Едва ли распрощавшись с мамой, я мигом вооружилась всеми мыслимыми и немыслимыми чистящими средствами и принялась, аки мистер мускул, драять свои хоромы.
Цветочки полила, листочки подрезала, стекла до блеска натерла, коврики в ванной перестирала, а там уже и обед настал, покуда я, как золушка, хлопотала. Осмотрев проделанную работу, бухнулась в то самое креселко. Эх, лепота!
А стрелки между тем остановились на двух часах дня. Времени сидеть, рассиживать да яйца высиживать не было. Поэтому, подскочив, поковыляла на кухню, где с самого утра настаивалось тесто.
Рученьки помыла, духовочку на прогревку включила, да принялась за дело.
У всех людей выходной как выходной, а у меня каторга какая-то, право слово! А все Морозов, чтоб ему шайбу не забить!
Уж который день, и с собаками не сыщешь. Пропал засранец. На звонки не отвечал, на смс и подавно, а в универе не выловишь. Вроде только видела, на секундочку отвернулась и сгинул. Ужиком-ужиком и уполз! Не бегать же мне за ним, в самом деле! Потому, пораскинув мозгами и взвесив все «за» и «против», коих «против», конечно же, было на порядок больше, я решила наведаться на тренировку к своему благоверному. Вот такая она — женская логика!
В конце-то концов, спор нужно как-то выигрывать. Сонечка уже на вторую неделю вышла на работу! А ей, к слову, срок месяц дан. И самое главное, твердила, что нравится ей! В том-то притоне, прости господь душу грешную, и нравится! Молвит, публика, разумеется, своеобразная, но платят хорошо и весело. М-да, веселье перло рекой, как бы не захлестнуло нашу мадемуазель.
Часик-другой и тортик готов. Вытянула с духовки, на стол поставила и мысленно погладила себя по головке за проделанную работу. Тортик получился — загляденье! Пышный, а благоухание какие… Аж самой захотелось кусочек откусить, едва ли остановила свою ручку тянущуюся. А то что же это я Морозову надкусанное припру?! Нет, так дела не делаются. Оставив мой пропуск к сердцу мужчины остывать, потоптала и себя в порядок приводить.
Волосы утюжком вытянула, глазки накрасила, про губки не забыла и уже через сорок минут блистала около входа.
* * *
— Девушка, я говорю без пропуска нельзя! — напрочь отказывался пускать меня суровый дядя охранник. Не положено, видите ли, посторонним на катке щеголять.
— Дак мне всего на минуточку! — настаивала, между тем оглядываясь в поисках знакомых.
— Нет! — отрезал мужчина, а затем захлопнул окошко, а я рот, который уже открыла в очередной мольбе.
И что делать, спрашивается теперь?! Кому я этот торт пекла?!
Глянула на небо, словно оно мне даст ответ, а мне на нос как капнет… Один раз! Два! Три!
М-да, и погодка не располагала. Дождик начинал потихоньку моросить, и если верить синоптикам, то близился настоящий ливень. Помнится, здесь был запасной выход. Ну-с, чем черт не шутит, авось прокатит?!
Еще раз зыркнула на охранника, а тот ноль внимания на меня. В ящик свой вперился и сидел котлетку жевал.
Со вздохом отчаяния, повернулась и ножками-ножками поперла искать заветную дверцу.
С одной стороны ничего не было, лишь пожарные лестницы свисали, но на своих ходулях я такие маневры не исполню, не то придется потом с асфальта сошкрябать.
А вот с другой стороны, заприметила своим зорким оком дверцу-то заветную. Та, на мое счастье, открыта была, да вот только не все коту масленица, стояли там два остолопа сигареты курили и языками чесали.
— Девушка, это вы Антонина Николаевна? — вдруг крикнул мне мужчина.
Сперва растерявшись, помотала отрицательно головой, а после смекалка родимая заработала и выкрикнула:
— Да, я! Я!
— Так что ж вы стоите, дорогая моя?! Вас уже Петрович заждался.
— Ой, и в самом деле, — несколько спешно протараторила, натянуто улыбнулась мужичкам и юркнула в заветную дверцу.
Куда идти я, безусловно, и слыхом не слыхала. Впрочем, как и некого Петровича к которому по легенде направлялась. Однако стрелочки показывали прямо. Так и вышла в холл, где сидел грозный дядька охранник.
