люблю, Максим.
На языке горечь разливается, и в ушах совсем другой голос слышится.
«Не бросай, меня Макс»
Обижена сильно, наверное, ненавидит. Это правильно. Ту я даже немного ей завидую. Если бы я мог презирать или ненавидеть ее: было бы легче.
Не дождавшись ответа, Стефа подавленно молчит, а я, протянув руку, провожу ладонью по ее распущенным волосам. На ласку она реагирует. Наклонив голову, ластится, как кошечка.
— Все будет хорошо, — проговариваю хрипло.
Стефа кивает, слабо улыбаясь.
— Ты останешься сегодня? Или в город вернешься? — спрашивает, когда вместо того, чтобы загнать машину, я паркую ее за воротами отчего дома.
— К себе поеду.
— Почему?
Я вижу, как ее задевают наши раздельные ночевки. Я вижу, как заново привыкнув, она ко мне тянется. И я вижу, чего она хочет.
— Привык жить отдельно. Люблю тишину.
— А после свадьбы?.. Тоже отдельно жить будем?
Отстегнув ремень, тянусь к ней и целую в губы. Ее руки, взлетев, тут же обвивают мою шею.
— Глупости не говори…
— Это не глупости, — шепчет мне в губы, — мне кажется, у тебя кто-то есть.
— Глупости!
— У тебя же были девушки, да?.. Пока я была в Европе…
— Стефа!..
— Знаю, что были, но там ведь ничего серьезного?..
— Ничего серьезного.
Стефа часто кивает и снова меня обнимает.
— Я выбрала платье. Мне Агния помогла.
Разговоры о свадьбе действуют на меня угнетающе, но, изображая заинтересованность, я слушаю ее.
— Заказали туфли из Италии, надеюсь, успеют прийти.
— Круто.
— Рестораном Ангелина занимается. Ее бывший муж обещал помочь.
— Я знаю. У него свой отель в Подмосковье.
— Да! Я видела фото, там так красиво, Максим! — прижимает руки к груди, — жаль только, что не летом свадьба. Не такие яркие фото будут.
— Так сложились обстоятельства. Главное, чтобы твой отец хорошо себя в этот момент чувствовал.
— Да, это самое главное!
Широкие кованые ворота, подав короткий сигнал, начинают разъезжаться в стороны, и около нас останавливается первая машина из кортежа отца.
Поздоровавшись со мной, водитель дожидается, когда поднимется шлагбаум, и заезжает на территорию усадьбы. Из окна второго джипа на нас смотрит мой отец. Заметив руки Стефы на моих плечах, широко улыбается и подмигивает. Она машет ему рукой.
— Добежишь до дома сама? — спрашиваю, когда последняя машина исчезает из вида.
— А ты? Даже не зайдешь?
— Еще в одно место планировал заскочить.
В отдел алкогольной продукции — пополнить запасы вискаря.
— Я в Роскомнадзор буду жаловаться, — бурчу под нос, залезая в объемный розовый костюм свинки.
Эту поросячью семью запретили по всей стране, но ее все равно заказывают не реже двух раз в месяц.
Аня, весело на меня поглядывая, ловко облачается в костюм брата свинки и водружает на голову поролоновую голову.
Немного завидуя ее легкому характеру, наклоняюсь, чтобы застегнуть липучки на ботинках. Делать это стало сложнее — живота еще нет, но талия словно расплылась, и я стала какой-то неуклюжей.
— Серьезное мероприятие, между прочим. Отец этого пацана какой-то крутой перец. Если понравимся, может, надбавку кинут, — говорит, выглядывая в приоткрытую дверь.
— Мы ее все равно не увидим.
— Видела, да, какой отель?.. — оборачивается ко мне, — я в таких никогда не была.
Отель, действительно, роскошный. Другого слова здесь не подобрать. Расположен в двух часах езды от Москвы на закрытой территории с собственным парком и озером. Я в таких тоже не была ни разу.
