— Не переигрывай, — дернул губой презрительно, крылья носа затрепетали.
— Какой ты скучный, — наклонила голову набок, — хочу, чтобы ты был моим, и никто о нашей ночи не узнает. Ну как, никто, ты же не желаешь, чтобы Аида узнала об этом, правда?
Прилегла боком, выставляя бедро, прикрытое простыней, напоказ.
— Нет, — сказал, как отрезал.
— Ну ты подумай до вечера, а то вдруг наша скромница Аида расстроится, плакать будет. Еще и о споре узнает, не сказал ей ведь до сих пор, трусишь? — ухмыльнулась до того нагло, что мне хотелось схватить ее за горло и откинуть к стене. Еле как сдержал бушующий внутри гнев.
— Тварь, — процедил, кинул в нее телефон, развернулся и вышел, вбивая подошвы ботинок в пол так сильно, словно сваи забивал.
“Нужно встретиться и поговорить. Набережная. То же место”.
Нажал “отправить” и стиснул переносицу пальцами. Иногда приходится вырывать сорняки с корнями, чтобы прекрасные цветы продолжали благоухать и цвести. Но как же тяжело будет вырывать самого себя.
Глава 24.1
Аида
“Доброе утро”.
Отправила сообщение и скрестила на груди руки, мечтательно закатывая глаза.
— Чего такая улыбка, м? — сонно протянула Мила, глядя на меня и при этом прищуриваясь.
— Да так, — ответила неопределенно, легла на живот и стала болтать ногами, чувствуя, как внутри всё порхает.
На душе царила легкость, в голове — пустота.
“Нужно встретиться и поговорить. Набережная. То же место”.
— Чего улыбаешься? — вдруг встрепенулась Мила, глядя на меня с улыбкой.
— Кирилл зовет встретиться. Видимо, шестое свидание, — дернула бровями, а затем вскочила, начиная метеором собираться на свидание. — Может, снова платье надеть?
Подружка при виде моих метаний рассмеялась, а затем присела на кровати, наблюдая и веселясь.
— С каких пор ты решила, что девочка? Раньше одни джинсы да кеды, — фыркнула Мила, а я остановилась, чтобы перевести дух.
— Точно, — закатила глаза и простонала, — какое свидание, у меня же сегодня бег. Может, перенести?
— С ума сошла, — тут же встала подружка и подошла ближе. — Ты уверена, что это свидание?
— Нет, — покачала головой, задумавшись.
А ведь и правда, обычно он предупреждал, что заедет.
— Оденься, как обычно, утро же, — пожала плечами подружка. — Не показывай, что только и ждешь его звонка. Надень вещи, как если бы ты была на тренировке, и ты пришла просто потому, что по пути.
— Думаешь? — поджала губы и задумчиво потрогала вещи. — Ладно, тебе лучше знать.
Честно говоря, в мужской психологии я разбиралась хуже, поэтому полностью положилась на мнение подруги. По итоге, готова я была в рекордные сроки, так что вышла из общежития уже через десять минут после сообщения от Кирилла.
— Не показывай, что только и ждала его внимания, поняла? — крикнула мне напутствие Мила, и я кивнула.
Впрочем, как только попала на улицу, все ее слова благополучно вылетели из головы. В животе у меня порхали бабочки, и всё, о чем я могла думать, это Кирилл.
А когда увидела его силуэт вдалеке, когда подходила к набережной, сама не заметила, как ускорилась.
— Угадай, кто, — не удержалась и прикрыла его глаза, подходя со спины.
Не обратила внимания, как он напряжен, а зря.
— Аида, — с какой-то мукой произнес, как мне показалось.
— Что-то случилось? — спросила, чувствуя, что что-то не так.
Он обернулся и глянул на меня странным взглядом, прикрыл, а затем выдохнул и снова посмотрел.
Время словно замерло. Мы застыли, а после всё разом пришло в движение.
Кирилл берет меня за руку, тянет к себе. Его аквамариновые глаза отдают на солнце оттенком зелени. Любуюсь им, пока другой рукой он кладет шлем на байк. Садится на него, притягивает меня за талию и смотрит в глаза. И, видимо, находит что-то. Привстает.
— Любишь меня? — спрашивает, будто с вызовом.
— Люблю, — глажу его лицо, но он дергает головой и отходит.
— Я же недостоин таких, как ты и твоя подружка, — хмыкает, скалится.
