чувствовала, как меня охватывает раздражение, и только когда он вернулся в свой кабинет, я успокоилась.
Я снова попыталась посмотреть телевизор, но местные каналы кишели подробностями об ограблении банка. Я переключила их и тупо уставилась в фильм. Затем еще один. Наступила ночь, и я попыталась заставить себя заснуть.
Этого не произошло.
Меня мучило напряжение, ноющее чувство тревоги, нервы гудели, мысли не давали покоя. Наконец, после нескольких часов метания и ворочания, я погрузилась в беспокойную дрему и проснулась среди ночи от дурного сна, который совсем немного не дотягивал до полномасштабного кошмара.
Дрю лежал рядом, на своей стороне кровати, спиной ко мне, его дыхание было глубоким и ровным. Часы показывали два часа ночи, но я знала, что больше не усну.
«Что со мной не так?»
Напрашивался очевидный ответ, но я отмахнулась от него. Испытание в банке маячило мрачной тенью в моем сознании, и рано или поздно мне придется побороть это. Скорее всего, это произойдет в полицейском участке, как и предполагал Дрю. Но не в том причина моих напряженных нервов, и совсем не поэтому смутное беспокойство скрутило мой желудок узлом.
– Кори, – произнесла я вслух и сразу же почувствовала облегчение.
Время посещения больницы давно закончилось, но это меня не остановило. Я сбросила одеяло, взяла блокнот и ручку, лежащие у кровати, наспех нацарапала записку для Дрю и поспешила вниз.
В прихожей я накинула легкую куртку и заправила волосы под одну из бейсболок Дрю, что висела на вешалке. Я сомневалась, что пресса будет следить за больницей в такое время, но лучше перестраховаться. Потом я поняла, что у меня нет машины. Моя была все еще припаркована у банка либо на какой-нибудь полицейской стоянке.
– Черт.
У нас был «Рендж Ровер» для автопутешествий, которых у нас так и не случилось, но он был припаркован в гараже, а «Порше» Дрю – позади гаража на подъездной дорожке. После минутного колебания я схватила ключи Дрю со столика у входа, поклявшись вернуться вовремя, чтобы он смог поехать на работу.
«Едешь на машине своего жениха, чтобы навестить Кори, – посетила меня едкая мысль, когда я села за руль. – Нет, в этом нет ничего плохого».
Я завела машину и рванула с подъездной дорожки, оставив эту мысль в колесной пыли.
Алекс
Оказавшись на темной дороге, я почувствовала себя лучше, разум прояснился. Улицы Лос-Анджелеса в два часа ночи были совсем другими; движения почти не было, и я фактически мчалась на спортивной машине по пустынным дорогам. Не лучшая идея, учитывая, что мое удостоверение все еще находилось у ФБР, но сбавлять скорость я не собиралась. Я должна была убедиться, что с Кори все в порядке, чтобы хоть немного успокоиться.
«Он был там. Он знает. Мне не нужно ничего объяснять. Я могу просто сказать ему, что я запуталась, и он поймет причину».
Я знала, что он вряд ли будет в состоянии разговаривать, но это не имело значения. Мне было бы достаточно просто посидеть с ним.
Даже в такое позднее время в больнице было суетливо. Аппараты постоянно пищали, когда медсестры, врачи и санитары входили и выходили из палат. Две медсестры за стойкой на этаже Кори странно посмотрели на меня, когда я подошла.
– Я пришла проведать Кори Бишопа.
– Мэм, вечернее время посещения с шести до восьми, – сказала одна из медсестер, женщина средних лет с короткими темными волосами и маленькими круглыми глазами. На ее бейджике было написано «Лиз». – Приходите завтра.
– Я не могу, – сказала я. – Я должна его увидеть. Сегодня.
– Вы член семьи? – спросила другая медсестра, пожилая афроамериканка с более мягким выражением лица. На ее бейджике было написано «Николь». – Мы пытались разыскать его жену и родителей с тех пор, как он поступил.
– Я не являюсь членом семьи, – сказала я. – Я была одной из заложниц в банке.
Медсестры переглянулись.
У меня была подготовлена небольшая речь. Аргумент был взвешенным, разумным и убедительным. Учебное пособие Алекс Гарденер «Судебная речь».
Вместо этого я выпалила:
– Я не видела его с тех пор, как его привезли на скорой, было так много крови… так много… и он едва дышал, и ему что-то вонзили, чтобы помочь, они вонзили ему что-то, и крови было еще больше, и я просто… я не хочу, чтобы последнее мое воспоминание о нем было таким. Пожалуйста. Я… я не могу уснуть из-за этого. Я не буду его беспокоить, обещаю. Я просто хочу посидеть с ним немного. Пожалуйста.
Старшая медсестра мягко улыбнулась и посмотрела на другую.
– Это не навредит.
– Прекрасно, – огрызнулась Лиз. – У вас есть двадцать минут. Он спит. Не будите его. И распишитесь здесь, – она достала журнал и ручку.
– Тебе что-нибудь нужно, милая? – спросила Николь. – Наш капеллан здесь…
– Нет, – ответила я, вписывая свое имя в список. – Спасибо. Большое спасибо.
– Палата 146, – мягко произнесла Николь.
– Двадцать минут, – предупредила Лиз.
Я прошла по коридору, в котором пахло дезинфицирующим средством и холодным линолеумом, мимо темных открытых дверей, где аппараты дышали за пациентов или издавали звук контроля пульса. Я отвела взгляд и смотрела уже только на номера палат, не желая быть свидетелем чужой боли.
Палата 146 находилась почти в середине коридора. В палате было две кровати, но та, что ближе к двери, была пуста. Кори лежал у окна; сноп серебристого лунного света падал на белую постель.
Я медленно приблизилась. Воспоминания об ограблении и его последствиях вспышками промелькнули в моем сознании, заставив меня вздрогнуть. Помню брызги крови на полу банка, когда Кори закашлялся, прибытие машины скорой помощи: а потом его увезли. Все это исчезло, как только я своими собственными глазами увидела его живым и дышащим.
Он находился в полусидячем положении и спал, повернув голову к двери. Трубки тянулись к его руке, и была установлена носовая канюля, но я почувствовала облегчение, увидев, что не было ни дыхательного аппарата, ни того прибора, который врач скорой помощи вонзил ему в грудь.
Я пододвинула стул к его кровати, стараясь не шуметь. Но когда деревянная ножка заскребла по полу и Кори приоткрыл глаза, я была даже рада. Улыбка, озарившая его лицо, когда он увидел меня, заставила мое сердце сжаться, хотя я понятия не имела, почему.
– Привет, – прохрипел он.
– Привет, – поздоровалась я. – Уже поздно, но я хотела тебя увидеть. Убедиться, что с тобой все в порядке.
– Я рад, – хрипло, вероятно, последствия вентиляции легких, прошептал
