У Али заурчало в животе, и она резко вспомнила, что последний раз ела больше двух суток назад. Она завернулась в простыню и жадно потянулась к еде.
В пакете оказались две коробки: с горячими, истекающими соком тако и с набором суши и роллов — их Сантьяго без колебаний протянул ей. Суши в мексиканской провинции? Аля ела и не такие странные вещи. В конце концов, те же суши в провинции российской. Но именно здесь аккуратные ванночки с соевым соусом и выложенный лепестками маринованный имбирь смотрелись как-то особенно дико.
— Почему суши? — все же спросила она у маленького кубика риса с кусочком угря на нем.
— Попросил ребят купить нам с тобой что-нибудь поесть, — ответил вместо него Змей. — Думаю, так они себе представляют женскую еду. Хочешь, поменяемся?
— Не… — Аля покосилась на то, как он быстро ест свои тако, и съехидничала: — Ешь свое мясо, тебе нужны силы.
Он замер и устремил на нее свой тяжелый темный взгляд.
— Поверь мне… — Его голос был низким и горячим, а взгляд прокатился катком по телу — под ним мгновенно захотелось развести бедра и вновь впустить в себя горячую твердую плоть. — Тебе тоже сегодня еще понадобятся силы…
Она сглотнула и поспешно запихнула в рот еще один ролл. Обещание было слишком привлекательным, чтобы упустить такой шанс. Суши, кстати, были не хуже московских, так что зря сомневалась.
— А почему ты попросил купить? На кухне ничего не было? Что-то случилось с Пилар? — испугалась вдруг Аля.
— С ней все в порядке, — успокоил Сантьяго. — Просто парни к вечеру все сожрали. У нас в доме сейчас две банды практически в полном составе и гости из крупных картелей. Все, что она успевает готовить, сметается за один миг.
— Зачем они здесь? Война все еще идет? Ты же сказал, что теперь все будет хорошо!
— В стычке был убит лидер той банды, решаем, как быть дальше. Возможно, будем объединяться, — спокойно пояснил Сантьяго. Он уже явно наелся и последний тако жевал через силу.
— И ты будешь главным?
Он пожал плечами:
— Пока это выглядит самым вероятным. Я тех ребят почти всех знаю с детства, мои парни не против, старая вражда давно прокисла. Матео больше двадцати лет как мертв. Хватит.
Аля погоняла по коробке последний ролл с авокадо и подняла глаза на Змея:
— Расскажи. Почему вы стали врагами? Почему он убил твою невесту?
— Это долгая история.
— Ты не хочешь говорить?
— Я хочу тебя. — Он вновь прокатился по ней тяжелым взглядом, наполненным вожделением. Под простыней, намотанной на бедра, явственно твердел член. — Иди сюда.
Аля сгребла пакеты и коробки на пол, с готовностью ныряя в его горячие руки, обнимая и устраиваясь на твердой груди. Но Сантьяго не торопился продолжать сладкие игры. Он задумчиво гладил ее по плечу и время от времени целовал в висок. А потом поднял ее подбородок, нежно коснулся губами губ и все-таки начал рассказывать:
— Мы с Матео познакомились в школе. И сразу подружились. Ему нравилось у нас в доме, мне — у них на ранчо. Но у нас было тесно и шумно, и мы с ним проводили время в основном здесь. Я был младшим в семье, единственным сыном после нескольких дочерей и мне многое позволялось. Например, носиться целыми днями непонятно где, пока сестры помогали по дому.
Он сел на кровати, оперевшись на спинку, Аля устроилась между его ног, полулежа у него на груди и слушая мерное биение сердца. Никогда в жизни не чувствовала она себя в такой безопасности, как в этом домике посреди джунглей в окружении двух мексиканских банд и в объятиях главаря одной из них. Это было странно и нелогично, но после всего пережитого ей было не до анализа собственных чувств. Хотелось просто хоть ненадолго расслабиться и насладиться покоем.
— Ее звали Камила… — Он замолчал на несколько секунд. А когда продолжил, голос стал хриплым и надтреснутым. — Она ходила в соседнюю школу и была самой красивой девочкой в классе. И в городе. И в мире. Нам было лет десять, когда мы ее увидели и пропали. Она была настолько недостижимая, что мы сначала даже не ссорились из-за нее. Просто спорили: я на ней женюсь — нет, я. Но понимали, что это нереально, как жениться на Луне. Так и ходили просто любоваться на нее.
