– Я хочу, чтобы ты взяла это.
Он протягивает мне телефон, тот самый, который ему выдали в департаменте.
- Я не могу, - говорю я, качая головой. – Я не могу ничего брать с собой.
- Я отключил GPS, - прерывает меня он. – Я ненавижу то, что сейчас происходит… Я должен отпустить тебя без всякой возможности узнать твое местонахождение. Ты требуешь от меня слишком многого, богиня. Почти невозможного. А так я, по крайней мере, буду знать, что ты сможешь позвать на помощь. Если она будет тебе необходима.
Я сглатываю и позволяю Колтону обернуть мои пальцы вокруг прохладного устройства.
– Обещаю, - говорю я, приближаясь к нему, - я вернусь к тебе.
Он обхватывает мое лицо и целует меня со всей страстью. Я чувствую, как он вкладывает в этот поцелуй все мучения, терзающие его, а также свою абсолютную преданность мне и глубокую тоску, которую он сейчас испытывает.
Когда я отстраняюсь, он шепчет мне: - Я люблю тебя, богиня.
Я знаю, что между нами больше, чем можно сказать словами, намного больше, чем можно выразить. Но сейчас для нас и этого достаточно.
– Я люблю тебя, Колтон Рид, – я выпускаю напряженный выдох. – Уверена, что ты поможешь нашей девушке хорошо провести время.
Я улыбаюсь ему.
- Команда выражает дань уважения Джулиану сегодня, - говорит он. – Я не выпущу ее из вида, обещаю. – Он открывает дверь. И даже в тусклом уличном освещении я вижу, как его рука судорожно вцепилась в дверную ручку. – Я переверну ад и рай, если ты не вернешься ко мне.
Ступая на тротуар, я уверенно отвечаю ему: – Я пока еще не готова к аду.
***
Вдалеке мерцают огни моста Теодора Рузвельта, проглядывающие сквозь призрачные листья деревьев. Шоссе кишит автомобилями, городские прохожие спешат мимо, направляясь в центр города.
Я наклоняюсь вперед и стучу в пластиковую перегородку, отделяющую меня от водителя.
– Остановитесь на медиане, у входа 3, пожалуйста.
Он делает так, как я попросила, и останавливается на небольшом участке дороги. Я делаю несколько шагов, мои ноги чувствуют под собой неровную поверхность мостовой. Подвернув лодыжку, я, выругавшись, двигаюсь сначала по дорожке, выложенной из гравия, а затем ступаю по мягким травянистым участкам, направляясь к пешеходному мосту, соединяющему материк с островом.
Прогорклый запах заболоченной реки смешивается с выхлопными газами машин, которые ветер приносит с шоссе, и я чувствую, как к горлу подкатывается тошнота, напоминая мне об обескровленной жертве, которая была обнаружена этим утром.
Я прохожу мимо мемориала с возвышающимся на нем памятником, пересекаю резной мост, яркие огни которого освещают искусственный пруд и красивый фонтан в центре. На противоположной стороне моста темно, и лишь далекие огни города светятся на фоне горизонта.
Субъект отметил именно этот мост, он дал мне явный, но очень тонкий намек, заливая камыши кровью своей жертвы. Я не поняла тогда, зачем он решил отклониться от своего плана, зачем рисковал, ведь это шанс быть замеченным средь бела дня, в месте, которое обычно переполнено шумными туристами.
Но теперь его действия стали очевидными для меня.
На другой стороне острова, недалеко от Болотной травы, он оставил умирать от потери крови очередную жертву. В теории это является тем местом, в которое я должна прийти, и оно все еще остается место преступления. Место огорожено полицейской лентой, камыши все еще покрыты следами крови, и герб Батори уже, должно быть, был смыт дождем, но оставался все еще заметным.
Во-первых, я в платье и на каблуках. И длительные пешие прогулки через болотистую местность и травянистые участки очень утомительны. Во-вторых, он бы не просил меня надеть что–то столь непригодное для сцены, если бы не планировал встретиться со мной в более цивилизованной обстановке.
И в-третьих, я иду по этой чертовой дорожке, чтобы встретиться с убийцей на его территории.
Он следит за мной, он поджидает меня в этот самый момент. Он даже может пойти мне навстречу.
Я внимательно вглядываюсь в лесистые окрестности мемориала. Я опускаю руки вниз, расстегиваю сумочку, проверяю свой пистолет и иду в сторону непроглядной тьмы.
- Мы одни, - кричу я и провожу пальцем по спусковому крючку пистолета. – Я оставила их всех в клубе.
Тишина в ответ словно смеется надо мной. Даже насекомые, казалось, замолкли.
- Пожалуйста, не стреляйте, - доносится чей-то голос до меня.
- Руки вверх! – кричу я. – Выходи на свет. Сейчас же.
- Иисусе! – парень, одетый в джинсовую куртку и бейсболку, медленно выходит к мемориалу, поднимая руки вверх. В одной из них он держит небольшой бумажный, коричневый пакет. – Я должен был оставить это… о, мой Бог. Это наркотики? Неужели это ловушка?
Я продолжая сжимать пистолет и подхожу к нему ближе.
– Брось пакет. – Он тут же выполняет приказ, а я быстро обыскиваю его карманы. – Достань документы… медленно!
Дрожащими руками молодой парень, который выглядит не старше двадцати лет, вытаскивает бумажник и протягивает его мне.
– Ты проститутка или как? Это ограбление?
- А теперь помолчи, – рычу я. Я заглядываю в его бумажник, нахожу водительское удостоверение и читаю его имя. – Майк Линсински, кто велел принести тебе это сюда? – я киваю в сторону пакета у его ног.
Он быстро качает головой.
– Какой–то чувак, мэм. Я не знаю. Он дал мне денег и велел принести его сюда. Блять, – он закрывает глаза, - я - идиот.
- Да, верно сказано. – Я наклоняюсь, чтобы поднять пакет, ощущая, как нервный трепет наполняет мой желудок. – Не двигайся. Ты слышишь меня?
Неуверенный кивок парня, и я засовываю пистолет под мышку и разрываю пакет. Внутри находится мое ожерелье, завернутое в бумагу с пятнами засохшей крови.
Мое сердце забилось быстрее.
– Где человек, который дал тебе это?
Он снова качает головой, руки все так же подняты кверху.
- Я просто гулял в центре. Он подошел ко мне. Я не знаю этого чувака!
Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я бегу к моей сумке и вытаскиваю пару наручников. Завожу руки парня за спину.
- Ты останешься здесь. Понял? Если сбежишь, то я найду тебя, Майк Линсински. Я знаю, где ты живешь.
Он выругался себе под нос, а я скрепила его руки наручниками.
Я беру пистолет, крепко сжимая ожерелье, которое, как я думаю, покрыто кровью Эйвери, и складываю их в сумку, а затем снимаю свои туфли. Мои голые ступни шлепают по асфальту, пока я бегу в сторону моста, но крик заставляет меня остановиться.
Я оборачиваюсь на парня, но понимаю, что шум исходит не от него.
Еще один оглушительный крик, и я достаю свой пистолет, так как узнала этот голос, хотя никогда раньше не слышала столько безнадежности в нем и все еще не могу разглядеть, откуда он доносится.
