Шаги даются тяжело, но я дошла до отделанных под мрамор раковин, и уперлась в одну из них руками. Мне нужно умыться, нужно понять – это бред или правда, и вернуться.
Или сбежать.
Резко выдохнула, и хотела уже повернуть кран, как услышала, как открывается дверь. Мое уединение разорвали.
В зеркало я увидела, как медленно и верно ко мне приближается темная мужская фигура.
— Привет, – поздоровался он таким знакомым хрипловатым голосом, — любимая.
Оглянулась.
Мне не мерещится, это он. Восстал из мертвых, приближается ко мне.
Поясницей оперлась на раковину, пальцами вцепилась в ее холодные края. Демьян остановился в нескольких шагах от меня.
Смотрим друг на друга, и шумит зал далеко за стеной.
Мне страшно.
От его взгляда.
Все это время тот вечер в памяти будто в тумане был смазан, а сейчас, когда Демьян стоит напротив – я так четко все вспоминаю.
Как он упал после выстрела, и как я побежала, бросила его там одного. Как машину ловила и ехала куда-то, я до ночи каталась по городу, а потом оказалась у больницы.
Лара лежала в реанимации, а я сидела в коридоре до утра.
Я так больше и не вернулась туда, в его квартиру.
А его спасли.
— Что молчишь? – он подступил еще ближе, усмехнулся на один уголок. — Не рада что ли, Алина?
Сглотнула.
Тело словно окаменело.
А Демьян подошел почти вплотную.
И схватил меня за горло.
— Ты язык проглотила? – выдохнул он мне в лицо, и я поморщилась, от него спиртным пахнет, и злостью, и гневом, если у этих эмоций есть запах, то он такой – крепкий, острый.
Дышать стало трудно, перехватила его руку и попыталась убрать, отодвинуть.
— Демьян, больно, – прохрипела.
— Что тебе? Больно? – показалось, что он сейчас засмеется, с такой издевкой это было сказано. Он посмотрел мне в глаза. Помолчал.
Я перестала вырываться.
Мне плохо.
Не может человек так смотреть, это взгляд демона.
Он сам оттолкнул меня, и я ударилась заколкой об зеркало, она полетела в раковину, и волосы рассыпались по плечам.
Всхлипнула.
Господи.
Мне ведь даже сказать ему нечего. Прости, что убила тебя, то есть я очень рада, что ты выжил?
Боже мой.
— Давай мы…– хотела предложить успокоиться, но заткнулась под его черным взглядом.
— И давно ты с Маратом трахаешься? – Демьян кивнул на дверь. — Волынова он грохнул? Ты попросила? Меня просила.
— Ты не понимаешь.
— Куда мне, – он хмыкнул, распахнул пиджак, и я увидела кобуру.
Демьян неторопливо достал пистолет, оглядел его со всех сторон, как если бы ни разу не видел. Поднял голову.
Замерла.
Он же не будет…стрелять в меня. Здесь слишком людно, а меня в новостях показывают весь день, он просто не выйдет отсюда, если сделает это.
Демьян словно мысли мои услышал, снова приблизился, и холодная сталь коснулась моего подбородка. Он надавил, заставляя запрокинуть лицо к нему.
— Не надо, – шепнула.
— Чего не надо?
— Я хочу уйти.
— А я хочу, чтобы ты встала на колени, – пистолетом он провел по моей щеке, дотронулся волос, – и попросила еще раз.
Другой рукой он коснулся ремня на своих брюках, щелкнул пряжкой.
— Я не буду, – дернулась в сторону.
— Это не просьба, Алина, – он схватил меня за волосы, и глаза защипало от паники и бессилия. — Что не так? Ты уже делала это. И тебе нравилось. А сейчас, – он намотал прядки на кулак, сжал, — только от тебя зависит – выйдешь ты отсюда или нет.
— Демьян.
— Смотря как попросишь.
— Демьян.
— Мне терять нечего.
В его глазах горят злые искры и желваки играют на скулах, на черных волосах блестит свет яркой лампы, и в зеркале наше отражение – две фигуры, мужская и женская, друг к другу вплотную, я поверить не могу, что он меня не отпустит.
Заставит встать на колени, как ту проститутку, которая четверть часа назад висла на нем у стойки.
И в то же время. Я смотрю на него. И мне чудом кажется то, что он здесь, со мной, разговаривает, хватает меня, живой, горячий, и его сердце бьется.