Аля сидела в его руках тихо как мышь, боясь, что он снова остановится, кинет очередную загадочную фразу и на этом все кончится.
— А потом, за одно лето, все изменилось… Девчонки вдруг из вечных врагов превратились в конфетки, которые хотели облизать все пацаны. Мы были готовы и не подпускали к ней никого. Сами дарили подарки и сладости, во всем помогали, защищали, бегали по любым поручениям. Она никому из нас не отдавала предпочтение. Но… Первый ее поцелуй был все-таки моим.
Але захотелось укусить его, необъяснимо ревнуя к этой далекой девочке, давно мертвой. Почему у Сантьяго становится такой голос, когда он говорит о ней? Такой мягкий, такой…
Она не знала, что про нее саму он говорит таким же.
— Мы впервые подрались всерьез, когда я похвастался ему этим. Ходили оба с фингалами и разбитыми мордами. А когда все зажило — Матео вырвал у нее свой поцелуй. Но она все равно оставалась ничья. Еще долго-долго морочила нам обоим голову. Конечно, ей нравилось, что за ней бегают сразу двое. А потом мы оба сделали ей предложение.
Аля просто представила еще одного такого, как Сантьяго. И как они оба добивались бы ее внимания. Помотала головой.
Нет, она бы так не смогла. Она еще в старших классах поняла, как это тяжело — выбирать из двоих и стараться никого не обидеть. Особенно, если по-настоящему не нравится никто. Так ведь не может быть, чтобы двое одинаково.
— Моя семья жила в городе, — продолжал он. — Отец постоянно занимался чем-то интересным: то продавал туристам сувениры, то работал с археологами, то аптеку открывал, то еще что-то. Каждый очередной проект он называл делом всей жизни и был безумно рад, когда я им интересовался, даже обещал оставить мне его в наследство. Так что мне было чем удивить и что наобещать Камиле. А у Матео были только коровы, лошади и кукуруза.
— Водопады… — пробормотала Аля. — И домик на дереве.
— И домик на дереве, который был величайшим сокровищем в десять лет, но в семнадцать девушки на это почему-то не клевали, — усмехнулся Сантьяго. — И он пошел в банду. Романтичное занятие и легкие деньги. Можно хвастаться пистолетом и покупать Камиле шелковые платья и золотые сережки. Он хотел впечатлить ее этим, но он ее потерял. Ее родители строго запретили ей общаться с бандитом. Я победил.
— Она согласилась выйти за тебя замуж? — Аля приподнялась, чтобы заглянуть в его лицо.
— Да.
Что бы она ни хотела там увидеть, он это очень качественно скрывал.
— Мои родители были счастливы. Мать радовалась, что у нее будет такая славная невестка, готовила все к свадьбе и даже заранее начала шить распашонки нашим детям. Отец обустраивал верхний этаж нашего дома в Паленке для моей будущей семьи. Он сам сколотил нам самую прочную кровать и вырезал узоры на ее спинке — птиц и цветы. А Матео… пропал. Я искал его, но его мать отвечала, что не видела его неделями. Мы с Камилой скучали по нему… Я хотел с ним помириться. Мы же были друзьями — если бы Камила выбрала его, я бы смирился.
Он резко выдохнул. Аля почувствовала, как напряглось его тело. Обвила себя его руками, вжалась, сплетая его пальцы с ее, приникла губами к татуировке-змею.
9
Но Сантьяго был не здесь, не с ней. Он был там, двадцать лет назад.
— Накануне свадьбы я гулял с друзьями. Половина наших ушла вслед за Матео, но остальные не хотели проблем с законом. С ними мы и отмечали завтрашнюю свадьбу. — Камила примеряла свадебное платье, когда он пришел к ней. Один. Его друзья ждали снаружи на случай проблем. Он поговорил с ней. Не знаю, о чем — наверное, хотел, чтобы она отказалась от свадьбы. Ее мать слышала, как они ссорились. А потом раздался выстрел.
