class="p1">Определённо она стоила того, чтобы бросить ко всем чертям работу, перенести вылет, и неважно, где, неважно как — лишь бы с ней.
Определённо она стоила больше, чем случайная интрижка.
Демьян вздохнул.
— И о чём спорили?
— Смешно, но о Ветхом Завете. Его, кстати, зовут Антон.
— И чего Антоха не знал о Ветхом Завете, что знаешь ты?
— Да практически ничего не знал. Так, нахватался по верхам. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иоана. Рука-лицо, — она выразительно закрыла ладонью глаза. — Какого Иоана, когда Исаак родил Иакова. А Иаков родил Иосифа. В общем, пришлось объяснять, что к чему.
Демьян удивлённо приподнял бровь.
— Кто все эти люди? Ты правда всё о них знаешь?
— Ну не всё, — вздохнула Аврора. — Мне казалось, я и про своих пациентов многое знаю и помню, а оказалось не очень.
Демьян только сейчас понял, какая она сегодня грустная. Молчаливая, задумчивая, потухшая.
— Но Антошу ты посрамила? — он стиснул зубы, физически ощущая её боль.
— Ну как тебе сказать, возможно, открыла глаза на некоторые вещи. Если захочет знать больше, найдёт информацию сам.
— А точнее? — искренне хотел услышать эту историю Демьян. Признаться, он знал многих женщин, умных, образованных, начитанных, но способных доходчиво пересказать Ветхий Завет — ни одной. — Это же ну, тёмный лес. Для большинства обычных, как я, людей так точно.
— Это тёмный лес даже для теологов и богословов. И споры, как что трактовать, читать и переводить не утихнут никогда, но кое-что понять можно.
— И о ком же вы говорили?
— Об Иакове, сыне Авраама и родоначальнике двенадцати колен Израилевых.
Демьян с хлопком прикрыл рукой лицо, сдвинул пальцы с одного глаза — посмотреть.
— Серьёзно? Ну, рассказывай.
— Я сразу оговорюсь, это не богословское прочтение. И отношение к Ветхому Завету у меня соответствующее: не как к писанию, а как к влиятельному и бесконечно интересному памятнику древнееврейской литературы. Угу? — грустно улыбнулась Аврора тенью своей улыбки, бледной, как солнце в осенний день.
— Угу, — кивнул Демьян.
Чёрт, она и так едва держалась, а он добавил ей расстройств своей реакцией. Фейспалм точно был лишний. «Прости» — он молча подтянул её к себе, прижался губами к виску.
Ну как ещё мог отреагировать такой дундук как он, прочитавший за жизнь три книги (Колобок, вторая и синяя) на спор о Библии? Только как необразованный дундук.
Это её породистый муж, интеллектуал и аристократ, наверное, с удовольствием поддерживал культурные беседы, водил жену по музеям, сыпал синкопами и антитезами, брезгливо морщился от слов «ихние» и «ложить». Демьян парень простой, он поставил себе цель — зарабатывать, а не просиживать штаны за партой, получая ненужные знания, и гордился этим.
В груди нехорошо кольнуло.
«Ревность?» — удивился Демьян, выделив из всех неприятных чувств самое острое.
Вот блин! С чего бы ему считать Романовского соперником? Да, он испытывал к нему враждебные чувства, но совсем по другим причинам.
Демьян тряхнул головой, отпуская Аврору: к чёрту самоанализ!
— Если коротко, — великодушно прощая ему невежество, потянула его за руку Аврора: пора идти. — Авраам, Исаак и Иаков — это ветхозаветные персонажи эпохи между Великим Потопом и Моисеем, праотцы, патриархи и прародители еврейского народа. Речь о них. Итак, Авраам родил Исаака, и там была своя история. А у Исаака с Ревеккой, его женой, родились близнецы. Первый рыжий и волосатый Исав, а второй, который при рождении схватил его за пятку — Иаков. Первый стал охотником, второй — домоседом. Отец любил старшего, мать — младшего. Это в итоге всё и решило.
— Что отец любил одного, а мать другого? — встал Демьян на тернистый путь просвещения.
— И то, что любимец отца родился первым, — кивнула Аврора. — Кто родился первым, тот в те времена имел особые преимущества. Например, получал лучшее благословение.
— Власть и большую часть наследства? — сжав ладонь, большим пальцем он погладил её руку.
— И это тоже, — улыбнулась Аврора на эту нехитрую ласку. Ткнулась лбом в плечо Демьяна.
Держась за руки, они медленно шли к зданию администрации, где собиралась группа.
— Но у этих братьев всё сложилось иначе. Однажды старший вернулся с охоты голодный, очень уставший и попросил младшего его накормить. Младший сказал: хорошо, у меня есть чечевичная похлёбка, только я меняю её на право первородства.
— И тот согласился? — удивился Демьян и прижал к губам её пальцы.
— Исав был таким голодным и обессилевшим, что да, — Аврора мягко забрала руку. Со стороны они, наверное, выглядели безумно влюблённой друг в друга парой, и её это смущало.
— То есть главным стал младший брат? — раз она чувствовала себя неловко, не стал настаивать Демьян, хотя ему было плевать: пусть думают, что хотят.
Фотки у Антона в телефоне будут живописные, усмехнулся он, нежно прижав Аврору к себе, подхватил за талию. Давно он так не сходил с ума от женщины, что не мог от неё оторваться.
— Это лишь первая часть истории, — остановилась Аврора. — На ней, мягко говоря, Антон и посыпался.
— То есть? — Демьян потянул Аврору в здание: и те из группы, кто покупал сувениры, и те, кто «загорал» на улице, пошли вслед за экскурсоводом.
— С современной точки зрения, как выглядит поступок младшего брата по-твоему?
— Отвратительно, — хмыкнул Демьян.
— Согласна. Неблагородно, подло, не по-человечески. Вот и Антон осудил Иакова, которого почему-то назвал Иоаном. Но… — Демьян придержал дверь, и вошёл вслед за Авророй. — С точки зрения морали того времени, — обернулась она, — всё с точностью наоборот. Это Исав поступил ужасно: за жалкую миску похлёбки продал нечто важное, данное ему богом по праву рождения.
— Даже так? — запахнул Демьян пальто: чёртова физиология рвалась в бой.
Аврора развела руками.
— Исав не оценил данную ему привилегию, пренебрёг первородством, а Иаков, наоборот, не имея от рождения преимуществ, нашёл способ их получить. И право Иакова, полученное таким путём, признали безоговорочно.
Они прошли в зал, заставленный утварью, посудой, орудиями рыбной ловли. На стенах висела расшитая нанайскими орнаментами одежда и родовые гербы. В стеклянных шкафах лежали украшения из кости, металла, кожи.
— Кстати, в искусстве довольно много картин на тему чечевичной похлёбки, — шепнула Аврора. — У нас в
