К середине бутылки конька папа уже вовсю обнимал Давида, а парень и не отставал, обнимая отца ответ. Уже заказал в интернет-магазине бур, рюкзак и даже санки. Удочку Давиду пообещал подарить отец. Раскрасневшаяся мама не переставала подкладывать всем в тарелки закуски и салаты. Главным аргументом было: "Не выбрасывать же!". Действительно. Ведь меньше приготовить никак не вариант.
Я хмуро смотрела на эту радостную суматоху, а внутри ликовала. Меня даже почти на слёзы пробило.
Все наелись до полного отвала. А, значит, пора пить чай с тортиком.
— Пойду чайник поставлю, — поднялась мама.
Я хмыкнула. Классика.
— Я сейчас, — папа встал со стула, — Давид, держи мысль!
Папа вышел из зала, а я намеренно недовольно уставилась на Алиева.
Тот, улыбаясь мне в ответ, откинулся на спинку стула.
— И чего это Асенька злая? — весело уточнил Давид.
— Ты пьяный.
— Конечно, я ж полбутылки коньяка выпил. Даже больше. Твой отец халтурил.
— Никогда тебя пьяным не видела.
— Смотри, — плавным движением парень взмахнул вдоль своего тела.
— Тебя специально напоили, ты же понимаешь?
— Конечно, — наполовину прикрыв глаза, подтвердил Алиев.
— Я смотрю, тебя это не смущает.
— С чего бы? Пьяный я — чудесный человек.
— И чересчур откровенный, — вдруг вспомнила я. Видеть не видеть, но слышала.
Давид недоумённо нахмурил брови, а потом его лицо просветлело.
— Я ведь угадал, — полушёпотом произнёс он, пожирая глазами мою грудь.
— Давид! — шикнула я. — Нашёл место.
Шикнула я для вида. Оказывается, даже пьяный взгляд Давида меня возбуждал. Парень же закрыл глаза и мечтательно улыбнулся. Легко догадаться, о чём он думал.
— Давид! — едва сдерживая улыбку, снова зашипела я.
— Тш-ш-ш, тихо. Тут, — Алиев поднёс палец к виску, — ты посговорчивее.
Снова наругаться на него я не успела. Вернулся папа.
— Так, на чём остановились? — папа уселся на свой стул, хлопнув парня по плечу.
— Почему две лунки лучше, чем одна, — подался вперёд Алиев. Я широко разула глаза. Да ему действительно интересно!
— Ах да! Значит, слушай…
Мне же слушать это по сотому разу не хотелось. Я поднялась и всё же отправилась на кухню помогать маме. Так уже как раз разливала кипяток по чашкам.
— Давид же чай такой будет? — забеспокоилась мама.
— Конечно, будет! Тарелки нести?
— Ага, и ложечки захвати.
Моего появления мужчины даже не заметили. Моё сердце забилось ещё радостнее. Восхитительный вечер!
Нет, не так.
Лучший вечер!
Когда мама принесла торт собственного приготовления, папе и Давиду, наконец, пришлось обсуждать рыбалку и начать нахваливать маму. Делали они это с трудом. Обоих уже клонило в сон.
Это заметила и мама.
— Так, пора вам уже ложиться, дорогие мои.
— Мариночка, что ты в самом деле?
— Ты слышал, что я сказала? — твёрдо сказала мама, давая понять, кто, на самом деле, дома хозяин.
Давид хмыкнул.
— Вы в детской тогда. Давид, ты на Настюшиной кровати поспишь. Шурик, ты на раскладушке.
— Я буду на раскладушке, — вдруг вставил Алиев.
— Нет, — замотал головой папа, — как можно? Ты же гость!
— Всё нормально, — пожал плечами Давид.
Папа и думать про это забыл, отхлёбывая чай, но мама вдруг заметно разволновалась. Подорвалась перекладывать закуски с тарелки на тарелку, хоть все присутствующие смотреть на еду уже не могли.
— Я постелю, — поднялась с места. Потянула за руку: — Идём, поможешь.
Давид едва успел поставить чашку на стол.
Завела парня в комнату.
— Тебе сказали спать на кровати, значит, будешь спать на кровати. Не расстраивай мою маму, — отчитала я Давида.
— Хорошо, — легко согласился парень. — Здесь?
Алиев улёгся на мою бывшую кровать, заложив руки за голову. Даже на этой небольшой кроватке он смотрелся к месту. Как ему удаётся?
— Да, — всё ещё не растеряв боевой пыл, упёрла я руки в бока.
