— Танька, не мудри! Какой профессор? На завтрашний эфир? — спросила коллега.
— Нет, сейчас буду разбираться, — включив принудительно затихший телефон, Таня вышла из шумной редакционной комнаты в не менее шумный, но более анонимный коридор.
— Анатолий Николаевич? Это Луговская, здравствуй! Мне сейчас звонил от тебя Петровский, кажется, но я не смогла с ним поговорить. Он кто? Отлично, пришли мне его номер, я перезвоню и договорюсь сама. Спасибо, пока! — Закончив разговор, Таня еще какое-то время стояла, замерев с трубкой в руках, чувствуя глубокое разочарование.
«Ничего не сказал, тон деловой, голос равнодушный. Выдумала я себе все. Стыдно, пора бы быть взрослой. Что я от него хочу? Чтобы он, как мальчишка, мне звонил по десять раз на дню? Так он и мальчишкой этого не делал. У него своя сложившаяся жизнь, дела, тела, деньги. У меня — свой полный комплект. Место чему-то новому есть? Похоже, нет. Или просто мы заполнили все пространство жизни так, чтобы не было заметно отсутствия главного — любви?»
Пронзительный свист «уу-ю», которым ее маленький телефон сопровождал получение сообщения, вывел ее из раздумья.
15.12
«8 905 766 23 98 Валерий Николаевич. Совещаюсь. Завтра приглашаю послушать блюз. Столик заказал».
— Татьяна, тебе опять звонили, хватит бегать, посиди на месте хоть пять минут, — ехидно предложила сослуживица.
— Я готова теперь сидеть на месте до завтрашнего вечера! И телефон, между прочим, особенно сотовый — величайшее изобретение человечества! Ленка, знаешь, что такое блюз? Это когда хорошему человеку плохо, а попса — это когда плохому человеку хорошо! — весело сказала, глядя в зеркальце, сияющая Таня.
— А когда хорошему человеку хорошо, это называется любовью. Я догадалась? Когда милого покажешь? Или боишься, что сглазим? — выглядывая из-за компьютера, как из укрытия, задала каверзный вопрос соседка.
— Хватит, надоело всю жизнь чего-то бояться. Я буду смелая, наглая и счастливая! — поделилась своими планами Луговская.
— Влюбленная, тебя к телефону!
Весь день прошел в текучке, беготне и мелких производственных проблемах. Татьяна не сетовала, как большинство, на их обилие, а с радостью принималась решать каждую из них, чувствуя, что силы, переполнявшие ее, требуют рационального применения во избежание внутреннего взрыва. Ей казалось, что клапан, так долго державший в ее душе любовь, ослаб и чувства сначала легким дымком, а потом неудержимой лавой вот-вот хлынут из замшелого сосуда ее сердца.
Вечером, добравшись до дома, она вызвала любопытство дочери и ревнивую ярость кота. Василий учуял неладное первым и пару раз успел цапнуть хозяйку за ноги, пока она снимала туфли и искала тапочки. Демарш остался незамеченным и кот удалился на подоконник. Дашка, погруженная в свои проблемы, наносила какие-то таинственные мази на добротные подростковые прыщи, и обратила внимание на перемены, только когда Татьяна, минуя кухню, прошла к шкафу и стала вытаскивать оттуда одежду. Дашка всполошилась. Пятно на любимой маминой кофте, которое она поставила горчицей, вытекшей из биг-мака, могло привлечь внимание ко многому, что должно быть скрыто от родительского контроля. Поэтому крикнула из ванной:
— Мамуль, бабушка просила ей позвонить, у нее там проблемы какие-то.
