Беременна по принуждению - Агата Чернышова

– О чём же ты хочешь поговорить? И не смотри так, не поделюсь.

– Разве тебе со мной неинтересно? Мы ведь много говорили, когда встречались.

– Мне нравилось тебя слушать, особенно про сказки с эротическим подтекстом. Признайся, они ведь тебя тоже заводили?

– Вовсе нет, – фыркнула я и почувствовала, что краснею. Доля правды в словах Ветра была.

Сказки –  мой любимый конёк. В них скрыто множество архетипов, не потерявших актуальность до сих пор.

– Заводят-заводят, а меня заводишь ты. Давай поиграем в игру: ты рассказываешь мне интересную деталь из сказки, а я даю тебе сделать глоток шампанского.  Начинай!

Я улыбнулась и спустила тонкие бретельки ночнушки, обнажив грудь. Сразу стало холодно, по телу побежали мурашки, а соски напряглись.

Взгляд Ветра скользнул по моей груди, но снова вернулся к моему рту. Он словно хотел видеть, как я произношу те или иные слова.

– Хорошо. Когда Спящую красавицу заперли в домике, чтобы никогда не вспоминать о несчастье, постигшем её, она не лежала в постели, а сидела на троне.

– Кажется, в неё вонзился отравленный шип? – Ветер поднял бровь и улыбнулся. – Начало мне нравится.

– В тех лесах охотился чужеземный король, – продолжила я, облизав пересохшие губы. – Его сокол сорвался с привязи и улетел, а он отправился искать его, а наткнулся на домик Спящей красавицы.

– Иди сюда! Глоток ты заслужила.

Я медленно встала и, обогнув стол, проведя подушечкой среднего пальца по его глянцевой поверхности, встала перед ним, переступив через соскользнувшую с бёдер ночнушку.

Протянула руку за бокалом, не сводя глаз с его лица. И, получив желаемое, сделала большой глоток.

– Король принялся будить красавицу, хлестал её по щекам, – продолжила я, поставив шампанское на стол. Села на колени к Ветру так, чтобы мы оказались лицом к лицу.

Невозможно объяснить ту физическую тягу, сравнимую со всепоглощающей  жаждой, которую я испытывала, когда он вот так смотрел на меня. С прищуром и нахальной улыбкой. Так, будто я была для него ценным трофеем, полным сюрпризом. Той самой принцессой, которую надо обрюхатить насильно.

Тонкой тканью трусиков я ощущала его эрекцию, но с самым невинным видом продолжала пересказывать сказку:

– Но ни крики, ни пощёчины не разбудили девушку.

– Конечно, она любила пожёстче, например, вот так, – и Ветер тылом ладони ударил меня по щеке, заставив вскрикнуть и дёрнуться в сторону. – Или вот так.

Вторая пощёчина была похожа на поглаживание. Я попыталась встать, послышался звук расстёгиваемой молнии, и внизу живота схватил болезненный спазм. Ноги дрожали, лицо пылало, а между моих бёдер сделалось так горячо, будто кожу обожгло кипятком.

– Он отнёс её на кровать и собрал цветы любви, – выкрикнула я в наглую ухмыляющуюся рожу Ветра и выплеснула на него шампанского, оставшегося в бокале.

– Нет, Белоснежка, никаких цветов любви. Он просто её трахнул, – гортанно произнёс Ветер и, отодвинув полоску трусиков, одним движением насадил меня на член. – Выебал понравившуюся девку, потому что мог. И хотел её.

Я сидела, боясь пошевелиться, нанизанная на его член, крепко сжимая ствол мышцами лона. Казалось, он порвёт меня, но от ощущения наполненности жар внизу живота лишь усилился.

– И потому что она ничего не могла сделать. Или не захотела? Ты не думала, что она притворялась спящей?

Он схватил меня за шею и притянул к себе, поцеловал, почти лишая дыхания и способности сопротивляться. А потом, крепко сжав мои ягодицы, начал задавать ритм.

Я даже не могла понять, двигаюсь ли сама, или меня безжалостно бросают на крепкий ствол, чтобы через мгновение он, скользнув внутрь, пытался меня покинуть.

Я стонала, вцепившись пальцами в его плечи, кусала в исступлении губы, кричала, чтобы он продолжал, или что-то подобное. Судороги внутри усиливались, я готова была взорваться, попыталась ударить Ветра, вернув ему пощёчину, но он перехватил мою руку и прижав меня к себе, зарычав, бурно излился в горячее пульсирующее лоно.

Некоторое время мы молчали и всё так же были соединены, а потом безо всяких договоров кинулись целоваться. Его лицо было мокро от шампанского, моё – от слёз из-за бурного оргазма. Гораздо более яркого, чем тот, первый, когда Ветер усадил меня на подоконник. И второй, когда он отымел меня на своём рабочем столе.

– Прекрасная сказка, Белоснежка. Мне нравится этот необработанный вариант, – усмехнулся он спустя пару минут, отстранив меня  и направившись в ванную.

– Он бросил её после, – крикнула я вслед. –  И уехал. Не вспоминал целый год. А она родила детей.

Мне было чуточку обидно. Мог бы сказать что-либо романтичное.

– И вернулся, – услышала я из коридора. – Самое главное в сказке – это конец, а не начало.

Вечер был окончен. Он был каким угодно, но не романтичным. Впрочем, не сказать чтобы я жалела об этом.

А наутро я узнала, что беременна.