В его голосе издевка, но я слышу и отчаяние. У меня перехватывает дыхание. Нет-нет, он не мог слышать те мои слова, не мог…
— Как банально, — хватает жестко пальцами меня за подбородок и приближает к себе, выдыхая мне в губы, — ты оказалась легкой добычей, Аида.
Сердце готово выпрыгнуть из груди, настолько ужасно оборачивается ситуация. Гулко бьется вена на шее, я даже слышу пульсацию в ушах. Сглатываю ком и шепчу с надрывом.
— Ч-что? — переспрашиваю, но до меня уже доходит смысл.
— Я поспорил на тебя, что влюбишься в такого циника и бабника за семь свиданий, — хмыкает, язвительно изгибая губы, — а ты влюбилась за пять!
Цепляюсь за его руки и пытаюсь словить родной взгляд, но вижу там только свое отражение. Жалкое, слабое, униженное…
— Ты не мог, — держусь за остатки доверия, но он лишь садится на свой мотоцикл и отворачивается.
Даже шлем не надевает, сразу поворачивает ключ зажигания. Мотор гудит, рычит, вторя моим мыслям, но мне остается лишь с агонией смотреть ему вслед.
Перевожу взгляд на свои ноги в кедах. Сегодня ведь тренировка…
По плечам ударяют первые капли. Вскидываю голову, с неба моросит дождь. Ловлю капли лицом, прикрыв глаза, ощущаю, как намокают волосы и сосульками ложатся на спину. Холод пробирает меня до костей, но я продолжаю молча и неподвижно стоять посреди тротуара. И тут меня касаются чужие руки.
— Девушка, Вам помочь?
Не оборачиваюсь, сил на это нет.
— Аида? — вдруг снова раздался мужской голос, вынуждая меня повернуть голову.
— Марат? — скупо улыбнулась, чувствуя, как капли дождя касаются лица.
Так хотелось, чтобы хлынул ливень, способный скрыть слезы, которые вот-вот готовы скатиться вниз по щекам. Горло саднит от горечи, душа ноет и нарывает, но всё, что я сейчас могу, с силой прикусить нижнюю губу. Боль отрезвляет, заставляя посмотреть на Марата, который накидывает на меня свой пиджак.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает снова мужчина.
Я открываю рот, но произнести ни слова не в силах.
— Жду, — пробормотала.
— Чего ждешь? — прозвучал обеспокоенный вопрос.
— Не знаю, — ответила рассеянно, поднимая глаза к ясному небу, которое вдруг заволокло тучами.
От этой картины захотелось зареветь, и я, более не сдерживаясь и даже не стесняясь знакомого, позволяю чувствам вырваться наружу. Дура ты, Аида, знала ведь, что всё так и закончится. Знала, а всё равно полезла в хомут. Никто не заставлял, даже отец предупреждал.
— Всё будет хорошо, — прозвучали слова поддержки от Марата, а затем он притянул меня к себе.
Я уткнулась лицом ему в грудь, чувствуя, как намокает его рубашка, мужские руки ласково гладили меня по спине. И эта поддержка заставляла меня плакать сильнее, словно я расклеивалась и никак не могла собрать себя на части.
— Не будет, — нашла в себе силы и выдавила.
— Из-за Кирилла плачешь? — проявил он чудеса прозорливости.
Я промолчала, не собираясь отвечать на этот вопрос. Всё крутила в голове слова Соловьева.
“Любишь меня?” — снова всплыл в голове его вопрос, который поставил окончательную точку в наших отношениях.
Любишь?… Любишь…
Глава 25
Следующие несколько дней я не появлялась в универе и не выходила из комнаты общежития.
— Может, чаю? — осторожно в который раз спросила Мила, но я лишь отрицательно качала головой.
Бездумно смотрела в стену и молчала, не желая говорить. Боль не ушла, нет, просто горела внутри агонией.
В этот момент снова зазвонил телефон. Надоело. Выключила звук и положила экраном вниз, чтобы не раздражал и не мешал страдать.
— Даже не посмотришь, кто звонил? — снова прозвучал голос Милы. — Вдруг Кирилл?
— Даже если он, не подняла бы, — подала голос и сама ужаснулась, каким ломким и глухим он прозвучал. — В любом случае, это не Кирилл. Наверняка Марат.
— Тем более, — снова сказала подруга. — Он, может, помочь тебе хочет. Если со мной никуда не хочешь сходить и развеяться, с ним сходи. Клин клином, так сказать.