Расчет был правильный. Танина мама жила недалеко от них, а некоторое время после смерти мужа — с ними. Но конфликт поколений привел к тому, что разгневанная бабушка в ответ на попытки Тани защитить свою дочь заявила, что она слишком стара и хочет пожить одна свои последние дни. Состояние ее здоровья опасения не вызывало, сейчас бабушка приучала своих чад к самостоятельности и сохраняла дистанцию. То есть без предлога не звонила. Татьяна, мучась комплексом «неблагодарной дочери» за то, что не смогла обеспечить матери спокойную старость, готова была примчаться на ее зов, искупая несуществующую вину. Пока родительница говорила по телефону, Дашка металась с кофтой, не зная, куда ее засунуть, и только «уронив» ее в дальний угол шкафа под спортивный костюм, прислушалась к разговору. Из маминых слов Дашка поняла, что завтра вечером ей предстоит остаться одной, а бабушка отказывается зайти накормить ее ужином. Это здорово! Поглощенные каждая своими планами, мать и дочь встретились у шкафа. Он был открыт и не сулил никаких неожиданностей. «Носить нечего!» — чуть не хором вздохнули обе, разворошив груду юбок, брюк, свитеров и прочего дамского барахла.
— «Рамстор» до девяти? — уточнила Таня у дочки.
— До десяти, — уверенно ответила та и испуганно примолкла, проявив излишнюю осведомленность.
— Собирайся, успеем какой-нибудь прикид себе там оторвать, — бодро предложила Таня.
— Мама, откуда у тебя такой лексикон? — возмутилась Даша. — Как у подростка!
Вернувшись через два часа с пакетами обновок, они наступили в кучу, которую Василий наделал около двери в знак протеста против женского легкомыслия и мотовства. Мужчины вообще не любят, когда женщины тратят деньги без разрешения.
Кураж неожиданно счастливого дня Татьяна решила использовать до последней капли. Поэтому, быстро расправившись с кухонными делами, усадила Дашку за зубрежку английского текста, а сама с жадностью алкоголика, вынужденного страдать от воздержания, припала к клавиатуре компьютера. Как в витражах готических храмов окрашиваются лучи солнца, так, пройдя через ее сердце, раскрашивалась в разные цвета любовь. Из осколков чужих страстей, расцвеченных пестрой палитрой чувств, и переживаний, как из кусочков мозаики, она складывала маленькие истории, испытывая к героям нежность и сострадание. Ночь прошла бурно, и в Татьяниной тетради появились заметки под заголовком «Новая секретарша».
«Кто сказал, что есть банальные темы? Муж вернулся из командировки… Вовочка спрашивает папу… Двое ковбоев скачут по прериям… Шеф вызывает секретаршу…
Любая из этих фраз может начать как короткий анекдот, так и роман в трех частях, потому что за ними следуют не просто житейские, а типично житейские ситуации, комические или трагические, но знакомые многим, а поэтому им дорогие. Кто такие мужья? Это те, кто не жены, те, кто составляет множество отцов и ковбоев и лучшая часть которых имеет секретарш. Об их сердцах, умах и тревогах эта история с таким банальным названием.
Юрий Иванович — директор небольшой, человек в пятьдесят, компании, занимающейся чем-то техническим в области связи. Должность получил как грамотный специалист и робкий менеджер. Первое страховало владельцев от провалов, второе — от авантюр. Высокий, худощавый, рано полысевший, он с трудом вживался в костюмы и собственный кабинет, да и то с помощью Сан Саныча. Так уважительно величали Сашу Александрович — миловидную, средних лет женщину, выполнявшую в компании функции внутреннего управляющего и по совместительству отвечавшую на телефонные звонки. Пока новый шеф составлял технический план развития бизнеса, вел переговоры со смежниками по поводу комплектующих, секретарша решала все текущие проблемы. Он, проведший всю жизнь на вторых ролях, с удовольствием оставил за ней фактическое руководство, сохранив за собой лишь банковскую подпись и функции технического директора. Александра принадлежала к тому типу женщин, с которыми хорошо всем, даже собственным мужьям, чей прилив нежности привел ее однажды к беременности и как следствие — к декретному отпуску. Это событие оказалось для Юрия Ивановича более значимым, чем назначение на должность.
