Катя чувствовала себя растерзанным куском добычи, доставшимся сумасшедшему хищнику. Она невольно вздрогнула, когда брат Кирилл прикоснулся к ней, подавая стакан с напитком.
Он улыбнулся, и улыбка была вновь мягкой и интеллигентной.
— Не бойся, — сказал он ласково. — Мы отдали должное телесному и отринули его от себя. А теперь без ненужных греховных помыслов устремим свои души ввысь.
Катя пригубила напиток не без страха, но он оказался обычным гранатовым соком, правда не консервированным, а свежим.
Видно, его выдавили в соковыжималке эти молчаливые служанки, а может, другие… Кто знает, сколько их там еще скрывается в глубине квартиры?
— И прежде, чем мы отдадимся во власть вечных истин, давай покончим с земными проблемами, — изрек брат Кирилл.
Он протянул Кате ладонь, на которой лежали невесть откуда возникшие стодолларовые бумажки.
— Шестьсот, — сказал он. — Через месяц дам еще двести. Тебе этого не хватало для счастья?
— Вы меня… покупаете? — ужаснулась Катя. — Но я не проститутка! Не надо!
Она попыталась отодвинуть протянутую ладонь, но брат Кирилл нахмурился:
— В Писании сказано: не отталкивай руку дающего. Это такая мелочь, сестренка… Я могу дать тебе несравнимо больше…
— Но за что?
— За то, что ты есть.
Катя несмело улыбнулась ему и взяла деньги. Ее сумочка лежала рядом, на тумбочке, и она сразу же сунула доллары туда.
Как странно… Никогда и никто ей ничего не давал просто так…
А этот красивый моложавый мужчина почему-то воспылал к ней страстью, но при этом толкует о душе и хочет ее озолотить…
Странно и непонятно…
Но надо ли противиться тому, что кажется вовсе не так уж плохо?
Вот только что сказать Димке?
— Ты где шлялась? — крикнул Дима, едва Катя переступила порог. — Я все морги обзвонил! Я уже на оптовый смотался… А тебя нигде нет…
Вид у него был жалкий, растерянный и взъерошенный, а взгляд злой. Он переживал, искал ее, а она — нате-пожалте — является в дом через двое суток, да еще в сопровождении элегантного холеного мужчины.
— Не кричите так, молодой человек, — поморщился гость. — К Светлой сестре не подобает обращаться в таком тоне.
Димка опешил и удивленно уставился на Катю.
Что мелет этот тип? Какая она ему сестра? У Кати есть братишка, Игорек, но он благополучно живет в родном Рыбинске и ходит в школу. Или Катя выдала себя за Димкину сестру? Но зачем? Какой от этого толк?
Однако он замолчал. А незваный гость прошелся по их квартирке, осмотрел поблекшие, покрытые пятнами обои, допотопную, покосившуюся мебель, вытертый до серого цвета палас на полу… Он даже заглянул в туалет и брезгливо скривился.
— Нет… Это плохая квартира, — наконец изрек он. — Тебе она не подходит.
— Простите… А почему, собственно, вы решаете, где нам жить? — спросил Дима. — Вы кто?
— Брат Кирилл, — вежливо ответил тот, глядя куда-то сквозь Диму. — А решаю я, поскольку я плачу. Я только что покрыл ваш долг Василию Марковичу и думаю, что дольше Кате здесь оставаться не имеет смысла. — Он поразмыслил, прикинул что-то и велел: — Ждите. Я буду к вечеру.
— Что за хрен с бугра? — почему-то шепотом спросил Димка, когда за Кириллом закрылась дверь. — Чего он тут распоряжается?
— Не знаю… — так же шепотом ответила Катя. — Он руководит какой-то сектой… Они молятся Богородице… Ему видение было, и он принял меня за какую-то Деву…
— Дурак! — хмыкнул Димка. — А он правда наш долг отдал?
— Правда… И еще вот… — Катя раскрыла сумочку и протянула Димке шестьсот долларов. — Он сперва дал мне на квартиру, а потом забыл, что ли, и сам с Василием Марковичем расплатился.
— Точно дурак! — радостно решил Димка, забирая деньги. — Теперь гуляем, Катюха!
Катя секунду поколебалась: говорить ему или нет, каким путем она заработала эти деньги?
Нет, не стоит… Димка считает Кирилла полным лопухом, стоит ли его разочаровывать?
— И теперь я не буду работать, — добавила она. — Вернее, буду, но не на рынке, а в Братстве.
— А много платить будут? — поинтересовался Дима.
— Не знаю…
— Наверное, много, — решил он. — У этого чувака, кажется, переизбыток «зеленых». Такого индюка не грех и пощипать…
В Димкином голосе проскользнули такие до боли знакомые интонации — он стал на секунду похож на свою мамашу.
И после того как «зеленые» перекочевали в его портмоне, его почему-то перестало интересовать, где же провела все-таки Катя ночь и чем занималась…
Вечером вместе с братом Кириллом пришли два юнца в белых рубашках и светлых брюках и три пожилые женщины в белом.
— Собирайте вещи, — велел Кирилл. — Вы переезжаете.
Собираться самим Кате с Димкой не пришлось — за них это делали послушники. А они лишь руководили, что брать да куда упаковывать…
С окраины они перебрались в самый центр.
Щедрый брат Кирилл снял для них трехкомнатную квартиру на Тверской, с высоченными потолками и шикарной мебелью под старину.
— Вот эта, большая, для Кати, — распорядился он. — Ее вещи переносите сюда. А молодому человеку будет удобнее здесь. — И Кирилл указал на самую маленькую комнатку, с окнами во двор. — Живите спокойно, оплачено за год вперед.
— А для чего нам третья комната? — спросила Катя.
— Я оставляю вам Агриппину, — милостиво решил брат Кирилл, указывая на сухонькую старушку в белом платочке. — Она приготовит и уберет, если надо. Это ее послушание.
— Не волнуйтесь, братья и сестры, — закивала Агриппина. — Все будет справно…
«Июля 29 дня, в лето 1521, крымские татары, под предводительством хана Гирея, соединившись с ногайскими и казанскими, осадили Москву неисчислимым войском.
Среди облаков дыма, под зарево пылающих деревень перепуганные жители искали спасения в Кремле.
Поперек улиц стояли брошенные повозки со скарбом, а в воротах теснились толпы людей. Слышались стоны, плач и крики младенцев.
Митрополит молился истово, но даже он в душе не верил в спасение…
И только юродивый старец Василий, молясь среди ночи в соборной церкви Успения Богоматери, вдруг узрел, как распахнулись церковные врата, как поднялась с места икона Владимирской Богоматери, и послышался от нее голос: «Выйду из града с российскими святителями»…
Не медля собрали крестный ход и пошли вкруг Кремля, неся впереди Заступницу Володимирскую…
А в ту же ночь крымскому хану сон приснился. Явилась к нему с горы Дева, вся в белом, а сияние от нее шло золотое… А за нею шло войско многотысячное…
