— Ну вот, теперь они все в морщинках, — сказала она.
— Принести тебе полотенце?
— Ничего страшного. Но мне и в самом деле пора. Уже поздно.
Тревис встал и подал ей руку. Габи пожала ее, ощутив тепло и силу.
— Я тебя провожу.
— Не беспокойся, найду дорогу.
— Хотя бы до изгороди.
Она надела сандалии. Моби побежал вперед. Радостно свесив язык, он вернулся к ним, когда они ступили на лужайку, описал круг и ринулся к воде, словно намереваясь убедиться, что там никто не прячется. Потом внезапно остановился и бросился в противоположную сторону.
— Да уж, любопытства и энергии этому псу не занимать, — сказал Тревис.
— Похож на своего хозяина.
— Вроде того. Хоть я и не люблю валяться в рыбьих кишках.
Габи улыбнулась. Они быстро дошли до изгороди.
— Сегодня у меня был прекрасный день, — призналась она. — И вечер тоже.
— И у меня. Спасибо за лекцию по астрономии.
— В следующий раз я как следует подготовлюсь и поражу тебя своими космическими познаниями.
Тревис засмеялся:
— Неплохо сказано. Только что придумала?
— Нет, я цитирую нашего учителя. Он так говорил каждый раз, когда заканчивал урок.
Тревис переступил с ноги на ногу, потом снова взглянул на Габи.
— Что ты делаешь завтра?
— Ничего особенного. Поеду за покупками. А что?
— Хочешь покататься со мной?
— На мотоцикле?
— Я кое-что тебе покажу. Обещаю, будет весело. Заодно перекусим.
Габи замялась. Вопрос был не из сложных, и она прекрасно знала, как нужно ответить, чтобы не осложнять себе жизнь. Нужно лишь сказать: «По-моему, это не очень хорошая идея», — и все закончится.
Габи подумала о Кевине, об угрызениях совести, которые испытывала всего несколько минут назад, о выборе, который сделала, переехав в Бофор. Но несмотря на все это — а может быть, именно благодаря этому, — она вдруг улыбнулась:
— Конечно. Во сколько?
Если Тревис и удивился, то не подал виду.
— Часов в одиннадцать. Я позволю тебе выспаться.
Габи поправила волосы.
— Спасибо еще раз…
— И тебе тоже. Увидимся завтра.
На мгновение ей показалось, что сейчас она просто развернется и уйдет. Но их взгляды снова встретились. Прежде чем Габи успела понять, что он делает, Тревис положил руку ей на бедро и притянул Габи к себе. Он поцеловал ее — не слишком холодно, но и не слишком страстно. Лишь спустя секунду Габи осознала, что произошло. Оттолкнула Тревиса и выдохнула:
— Что ты делаешь?
— Не удержался. — Тревис пожал плечами. Непохоже было, что он сожалеет. — Просто я подумал, что это будет правильно…
— Ты же знаешь, у меня есть парень, — напомнила Габи. В глубине души она сознавала, что поцелуй ей понравился, и ненавидела себя за это.
— Прости, если я тебя смутил.
— Все в порядке. — Габи вскинула руки, удерживая его на расстоянии. — Просто забудь. Больше этого не повторится, договорились?
— Да.
— Вот и хорошо.
Габи вдруг очень захотелось домой. Не следовало ставить себя в двусмысленное положение. Она знала, что это должно произойти, даже предостерегала себя — и, разумеется, оказалась права.
Она развернулась и полезла через кусты, тяжело дыша. Тревис ее поцеловал! Она все еще не могла в это поверить. Хотя Габи намеревалась идти прямо к дому не останавливаясь (пусть Тревис поймет — она непреклонна в своих намерениях), она все-таки обернулась и увидела, что он стоит на прежнем месте. Тревис помахал рукой.
— До завтра, — сказал он.
Габи не стала отвечать — это ведь было не обязательно. Мысль о том, что может случиться завтра, повергала ее в ужас. Зачем все портить? Разве они просто не могут остаться соседями и друзьями? Почему все должно закончиться именно так?
Габи закрыла дверь и направилась в спальню, изо всех сил стараясь почувствовать себя рассерженной. Но у нее дрожали ноги и колотилось сердце. И Габи с восторгом думала о том, что Тревис счел ее достаточно привлекательной для того, чтобы поцеловать.
Когда Габи ушла, Тревис опустошил холодильник. Решив уделить немного времени Моби, он взял теннисный мячик, но как только завязалась привычная игра, его мысли тут же вернулись к девушке. Моби носился по двору, а Тревис вспоминал, как Габи забавно щурится, когда смеется. А с каким благоговением в голосе она называла созвездия!.. Он задумался об их отношениях с Кевином. Странно, но девушка мало о нем говорила — отчего-то Тревису показалось, что это прекрасный способ заставить его теряться в догадках.
Спору нет, он определенно ею заинтересовался. Странно. Честно говоря, Габи была не в его вкусе. Она не походила на тепличный цветок, утонченный и ранимый — а Тревиса обычно привлекали женщины именно такого типа. Когда он ее поддразнивал, она отвечала тем же; когда он нарушал границы, Габи немедленно ставила его на место. Ему нравились ее одухотворенная натура, самообладание и уверенность, а главное — то, что Габи даже не подозревала о наличии у себя этих качеств. Минувший день был своего рода соблазнительным танцем, в котором они оба вели попеременно — он наступал, она отступала, и наоборот. Тревис задумался, может ли этот танец продолжаться вечно…
Вот почему терпели крах его прошлые романы. Даже на ранних стадиях они всегда были односторонними. Обычно Тревис сам решал, чем заняться, куда пойти, какое кино посмотреть. Это его не особенно беспокоило, но со временем начинало надоедать. Ему казалось, что он встречается с подчиненным, а не с равным. Если честно, становилось скучно.
Странно, но Тревис редко думал о своих предыдущих романах в таком ключе. Обычно он вообще почти не вспоминал о них. Вечер с Габи заставил Тревиса задуматься о том, чего ему недостает. Он мысленно перебирал в памяти их разговоры и понимал, что хочет еще бесед, еще Габи. Не следовало ее целовать, подумал Тревис с непривычной тревогой. Он зашел слишком далеко. Оставалось лишь ждать и надеяться, что Габи не передумает и все-таки поедет с ним завтра. Что он мог сделать? Ничего. Ничего.
— Как дела? — спросила Стефани.
Тревис с трудом открыл глаза.
— Который час?
— Не знаю. Рано.
— Зачем ты звонишь?
— Хочу узнать, как прошел ужин с Габи.
— Солнце уже встало?
— Не увиливай. Отвечай.
— Ты чертовски любопытна.
— Да, я такая. Впрочем, можешь не утруждать себя, я уже знаю ответ.
— Я ничего не сказал.
— Вот именно. Судя по всему, вы встречаетесь сегодня?
Тревис отодвинул трубку от уха и уставился на нее, гадая, каким образом сестра все узнала.