Осмотрелась и, увидев лестницу, направилась к ней. От радости, что мне удалось провернуть такую аферу, едва ли не подпрыгивала.
Тренировка у ребят должна была подходить к концу, если верить источнику. А источник мой был проверенный. Фролова наверняка знала, когда у «Волков» начиналась и когда заканчивалась тренировка. Чай, не одну неделю пасла Синицына.
Поэтому, когда я подошла к двери, там где было написано «лед», совсем не удивилась, заметив Ульку, что поджидала свою «добычу».
— Цветочек, ты что ль? — вылупилась она на меня.
— Ну, а кто ж еще, — фыркнула. — Скоро там заканчивается?
— Через пару минут можно будет зайти. Тренер разрешает заходить смотреть. Ребята последние десять минут играют между собой.
— Ты что здесь прописалась?
— Ой, — скривилась, — не то слово. Мне даже Лебедев по доброте душевной пропуск сделал, — похвасталась, покрутив в руке ламинированную карточку, что, полагаю, и была пропуском. Затем Фролова о чем-то задумалась, на меня глянула, брови насупила и недоумевающе спросила: — А ты как умудрилась мимо дядь Васи проскочить?
— А кто такой дядя Вася? — осторожно поинтересовалась.
— Ну ты, мать, даешь, — хохотнула Улька. — Цербер, что на вахте сидит.
— Аа-а, так я не через него, — легкомысленно махнула рукой. — Я через черный вход, — и жестом подозвав Ульку ближе, словно собираясь ей раскрыть «государственную тайну», поведала о своей маленькой «афере».
— Я всегда знала, Цветочек, что ты аферистка! — подколола меня Фролова. — Что не оттаяло его Морозное Величество?
— Да куда там, — вздохнула. — Звоню-звоню, а кому?! Одному черту известно! Что в стену стучать и ждать ответа.
— Ревнует просто, — шаловливо поиграла бровями подруга, а я оторопела.
У меня и мысли не было, что Илья может ревновать. Ересь, ей богу! Морозов и ревность! Вот как летом снег не идет, вот как зимой не бывает плюс тридцать, вот так и Морозов не может ревновать. Это просто его самолюбие царские задето. Он же главный Казанова в нашем захолустье, главный дамский угодник. Не дай бог, кто опередит! Корона с головы слетит!
— Глупости не говори!
— Цветочек, ты серьезно?! — несколько скептически звучал ее голос. — Ревнует, зуб даю! — Однако, когда мое лицо так и осталось недоверчивым, Улька ударила себя ладошкой по лбу и покачала головой.
На телефон Фроловой поступило сообщение, прочитав, девушка хитро потерла ладошки, будто в предвкушении, а после, важно отворив дверь, изрекла:
— Прошу!
— Благодарю! — шутливо отвесила поклон и потопала к трибунам.
«Волки» в игре были поразительными. И даже я абсолютный профан в хоккее могла заявить, что каждое их движение было отточено и профессионально. Пожалуй, с моим прошлым опытом мне стоило держаться подальше от трибун. Однако, я была не шибко умная, поэтому потопала к самому льду. Уж больно, увлекательно играли красавцы. Прошлый раз мне было абсолютно всё равно, а нынче мои глаза искали в толпе «вожака» стаи. И нашли. Морозов принял подачу, а затем забил! Дыхание перехватило, отчего-то захлестнуло желание похлопать в ладоши и крикнуть «молодец», но усилием воли я сдержала его.
— Впечатляет, не правда ли? — подала голос Фролова, что подошла ко мне.
И только хотела ответить, как в миг, словно ураган, мимо меня пролетел Лебедев и резко затормозил около Ульяны.
— Я умею не только этим впечатлять, — подмигнул моей подруге.
Фролова глухо засмеялась, поправила волосы и, обратив свой снисходительный взор на парня, изрекла:
— Все, чем ты умеешь впечатлять, ты уже продемонстрировал, Лебедь.
И как только Уле удавалось быть такой невозмутимой?! По щелчку пальцев она могла поставить любого нарцисса на место. Девушка не знала, что такое неловкость или стыд. Это было для неё чуждо.
— Может я не все свои способности продемонстрировал?!
— Поверь мне, все самое интересное мы уже прошли, а теперь, милейший, будь так любезен, отойди в сторонку. Ты мне обзор загораживаешь.
