выкрикивая его имя, прежде чем перешла к убойному быстрому темпу.
Лицо мужа едва различалось в темноте, пот струился по вискам. Нижняя губа была закушена, а плечи — каменные, напряженные.
Я скакала на нем, как безумная, желая, чтобы в последний раз мы кончили вместе.
— Я хочу, Лео. Уже вот-вот… Ммм… Хочу вместе. Ты кончишь со мной?
— Едва… держусь… Взорвусь в любой момент.
— Я тоже.
— Ты принимала противозачаточные?
— Да… Да… Да… Леоооо!
Мы будто взорвались, словно нас подкинуло над землей. Я потекла, двигалась на нем и дрожала, вбирала каждую каплю горячей спермы, что ударила внутрь.
— Обними меня… Обними! — попросила, целуя.
Он исполнил просьбу мгновенно.
— Уоу… Руки будто каменные, — отозвался с удивлением, крепко обнял, часто дыша.
Ладони Леонида заскользили по спине, нащупали плед и укутали меня.
— Вот так гораздо лучше. Правда?
— Ты как всегда прав.
Ясмин
Крутые дни, самое лучшее время, правда…
Мы все больше находили возможностей побыть вместе. Не только в перерывах между работой, занятиями. Кажется, Леониду пришла по вкусу спонтанность, и он мог заявиться домой, прямо посреди дня, чтобы застать меня врасплох и жарко оттрахать, заявив потом с сытой улыбкой, что просто проезжал мимо. Зашел попить водички…
Ох… После такого мне требовался не один час, чтобы прийти в себя! Ноги ватные, мысли воздушные, на губах — мечтательная улыбка.
***
В конце следующей недели мы решили прогуляться в парке. Добирались до него тоже пешком.
Парк кишел людьми — парочки, мамочки, туристы, школьники на каникулах и просто зеваки.
Леонид был одет не в свой дорогущий костюм, образ был менее официальным, чем, всегда, но все равно выглядел жутко занятым, собранным, серьезным. Он был выше, мощнее, старше… От него разило той особой исключительностью, которую чувствовали все. Мне было жутко ревностно наблюдать, как на него пялились девицы.
В такие моменты я неосознанно прижималась к нему ближе, словно предъявляя права.
— Хорошо, что есть статья за вредительство! — шепнула я Леониду, обвив его руками за шею. — Иначе бы я разошлась!
— Хмм… Откуда такие мрачные мысли в этот чудесный день? Эй, я не садился за работу. Вообще. Ради тебя.
— И я это ценю. Вот только на тебя все пялятся. Особенно вон та дамочка. С собачкой. Такая бесстыжая, я бы ей глаза скотчем заклеила.
— О ком ты говоришь? Ничего не замечаю…
Леонид сделал вид, будто не понял, о ком я говорю, но я заметила, как он безошибочно повернул голову четко в том направлении и посмотрел на холеную женщину в возрасте.
— Да, она. Давай перейдем на другое место, — попросила я. — Раздражает!
— Не стоит. У нас чудесный день. Замечательная прогулка. Иди ко мне..
Он притянул меня к себе за шею и глубоко, нежно поцеловал. При всех. Соблазнительно, нежно и медлительно, смакуя каждый из поцелуев.
Мы будто были совершенно одни, так сладко кружило голову его прикосновениями, а горячие ладони на талии вжимались требовательно.
Потом его губы медленно покинули мои, и я поняла, что до сих пор горела.
Леонид наклонился и скользнул губами к уху:
— Знаешь, я только что нарушил одно из правил своей семьи.
— Вот как?
— Ага. Так открыто проявлять привязанности, целоваться с языком при всех…
— Да ты ужасный нарушитель порядка. Хулиган настоящий! — изумилась я.
Леонид растянулся с большим удовольствием, подставил лицо под лучи солнца.
— Нарушать правила, оказывается, очень весело и интересно. Ты даже представить себе не можешь, с каким громким хрустом внутри перемалываются мои закостенелые привычки всякий раз, когда я делаю что-то не так, как всегда.
Я присела поближе, ловя эти моменты откровения, ценя и бережно сохраняя каждый из таких. Слушала его, едва ли не открыв рот.
Так хотелось его понять, обнять и приласкать…
— С хрустом?
— И с адреналином. Помнишь наш пикник?
— Да, — выдохнула. — До сих пор помню вкус твоего поцелуя с вином.
— Я внутри трясся, как будто… не знаю… как будто перед защитой первого крупного дела. Кровь кипит, мозг работает на пределе, пытаясь оценить, как вышло, и как следовало это сделать.
— Ого… Я даже не представляла, что все… так для тебя.
— С тобой всегда — так. С первого дня встречи. Ты была крошкой, но уже зацепила своими глазенками. Я и представить себе тогда не мог, что однажды… ты станешь такой… — погладил меня по щеке и поцеловал.
— Если твои привычки ломаются с хрустом… Это как выйти из привычного образа. Но должно быть всегда приятно вернуться к хорошо знакомому? — спросила я. — Твои правила. Ты начал говорить, рассказывать мне, давал понять, что хочешь… больше подчинения с моей стороны, будешь более жестким, — добавила тихим шепотом. — Тебе было бы приятно сделать это… со мной?
Дыхание Леонида участилось, и, пожалуй, это стало лучшим ответом для меня.
— Я думаю… — горло перехватило. — Думаю, мы иногда можем делать то, что ты любишь.
— Это спуск вниз, хорошая моя. Я бы не потащил тебя. Нет, даже не так. Я понимаю, что не потащу тебя туда.
— У твоей мамы есть ужасно забавный чайник. Он должен свистеть, когда закипает. Но не свистит, а булькает, и у него подпрыгивает крышечка.
Леонид стиснул меня и пощекотал под мышками.
— Хочешь сказать, что я, как тот чайник? Вот-вот начнет подпрыгивать крышечка, если не работает свисток для пара?
— Если ты закрыл его нарочно. Мы же начали… И мне понравилось, — призналась. — Эти твои распоряжения, забота, внимание. Это есть и сейчас, но я хочу знать, что ты, воплощая все мои желания, не забываешь и о своих. Я точно не забываю о твоих желаниях. Ты можешь выбрать… день? И предвкушать, планируя до мелочей в свое удовольствие. Или как это происходит в твоей голове… Тебе решать. Я буду любить тебя всяким. Просто любить тебя…
— Если у меня только от твоих слов уже начинает течь конец, представляешь, каким бешеным я стану, если ты не только на словах позволишь мне большее?
— Мне нужен твой бомбер. Он длинный и прикроет попу… — попросила я.
Леонид недоуменно вскинул брови.
— Сегодня жарко, на мне тонкие бежевые шортики, и пока мы с тобой болтали, я стала жутко мокрая.
