невинное создание?
Да, Наташа смелая, честная и эмоции свои выдает на-гора, но она ведь совсем не знает жизни. Сама сказала, что даже парня у неё не было.
Защищаю её от бестолкового студента, чтобы превратить в кого? В свою личную секс-рабыню? Да и не примет она такие фривольные отношения. Поначалу ей всё интересно, она, можно сказать, познает новый для себя мир. А дальше-то что? Ей захочется свиданий, совместных прогулок, демонстрации наших отношений направо и налево, как делают парочки её сверстников.
И можно бы выкинуть из головы, но не получается. На экскурсии, внутри пещер, оглянулся, а Наташи среди студентов нет. Испугался. Хотя куда она могла деться? Очевидно же, что отстала от группы, но все равно кольнуло. Напрягся.
Со мной такое впервые, вроде и понятно, что похоть затмевает мозг, но с другой стороны, если Ивановой нет там, где она должна быть, я откровенно нервничаю. Условились же, девочка придет ко мне после десяти. Нужно набрать номер и узнать, но я тяну, выжидая. Терпеть не могу, когда опаздывают. Вместо разговора с Наташей звоню брату.
— Доброй ночи, Макарий, как дела, как малыши?
В трубке слышны громкие визги, смешанные с плачем совсем ещё крохотного младенца.
— У нас всё отлично! — перекрикивает шум Макарий. — Сам как?
Улыбаюсь, рад за него. Всё-таки очень хорошо, что он помирился и вошёл в новую фазу любви с Варварой, матерью своих детей. Это правильно.
Заслушавшись детским смехом и милыми разговорами племянниц, долгое время не отвечаю брату. Мечтаю ли я о таком же? Думаю, да. Вот только нужно найти правильную женщину. И уж, конечно, не ту, что сама ещё ребенок. Макарий всё понимает.
— Смотрел в интернете. Сейчас у вас дискотека по плану, почему же тогда мой скучный профессор звонит мне вместо того, чтобы отчаянно дрыгать попой?
— Потому что танцы — это удел молодых и гибких, а у меня, как тебе известно, чёрный пояс по закостенелости.
— Ты себя недооцениваешь, мой милый друг. Я хорошо помню, как в двенадцать лет ты отлично танцевал ламбаду, жаль видео не сохранилось, но есть слайды.
— Твои слайды теперь уже некуда всунуть, диапроектор сгорел вместе с бабушкиным домом.
— Я бы нашел куда всунуть, но раз уж ты сам затронул эту тему, профессор, как обстоят дела с юной любительницей знаний?
— Она отлично выступила с докладом, я горжусь ею. Мои коллеги оценили нашу совместную работу, оставив множество положительных отзывов.
— То есть ты всё ещё не трахнул её?
— Макарий, выбирай, пожалуйста, выражения. Наташа, конечно, современная девушка и открыта в своих желаниях, но достойна большего, чем …
— Чем ты?
— Чем я.
— Пригласил, значится, её на концерт для гобоя ре-минор, а она сбежала на местную Керчинскую дискотеку?
Вздыхаю.
— Макарий, твоё скудное представление об интересах высокоинтеллектуальной общественности оставляет желать лучшего.
— Значит, всё-таки концерт номер два для цимбал с оркестром.
— Не пойму, что тебе сделали цимбалы?
— Они смешные и усыпляют моего младшего, так что в какой-то мере я без ума от цимбал.
— Ты просто не разбираешься в музыке, твой плебейский вкус ограничивается грохотом и бесконечным повторением одной и той же строчки в течение пяти минут, — вздыхаю, вглядываясь в толпу студентов внизу.
— Что-то ты кислый, Роман Романович.
— Лучше бы я вернулся на кафедру и поработал над своей монографией, — смотрю на часы, а там уже перевалило за половину одиннадцатого.
— А позвонить и поинтересоваться причиной, почему барышня игнорирует твою интеллектуальную тушу, ты, конечно же, не догадался?
И откуда только он всё знает?
— Спокойной ночи, Макарий.
— И вообще, подари ей шоколадку, маленькие любят сладкое.
Усмехнувшись, заканчиваю разговор и выбираю в списке контактов Наташин номер. Чувствую неуместное волнение. Поддаюсь этой слабости снова и снова, как будто самому едва исполнилось восемнадцать. Она сразу же берет трубку, и мой рассудок моментально мутнеет. Все уговоры и доводы, озвученные ранее, летят к черту.
— Роман Романович, — голос моей студентки звучит хрипло и как будто чуждо ей самой.
Напрягаюсь.
— Роман Романович, я, кажется, чем-то отравилась в дороге. Простите меня, пожалуйста.
Глава 12. Если бы я хотел быть врачом, я бы стал врачом
Я останавливаюсь у комнаты Наташи. Решительно постучавшись, жду в коридоре. Хорошо зная последствия различных пищевых отравлений, нервничаю, волнуюсь за свою студентку. Едва сдерживая напряжение, провожу ладонью по волосам. Отвернувшись от наводнивших коридор студентов и засунув руки в карманы брюк, фокусирую взгляд на дверной ручке. Она блестящая, гладкая, но не слишком новая, с потертостями.
Мимо спешат постояльцы пансионата — дискотека планируется в этом корпусе — со многими я знаком лично. Кто-то здоровается, другие так увлечены друг другом, что не обращают на меня внимания. Слышны грохочущая музыка, болтовня и громкие разговоры. Такое ощущение, что праздник будет длиться целую ночь. Мне интересно, как эти люди завтра утром планируют участвовать в интеллектуальной игре «Что? Где? Когда?». Они ведь уснут во время мероприятия. В прямом смысле дадут храпака, подыскивая в гудящих похмельем головах ответы на каверзные вопросы преподавателей. Это будет полное фиаско.
Кивнув очередной партии студентов, опускаю голову. Ничего противозаконного не делаю, но такое ощущение, что вот-вот совершу преступление.
Дверь открывает та самая девушка, с которой я поселил свою студентку. Наташину соседку мне рекомендовали как жутко начитанную и спокойную особу, интересующуюся исключительно учебой. Но сейчас на девчонке дико обтягивающее серебристое платье с переливами, а на голове сумасшедший пучок волос. Хочется попросить её переодеться, но я заставляю себя улыбнуться.
— Хорошо, что вы пришли, Роман Романович. Мне пора на праздник, а ваша студентка…
— Не пускай его! Пожалуйста, что угодно, торт тебе куплю, только не пускай его! — слышится умирающий возглас, а потом звук, напоминающий слив в унитазе.
— Я разберусь. — Делаю решительный шаг в комнату, меняясь с «блестящей» студенткой местами.
— Местный врач приходил, ей выписали лекарства, бумажка на столике лежит. В аптеку я уже сходила, но лучше бы присмотреть за Наташей, мало ли что.
— Держи. — Подаю ей ключи от своего номера. — Ночевать иди в мою комнату в преподавательским корпусе, на брелоке есть номер. Я буду присматривать за ней, если что, вызову скорую помощь.
— Хорошо.
Как только я услышал, что Наташе стало плохо, даже задумываться не стал о том, что именно должен
