— Если ты умрешь, то я тоже умру из-за твоих брошенных на ветер слов. Ты обещала не открывать Толгатову дверь! — сержусь я.
— Марика, но Артур пришел с цветами, тортик купил. Ничего плохого мальчик не хотел. Это ты, как с цепи сорвалась…
— В таком случае оставайся с дорогим Артуром.
Впервые настаиваю на своем. Если мама слепа и отказывается слышать меня, то я, даже надорви горло, все равно не докричусь до нее.
Разворачиваюсь и собираюсь открыть дверь.
— Уходишь? — бухтит мама мне в спину. — Ну, уходи, раз ты не ценишь хорошего отношения. Артур всегда был благородным человеком, он не оставит меня в одиночестве. Не хочешь замуж, пожалуйста, люби своего Орхана. А я Артуру другую невесту подыщу и…
— Минуту! — четкий голос Толгатова прерывает маму. — Я не понял, Анна Ивановна, какую другую невесту? Мне нужна только ваша дочь. Именно из-за нее я здесь.
Она опять охает и удивленно оглядывается на мужчину.
— Не хочет же она? Что мне силой заставлять?
Толгатов помрачнев, как хищник подступает ближе к нам.
— Заставь. Уговори.
— Я не могу, Артурчик…
— Разумеется, — брезгливо кривится он. — Потому что ты глупая, блаженная старуха, ни на что не способная. Как ты воспитывала дочь, что не имеешь на нее никакого влияния?
— Артур, — еле слышно вторит мама, открывая для себя истинного Толгатова.
— Не оставлю тебя? Да на хрен ты мне сдалась, дура? Терпеть твой бред без Марики я не планирую. Что уставилась? Ты меня с самого первого дня бесишь своей тупостью и жертвенностью. Я вообще не представляю, как тебя дочь выносит.
Вижу, мама побледнела. Из родных она у меня одна осталась. Какой бы ни была, она моя мама, тем более пожилая. И я не позволю здоровому лбу повышать на нее голос.
— Захлопни рот Толгатов! Иди и ори на своих родителей. Ты чудовище.
Я встаю так, чтобы попытаться прикрыть собой маму.
— А зачем ты прячешь эту бестолковую старуху? Пусть смотрит мне в глаза и слышит правду. Да, я чудовище. Ты меня в такого превратила! Твоя мать сама, наверное, не умела ублажать мужчин, поэтому всю жизнь и убирала дерьмо за хитрыми женщинами и тебя не научила. Мне пришлось изменять с секретаршей, я был должен выпускать пар. Я надеялся, что ты приревнуешь. И к подруге своей приревнуешь. Знаешь, она оказалась очень жадной до денег.
— И с Аллочкой? Ох, сынок, — еле слышно спрашивает мама, узнав горькую правду и впившись мне в плечи.
— И с ней, — кивает Толгатов. — А еще я чуть не убил вашу дочь, подстроив аварию Орхану. Но я не знал, что Марика сядет в его машину. Я хотел уничтожить этого негодяя. Я на все ради Марики готов. А ты, кошелка, не смей называть меня сыном. Я такую мать, не задумываясь бы, сдал в дом престарелых. Молись на дочь за то, что до сих пор с тобой возится!
Маму затрясло.
— Мерзавец, — говорит она. — Ты обманул меня своими сладкими речами. Я же тебе доверяла…А знаешь, ты прав, я у дочери одна, и я до последнего буду ее защищать от таких подонков. Уходи Артур, забудь сюда дорогу.
Тот смеется, сорвав окончательно с себя маску благородства.
— Спустя столько лет ты решила раскаяться? Тебя эта нравственность уже не спасет. Таких мамаш врагу не пожелаешь. И что ты мне сделаешь? А?
Чувствую как руки мамы, которыми она придерживалась за мои плечи, слабеют. Тяжело выдохнув, она обмякает, а потом и вовсе падает без сознания.
— Театральное представление от Анны Ивановны. А сейчас полагаю антракт? — продолжает издеваться над ней Артур.
— Идиот! — визжу я, присев возле матери на колени. Ощупываю ее лицо — холодное. — Она не притворяется! Вызывай скорую!
В больничном коридоре тихо. Я сижу на скамейке, схватившись за голову, и жду появление доктора. Мама в операционной борется за жизнь. Толгатов черной тенью замер напротив меня.
— Доволен? — хриплю. — Теперь ты счастлив?
— Я этого не хотел.
— Но сделал. Ты же помнил, что у мамы слабое здоровье.