— Понял-понял. Считай, что уже сплю, — Давид быстро обвёл комнату взглядом.
— Нравится? — заинтересованно спросила я.
— Конечно, нравится. Это же здесь Ася Громова, думая про меня, ласкала себя пальчиками. Так? — хмыкнул парень.
— Нет! — чересчур громко ответила я.
Моё раскрасневшееся лицо кричало обратное. В общежитии ничего подобного себе не позволишь. А здесь я, пусть и редко, но оставалась наедине со своими мыслями. Очень разными мыслями.
Я быстро подошла к шторам и резко задёрнула их.
— Ты обижаешься? — послышался извиняющийся голос Давида.
Честно подумала.
— Нет, — всё же решила ответить я правду.
— Вот и отлично. Сколько раз я дрочил на твои фотки — не перечесть, — вдруг заявил парень.
— Ты же представлял меня, когда других трахал, — напомнила я. Вот теперь я расстроилась. И обиделась.
Захотелось плакать.
— Ася, — Давид резко уселся на кровати, — иди сюда.
Я оторвалась от подоконника и подошла к парню. Тот сразу обнял меня за бёдра, уткнувшись лбом мне в живот.
— Тебя одну люблю. Слышишь, Ася. Тебя. Навсегда, — хрипло произнёс Алиев.
Плакать не перехотелось. Но теперь уже переполняло счастье. Так сильно.
Я взлохматила отросшие волосы Давида.
— Я так рада, что ты понравился моим родителям. То есть, это не важно. Точнее, важно, — я окончательно сбилась с мысли. Глубоко вздохнула. — В смысле, я бы в любом случае и дальше встречалась с тобой. Но мне приятно, что мои любимые люди так хорошо поладили.
Давид позы не поменял и слова не сказал. Но седьмым чувством я поняла.
— Давид? Что такое?
— Ничего, — самым честным голосом ответил Алиев.
— Говори.
Парень поднял на меня свои синие глаза:
— Твоей маме я не понравился.
Я нахмурилась:
— С чего ты взял?
Он лишь пожал плечами.
— Почему? — удивилась я.
— У мамы своей спроси, — хмыкнул Давид.
— Ерунда какая-то, — уверенно сказала я.
— Думай, что хочешь, — парень отпустил меня. — Давай постель стелить. Или что я там обещал?
Я выудила из шкафа наволочки и пододеяльники. Пока я вправляла подушки, Давид довольно ловко заправил два одеяла. Я незаметно улыбнулась. Вот и как этот парень может не понравиться? Алиев просто что-то перепутал. Пьяный ведь.
Когда мы вернулись в зал, папа успел заснуть на диване, а мама уже практически убрала всю посуду с едой со стола. За пару ходок мы с Давидом окончательно занесли оставшиеся блюда на кухню.
— Уложите Шурика спать, и сами ложитесь. Я тут скоренько, — улыбнулась нам мама.
Выдохнула. Интуиция у Давида ни к чёрту. Я свою маму, как облупленную, знаю.
Пока я безуспешно пыталась передислоцировать Шурика, Давид успел сходить в душ. Общими усилиями нам удалось разбудить папу и уговорить его уйти в детскую.
Алиев накрыл моего оцта одеялом, а я, наблюдая за этим, тихо хихикала. Давид ложиться не спешил, глазами указав мне на выход. Я кивнула.
Мы вышли из спальни, оказавшись в тёмном коридоре. Алиев прикрыл дверь.
— Ну, до завтра, — тихо обратилась я к парню.
— Спокойной ночи, Ася. Хотел бы я тебя поцеловать, — прошептал мне на ухо Давид. — Но не буду.
— Почему же? — даже слегка расстроилась я. Но виду не подала.
— Как-то не очень мне улыбается лежать со стояком и представлять, как я тебя трахаю, когда в метре от меня спит твой отец.
— Тише ты, — слегка толкнула я парня кулаков в плечо. Благо, что в темноте было не видно, как я прячу за негодованием улыбку.
— Думаешь, он что-то слышит? — хохотнул Давид. Папино негромкое сопение перерастало в довольный громкий храп.
— Он всегда храпит, когда выпьет, — не сдержавшись, рассмеялась я.
Папа пьёт редко. Но, выходит, что метко.
— Спасибо, что предупредила.
— Пожалуйста, — я поднялась на цыпочки и, сама от себя не ожидая, провела языком по губам парня. Шустро сделала шаг назад. Елейным голосочком сказала: — Спокойной ночи, Давид.
