– Между прочим, на днях Дзюнко Ханадзё потеряла сознание прямо на сцене. Надеюсь, с вами этого не случится?
– Со мной все в порядке, – усмехнулась певица.
– Берегите себя. А то, знаете, стоит упасть одной звезде, а за ней – и другие. Как бы не началась эпидемия. Впрочем, что это я? Аппендицит не заразен.
– Ах, что за страсти! – Девица рассмеялась, потом жеманно поднесла к губам микрофон.
– Аппендицит?.. – растерянно пробормотал Кобаси. Он ведь не ослышался: ведущий только что совершенно ясно сказал: «аппендицит»… А она ответила: «Ах, что за страсти!» – и оба рассмеялись.
«Вот как… Значит, для публики у Дзюнко аппендицит…»
Кобаси охватило мучительное предчувствие. Он явно сказал по телефону то, чего никоим образом не следовало говорить. Кобаси выключил телевизор и спустился к медсестрам. Каваай в одиночестве чертила что-то красным карандашом на температурном листе.
– А где Такаги?
– Пошла взглянуть на старичка, которого привезла «скорая помощь».
Кобаси сел на диван и отрешенно уставился на стену. Полочка с лекарствами, шкафчик с инструментами… гирлянда колб для капельниц…
– Его родственники не приезжали?
– Только что приехала жена.
– Детей у него нет?
– Кажется, нет.
– А как у него со страховкой?
– Недавно звонили из полиции. Кажется, он получает пособие для нуждающихся. Правда, это пока не точно.
– Помощь живущим в крайней бедности… Кобаси пришел в уныние: «Опять главный врач скорчит кислую мину!»
Он нервно поднялся и заходил по комнате. Наконец вернулась Акико. Увидев Кобаси, она доложила:
– У больного начался озноб, температура тридцать девять.
Кобаси предполагал, что обморок мог быть вызван гипотонией. Но похоже, все обстояло отнюдь не так просто.
– У него что-нибудь болит?
– Нет. Но дыхание слегка учащенное.
– Очень странно…
Кобаси ничего не мог понять. Что это за болезнь?..
– В любом случае надо ввести жаропонижающее. Метилон, одну ампулу.
Кобаси тяжело вздохнул и поднял глаза на Акико. Она держала в руках больничное судно.
– Это его?
– Нет. Дзюнко Ханадзё.
– Ну и ну… За ней даже выносят?
Кобаси был шокирован. Акико приподняла судно, и желтоватая жидкость заколыхалась.
– Она побежала на сцену сразу же после операции! Чего ради теперь так трястись над ней?!
– Ей следует очень беречься. У нее уже было осложнение.
– Ей давно пора ходить!
– Она все время спит.
– А ты выносишь за ней судно. Тоже мне принцесса!
– Вы не правы!
Акико сердито протянула судно слушавшей разговор Томоко.
– Иди вылей.
Послушно кивнув, Томоко вышла из комнаты. Когда дверь за Томоко закрылась, Кобаси спросил:
– Послушай, разве это секрет – насчет Ханадзё?
– Конечно. Доктор Наоэ велел говорить всем посторонним, что у нее аппендицит.
– Значит, все-таки аппендицит… – с досадой повторил Кобаси.
– А что такое? – насторожилась Акико.
– Мне тут звонил какой-то человек…
– Знаю. Он просил дежурного врача, и я дала ему ваш номер.
– Он сказал, что его фамилия Мураи и он хорошо знает Дзюнко Ханадзё…
– Что ему было нужно? – Акико села на стул напротив Кобаси.
– Я сказал ему правду…
– Неужели?! – ахнула Акико.
– Да. Он ведь отрекомендовался близким другом Ханадзё…
– Вряд ли. Скорее всего, какой-нибудь репортер.
– Мне-то откуда было знать!..
– Может, спросим у самой Ханадзё-сан?
– Пожалуй. Хотя нет, постой, – Кобаси заколебался.
– А вы не спросили, откуда он, кем работает?
– Нет. Вопросы задавал он.
– Если это репортер… Ох, что будет!..
– А что, правду знает только импресарио?
– Он, секретарь Ханадзё и президент телекомпании. А больше никто. Посетителей в палату не пускают. С ними разговаривает сам импресарио.
– Вон оно как…
Кобаси до боли стиснул пальцы. Какую же он сделал глупость!
– Так я спрошу Ханадзё-сан?
– Не надо. Теперь это уже не поможет.
– А вдруг они и в самом деле знакомы? У вас же сразу камень с души свалится!
– Это к делу не относится. – Неожиданно Кобаси вспылил: – Между прочим, врач не обязан выяснять личность и репутацию каждого, кто справляется о здоровье больного!
– Но Ханадзё-сан – не простая смертная.
– Что значит «не простая»? Как будто это имеет какое-то значение. – У Кобаси мелко задрожали губы. – Подумаешь, «звезда»! Она такой же человек, как и этот старик, которого привезли сегодня. В этой клинике слишком любят знаменитостей!
– Но ее положение…
– Для медиков это не имеет значения.
– А разве доктор Наоэ не предупреждал вас?
– Что-то не припоминаю.
– Странно. Сегодня приходил корреспондент женского еженедельника, и доктор Наоэ сказал ему, что у Ханадзё аппендицит, а потом старшая сестра собирала нас, предупреждала, чтобы мы, не дай бог, не проболтались.
– Мне об этом ничего не известно.
В комнате зазвонил телефон, и Акико сняла трубку. Кобаси не отрываясь глядел в окно. Он и в самом деле ничего не знал об официальной версии болезни Ханадзё, но сейчас это было слабым утешением.
– Минуточку, – Акико прикрыла трубку ладонью. – Явились! Из «Сюкан лейди».
– Что им надо? – Кобаси недовольно насупился.
– Да все то же. Опять насчет Ханадзё-сан!
– Скажи им, что меня нет.
Акико кивнула и прижала трубку к уху.
– Доктор Кобаси уже ушел домой… Да, совершенно неожиданно… Что? Нет, этого я не знаю.
Обменявшись с собеседниками еще несколькими малозначащими словами, она положила трубку.
– Назойливый тип.
– Что он сказал?
– Сказал: «Доктор Кобаси должен быть здесь. Свяжите нас с ним. Это очень важно».
– Должен быть здесь? – удивился Кобаси. Акико задумалась.
– А этот Мураи, он, случайно, не из «Сюкан лейди»?
– Не может быть…
– Они настаивали, что всего час назад вы были здесь. Откуда бы им это могло быть известно?
– Да-а…
– К тому же они просили именно хирурга Кобаси. Кобаси вспомнил, что в разговоре с Мураи сам назвал свою фамилию.
– Конечно же, это был репортер! Потому он и знает Ханадзё.
Кобаси, с досадой прищелкнув языком, поднялся.
– Ну и подонок же он в таком случае!
– По-моему, надо рассказать обо всем доктору Наоэ. Акико потянулась к висевшему над столом списку телефонов.
– Подожди. – Кобаси злобно посмотрел на Акико. – Не нужно звонить.
– Почему?
– Сказал «не нужно», значит, не нужно!
– Но он же может попасть в неловкое положение. Завтра этот репортер чуть свет примчится сюда.
– Ну и пусть.
Кобаси беспокойно заерзал на стуле.
– Если двое врачей из одной и той же клиники утверждают разные вещи, не покажется ли это странным?
