class="p1">— Что, даже не ударишь меня по рукам? — его потемневший, голодный взгляд затягивает в свою глубину, как в воронку. Мне из этой порочной бездны не спастись, не выбраться.
— А поможет? — заторможено произношу в ответ.
Мужские движения скользят еще чуть выше колена, и у меня перехватывает дыхание.
— Попробуй, — вновь вызов в голосе, и усилившееся давление настойчивых пальцев.
Господи, как я его в этот момент ненавижу!
Потому что хочу. Так хочу, как никогда ничего не хотела.
Вадим не мальчик и начинать издалека не будет. Он прекрасно знает, что делает и зачем. Это чувствуется. Он даже не сомневается, каким будет ответ. Я сама еще до конца не определилась, а он знает. И наслаждается моей растерянностью…
Как отреагировать правильно? Вернее, какое из конфликтующих во мне «правильно» выбрать?
Это Злобин тут больной на голову, а не я. Тогда почему мои колени дергаются от острой, невыносимой просто, истомы внизу живота?
Он склоняет голову набок, бесстыже заглядывая прямо под платье. Меня опять продирает волнами дрожи.
Соблазн набирает обороты. Я чуть закусываю нижнюю губу. Лицо так горит, аж больно.
Как дурочка ведусь на провокацию и бью его по руке — с остервенением, со всей ненавистью к себе за то, что мне приходится это сделать. Кисть от силы удара немеет, а Вадим только зло смеется и рывком задирает подол, полностью обнажая ноги до самых трусов.
Боже, да!
Должна ли я сопротивляться или хотя бы позвать на помощь? Возможно. Но тело не слушается, а язык немеет. Сердце срывается в сладкий галоп, потому что я знаю, какое он чудовище. Потому что уверена — оно меня догонит. Уже догнало. И сейчас наброситься со всем своим диким, безжалостным голодом.
Мне страшно, но я возбуждена так сильно, что едва дышу.
Отблески пламени делают черты его лица острее. Он давит на меня даже не руками, а взглядом, когда вжимает обнаженной спиной в ковер.
— Это ничего не изменит между нами, — тихо констатирую факт.
— Я знаю. Меня вполне устраивает то что есть.
Идеальный подонок.
Вадим ложится сверху, упираясь на локти. Я чувствую тяжесть его тела, чувствую каждую мышцу и то, как он весь напрягается, перенося свой вес на одну руку.
— Белье и чулки, что на тебе, я сам выбирал. Угодил? — спрашивает он, медленно приспуская кружево с моих бедер.
Я громко и отрывисто глотаю воздух, но задыхаюсь от ощущений и вызванного ими шока. Настолько ошарашена, что когда его пальцы проскальзывают мне между ног, пропускаю без препятствий.
Не успеваю четко осознать, что происходит. Вот Вадим одним нажатием на клитор отключил меня от мозга, а вот ткань резко и грубо срывается вниз по ногам.
— Будем считать, что нет, — шепчет хрипло, с обманчивой лаской, не глядя откидывая мои трусики в сторону. — Что еще из моих подарков тебе не понравилось? Может, чулки?
Ажурная резинка незамедлительно впивается мне в бедро. Ровно на той грани боли, когда испуг только в сладость.
Я в кровь кусаю губы и инстинктивно смотрю на его пах, пытаясь на глаз определить, что мне грозит. Я впечатлена. Но больше напугана. Тем не менее внизу нарастает такая сильная пульсация, что кажется меня сейчас порвет.
— Ш-ш-ш… Не вздумай мне в обморок свалиться, — жаркий шепот в лицо полон иронии, но та не отрезвляет.
Прикажет — покорюсь. И буду счастлива. Потому что этот густой командный голос и чернота во взгляде творят с моим телом что-то невероятное.
— Вадим, я ни с кем… Ни разу… — говорю взволнованно. Не помню сейчас, знает он или нет, но чувствую потребность сказать.
Он не слышит. Или ему плевать.
С ужасом наблюдаю, как Вадим сгибает сильнее мои колени и разводит их в стороны. Откровенный взгляд обжигает промежность. Я дрожу как струна перед разрывом. Сразу столько эмоций! Смущение. Возбуждение. Шок — когда он крепко обхватывает за бедра, лишая возможности даже пошевелиться.
Наши глаза встречаются. Мои — изумленные тем, что Вадим вдруг склоняется над моим животом. А его — какие-то пьяные и вызывающе самоуверенные.
— Ты вся мокрая, Светик… Знаешь, что это значит? Ты меня, сволочь такую и отродье, очень сильно хочешь. Хочешь ведь?
Я сжимаю зубы, проглатывая положительный ответ. А спустя мгновение задыхаюсь от влажного прикосновения его языка у меня между ног. Выгибаюсь в пояснице, вжимаясь ягодицами в его жесткие пальцы.
Чувствовать чьи-то горячие выдохи там — это за гранью моих понятий о разврате. А смотреть при этом Вадиму в глаза — настоящая пытка. Но он словно силой мой взгляд удерживает, обостряя ощущение, что я сейчас перед ним раскрыта больше чем когда-либо перед кем бы то ни было. Кровь гудит от напряжения. Дышу через раз. Изнываю. И никак не могу это остановить.
Вены взрываются адским жаром, одновременно с тем, как его язык сменяется губами. Они то всасывают, оттягивают, сжимают, то мягко оглаживают натертую плоть жаркими выдохами. Его движения ускоряются, набирают интенсивность. Мне становится тяжело дышать от тяжести, скрутившей узлом низ живота.
Вадим словно предугадывает попытку сжать ноги, распиная меня перед собой коротким, властным движением. Во мне словно детонатор срабатывает. Нестерпимое блаженство вышибает дух. Тишина забивается в уши, только бешеный грохот сердца внутри дает понять, что я все-таки жива.
Нега медленно отливает от эпицентра в конечности, постепенно сменяясь блаженным опустошением. Мыслей нет. Есть только смазанное движение сбоку, пойманное на периферии сознания.
Все, на что я способна — открыть глаза и повернуть голову к вытянувшемуся рядом Вадиму.
Все те же, подсвеченные огнем, острые черты лица, пронизывающий взгляд, самодовольная улыбка на влажных губах…
Желание треснуть его никуда не исчезло. Это все тот же невыносимый мерзавец.
— Вижу, тебе понравилось, — заключает он хрипло. — Ну и как? Тебе разве мало того, что ты сейчас чувствуешь? Одно удовольствие и никаких разочарований. Чего тебе еще надо, глупая? Любовь придумали ушлые маркетологи, а поверили дураки. Вроде нас с тобой…
Я не могу сдержать саркастичной улыбки. Точно он.
— Я когда-нибудь заклею тебе рот, идиот…
Вадим курит. Я наблюдаю за тем, как подрагивает сигарета в ухоженных длинных пальцах и постепенно осознаю содеянное. Не жалею, но стоит прикрыть глаза и словно наяву вижу его торжествующий взгляд, устремленный мне между ног. Сколько раз вспоминаю, столько раз подыхает в муках моя гордость.
Я запрусь в четырех стенах! Вернусь домой и проверну в замке ключ на все обороты, как это делает папа. А затем сяду перед зеркалом и буду заново учиться