— Марика, пожалуйста, не начинай.
Он пытается подойти ко мне и обнять. Отмахиваюсь.
— Держись подальше. Ты мне противен.
Наконец, из операционной выходит главврач клиники. Он лично поручился за маму. Увидев его, тут же подскакиваю.
— Скажите как она?
— Несколько лет назад Анна Ивановна уже перенесла операцию на сердце. В этот раз дела обстоят хуже. К сожалению, требуется пересадка органа. Мы сможем поддерживать жизнеобеспечение некоторое время.
Опора под ногами будто зашаталась. Дикий страх и отчаяние пробирают меня насквозь.
— Я…я согласна. Я найду деньги. Умоляю, спасите маму!
— Видите ли, деньги конечно хорошо, но на органы существует еще определенная очередь. Я не ручаюсь по срокам. Вы молитесь за маму, а мы от себя сделаем все возможное.
Уставший доктор, опустив голову, шагает мимо меня. Он явно хочет отделаться поскорее. Не знаю что он за человек такой, но у меня же мама… И доктор просто уйдет, а я буду молиться? Что за бред!
— Постойте! — крикнув, бросаюсь вдогонку.
И в этот момент мне на плечо ложится тяжелая рука Артура.
— Я сам.
От Толгатова так просто не отвязаться. Под напором его авторитета доктор соглашается пройти в кабинет для серьезного разговора. А вот меня Артур внутрь не пускает, захлопнув перед самым носом дверь.
Сорок минут я мучительно жду в коридоре.
Из кабинета Артур показывается в приподнятом настроении, держа в руках какой-то документ.
— Радуйся, Марика, завтра у Анны Ивановы будет новое сердце. Осталось лишь подпись твою поставить.
Ужасная гора будто сваливается с меня, становится настолько легко, что я могу взлететь.
— Спасибо, огромное спасибо тебе!
На эмоциях подбегаю к Толгатову, чтобы обнять, едва не приняв чудовище за героя, но вовремя осекаюсь.
— «Спасибо» на безымянный палец не наденешь любимая, — приподнимает уголок губ. — У меня есть условие.
— Какое?
Ах, я едва не спутала Артура с нормальным человеком.
— Ты выходишь за меня замуж. Больше никакого Орхана. Тебе ясно? Или твоя мамаша сдохнет.
Я на его сияющую улыбку тоже ухмыляюсь. Горько.
— Ты никогда не изменишься. Псих.
Артур проглатывает мои слова, продолжая гнуть свою линию:
— И не смей рассказывать об этой ситуации Байрамову. Пока ты будешь жаловаться, а он, как всегда, разгребать твои проблемы, Анна Ивановна успеет отбросить коньки. Я поспособствую, чтобы следующее сердце задержалось подольше.
— И ты действительно считаешь, что после грязного шантажа между нами возможны отношения?
— Да, потому что я люблю тебя, Марика.
— Это не любовь, Артур, такой любви не бывает.
Мой телефон в сумочке вибрирует. Достаю его и смотрю на экран. Толгатов тоже бросает взгляд.
— Любовник твой, как чувствует, — злобно рычит. — Решай прямо сейчас. Или Байрамов, или твоя мать умрет.
Толгатов никогда не упускает возможности отравить кому-нибудь жизнь.
— Ты очень красив лицом Артур, но твоя душа уродлива.
После этих слов я принимаю звонок от Орхана.
Когда слышу его голос, невольно закрываю глаза и мысленно перемещаюсь из этого ада в теплое прошлое.
— Марика, я ждал тебя у Борна. Ты увидела мою машину и поэтому не приехала?
— Нет… — прошептав, закусываю нижнюю губу.
— Ты обижена, понимаю. Мне так жаль, что тебе пришлось выслушать непристойное предложение насчет беременности за деньги. Я спасовал, но понял, как был неправ. Не знаю, сможешь ли ты поверить мне еще раз, но я действительно тебя люблю. Я просто раньше не испытывал этого чувства, да, я растерялся, не понимал, что делаю и слишком дорожил свободой. К черту ее, если нет тебя рядом. Мне очень плохо Марика. Я готов искупить свои слова, дай только один шанс, и я все исправлю. Обещаю, ты даже слезинку из-за меня не выронишь.
Слезинку? У меня градом течет из глаз. Я боюсь открыть веки и вместо Орхана снова видеть Толгатова. Господи, как же я мечтала услышать признания в любви от Байрамова. Мне тоже так жаль…