— Эмма сказала, это отель отца пацана, у которого день рождения сегодня.
Я знаю. Слышала разговор, в одной машине ведь сюда ехали.
— Народу человек двести, — говорю взволнованно, — а детей всего пятнадцать. Странный день рождения у мальчика, не находишь?
— Нам с тобой не понять, — справедливо замечает Аня и открывает дверь, пропуская внутрь Эмму.
Она сегодня в костюме доброй феи — Кирилл доверил ей раздачу многочисленных подарков детишкам.
— Готовы? — поочередно осматривает нас с Аней.
Привалившись спиной к стене, я набираю полную грудь воздуха. От духоты и, наверное, беременности, кружится голова.
— Минут пять еще, потом ваш выход. Именинник весь в белом с короной на голове.
— Боже…
— Нормальный пацан, вроде, — успокаивает нас, — не капризничает. Но… народу дофига…
— Не ссы, справимся, — подмигивает ей Аня.
Эмма ее браваду, похоже, не разделяет. Подойдя ко мне, поправляет подол красного платья.
— Жанна…
— М?.. Что там? — пытаюсь заглянуть через свое плечо, — снова хвостик не в ту сторону закручен?
— Там Данилов.
Сердце, оборвавшись, ухает вниз. А я сама проваливаюсь в чан с кипящей водой.
— Макс?.. Что он тут делает?.
Мой голос не звучит незаинтересовано, и от этого мне становится еще хуже.
Эмма, с тревогой на меня поглядывая, нервно кусает губы.
— Они с именинником, вроде, родственники.
— Ты знала?
— Нет. Даже Кир не знал, — отвечает правдоподобно.
— Ясно.
Мысли в моей голове превращаются в переваренную рисовую кашу. Волна паники вызывает приступ тошноты.
— Я надеюсь, ты справишься? Жанна?.. — доносится до слуха невнятный шепот Эммы, — не подведи…
Вот это да!
Прижав ладонь ко рту, тихо смеюсь. Вот это я попала!.. Не верю!..
— Он знает? Знает, что я здесь?
— Понятия не имею! — всплескивает руками, — какая разница? Это работа, Жанна!
Провожу ладонями по лбу и щекам. Пальцы мелко дрожат. В животе, на уровне пупка, противное тянуще-сосущее чувство, какое бывает перед прыжком с трамплина. Стараюсь дышать глубже.
— Справлюсь, — произношу еле слышно, — пусть смотрит. Плевать.
— Точно? — заглядывает в глаза, — не подведешь?
— Точно.
— Просто не смотри в его сторону. Может, он, узнав, что ты здесь, вообще уйдет.
Вот это было бы хорошо. Это было бы просто замечательно!
Я киваю. Посылаю ей подобие улыбки.
Через пять минут мы выдвигаемся в сторону огромного банкетного зала. Шагаем по коридору на голос ведущего детского праздника. Я не чувствую ног, но стараюсь не отставать. Останавливаюсь, когда на мое плечо ложится чья-то рука и послушно верчусь, позволяя прицепить к костюму микрофон.
— Ты нормально?.. — различаю через шум в ушах то, что говорит Эмма.
— Жанна?.. — откуда ни возьмись, появляется Кирилл, — Эмма сказала тебе?
— Да.
— Я не знал. Меня ваши дела вообще не касаются!
— Я подстрахую, если что, — обещает Аня, и я чувствую, как несильным толчком в спину меня выталкивают в зал.
Я вижу его сразу. В ту же секунду, когда аудитория взрывается аплодисментами. Сидя на стуле за столиком в расслабленной позе, он держит в руке хрустальный бокал. Как в замедленной съемке делает небольшой глоток, облизывает губы и, вскинув взгляд, смотрит прямо на меня.
Я застываю. Скользнувший по ногам холод быстро пробирается под материал костюма и промораживает до костей.
В