Не выдержала и потянулась к нему. Уперлась грудью в его грудь и услышала – да, оно бьется, так сильно, так быстро стучит, он жив…он мой.
— Что ты делаешь. Какого черта, – он отстранился. Сам. Отпустил. Окинул меня диким взглядом, в нем ненависть и жгучее желание вперемешку. — Сука.
Он замахнулся пистолетом, и я вздрогнула, крепко зажмурилась. Удара не последовало, вместо этого он прижал к себе и выдохнул, как огнем обжег ухо.
— Я отдыхать сюда пришел. Не за тобой. Гуляй пока. Но знай, что я рядом. И никто тебя не спасет. Никто, ты поняла, любимая?
Никто не спасет…
Его рука задрала пиджак, нырнула под майку, поднялась по животу и сжала голую грудь.
Вскрикнула, от боли или неожиданности, тело сразу узнало его руки, которые ласку дарили, но и на грубость этих рук оно откликнулось, сразу.
Я голодала по нему.
Ягодицами оперлась на раковину и машинально, не соображая, что делаю, пальцами скользнула под пояс его брюк.
Он напрягся.
Дотронулась твердой горячей плоти.
Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы.
Если он меня сейчас толкнет – я на колени упаду. И сделаю, что скажет.
Он не толкнул.
Зато дверь отлетела, будто от удара, и с грохотом стукнулась в стену.
Открыла глаза.
На пороге Марат, с пистолетом наизготовку. Увидел нас и нахмурился, шагнул в туалет.
— Демьян, в чем дело? – сухо, настороженно спросил мой помощник. — Это дамская комната.
— Тогда Коваль здесь тоже нечего делать, – Демьян усмехнулся. Его ладонь плавно скользнула по голому телу, он небрежно одернул мой пиджак. — Следи за хозяйкой, – бросил он Марату и двинулся мимо него. — Вроде как королева города с сегодняшнего дня. А в трусы ко мне лезет. В общественном туалете, – он щелкнул пряжкой, застегиваясь, и вышел.
Марат остался.
Отвернулась к зеркалу, открыла кран. Пальцы покалывало, подставила их под холодную воду.
— Алина, – Марат вырос за спиной.
— Ничего не говори, – отрезала.
Он сдвинул меня в сторону и выключил воду.
— Не забывайся, – жестко потребовал. — Где Демьян пропадал больше месяца? Что у вас за игры? Не надо со мной шутить, Алина, – пригрозил.
Нет никаких игр. Просто я стреляла в любимого человека, а он выжил. И теперь ненавидит меня, хочет моей смерти. А я ношу его ребенка. Вот такая невеселая история.
— Я не шучу с тобой, – упрямо открыла кран. Плеснула воду на пылающие щеки. — Дай мне минуту. Сейчас выйду и поговорим.
Глава 24
Я иду. Колени немного дрожат, больше всего хочется расплакаться и сбежать отсюда. Или кинуться к Демьяну, молить простить меня.
Вот только как? Прости, что выстрелила, и ушла?!
Не простит. Да и не думаю, что стоит извиняться. Я рада, что Демьян жив, вернее нет, я счастлива. По-настоящему. Что он дышит, что существует в этом мире, и пусть так и будет дальше.
Вместе нам точно не быть.
Потому я иду, и стараюсь не показывать, насколько я счастлива, и насколько мне больно.
— Ну? Рассказывай, – процедил Марат, когда я села рядом с ним на пропахший табаком диван. — Какого черта происходит?
— Демьян вернулся – вот что происходит, – кивнула на него.
Еще больнее стало.
Демьян сидит напротив, между нами шагов пятнадцать. Он расположился за таким-же низким столиком, на таком-же диване, и по обе стороны от него сидят девки. Почти лежат на нем. Смотреть невыносимо, но и не смотреть не получается.
Как одна из них оглаживает Демьяна по плечам, пробегается пальцами по щеке, легонько оцарапывает ногтями шею.
Вторая продолжает отрывать по виноградинке, и кормить Демьяна.
Это уже не флирт, это прелюдия.
— Я вижу, что он вернулся, – процедил мужчина. — Хотя уверен был, что его грохнули, и закопали, а сверху зацементировали. Ты не в курсе, где он пропадал весь месяц?
