— Какое такси? Вы что домой собрались? — ай да, Димочка, третий размер убегает. Ай-ай-ай. Ехидно улыбаюсь, смотря на растерянного брата.
— Нет, я остаюсь, а вот Алисе папа сказал возвращаться, честь ее блюдет. Позвонил сейчас и сказал «дуй скорее домой, а не то на гречку поставлю на всю ночь». Вот Алиска и срывается, дабы папу не злить, ну и коленки сберечь. На гречке так-то неудобно
