сам себе.
И когда Макар увидит Наташу, он сразу всё поймет. Вслух-то не скажет, несмотря на наши близкие взаимоотношения, но посмотрит искоса. В моей семье полный запрет на упоминание этого имени. Уж слишком тяжелым оказалось для меня наше расставание. Я ведь почти женился.
А Наташа так сильно напоминает Лилю.
Но моя бывшая невеста не была такой сексуальной, скорее, очень подходила мне по взглядам на жизнь и мировоззрению. У нас был миллион общих тем, одинаковые желания и стремления. Она разделяла мои увлечения, любила всё то, что люблю я. Мы часами могли болтать о моих научных работах. Слышал, что она успешно защитила кандидатскую диссертацию. Но вот матерью пока так и не стала, хотя очень счастлива в браке. Иногда я интересуюсь её жизнью, уж слишком много нас связывало.
Но вот такого горячего, чтобы бошку сносило, как с Наташей у меня никогда не было.
Иванова проспала почти до утра. Больше ни на что не жаловалась, из чего я сделал вывод, что кризис миновал. Она проснулась, широко улыбаясь.
— Рома, ты всё ещё тут?
— Ну а где мне быть?
— Слава богу, диарея не напала, а то это было бы полное фиаско.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лекарства творят чудеса. Вообще ничего не чувствую. Сколько сейчас времени?
— Кажется, пять утра.
— Можно я не пойду на «Что? Где? Когда?»?
Меня разбирает смех.
— Из-за тебя я нарушаю правила.
— Я в душ. — Подпрыгивает она на кровати.
— Ты точно уверена?
— Абсолютно, у меня всегда так: очень-очень плохо, а потом раз и хорошо.
Я слышу шум воды и стараюсь не думать о том, что сейчас она там голая. С последнего раза прошло больше шести часов, надеюсь, ей действительно помогло.
Беру электрический чайник, нахожу пакетики. Планирую сделать ей крепкий чай с сахаром. Нужно будет сходить за сухарями. Честно говоря, и я не хочу на «Что? Где? Когда?». Сообщу приставучей Барановой, что студентке плохо, а я за неё отвечаю.
Чай уже готов. Две чашки дымятся на столе, я слышу, что в ванной выключается вода. И Наташа, обмотанная белоснежным пушистым полотенцем, выходит ко мне. Красивая девочка, аж в глазах темно. Она чистая, свежая, пахнет местным мылом и шампунем. Я тут же начинаю нервничать. Моментально реагирую, она невероятно сильно влечёт меня . Капли с волос стекают по коже, а полотенце такое бесстыже короткое. Нельзя! Ей было плохо. А вдруг станет снова? Наташка улыбается.
— Я тоже схожу в душ, вспотел, — хриплю.
— Переживая за меня? — Застреваем мы в дверях, пытаясь разойтись.
Как же хочется вжать её в свое тело. Наташа опускает взгляд на мои брюки и смеётся. Да, я уже готов, потому что ты просто прелесть, от которой у меня крыша едет.
— Да, Наташ, переживая за тебя, — выходят слова на выдохе.
Щёки Ивановой розовые, махровая ткань держит грудь, закрывая её не до конца. Кожа гладкая и блестящая. А я помню, какие сладкие на вкус у этой девочки соски. Откашлявшись, захожу в ванную. Мимоходом коснувшись её, понимаю, как сильно у меня стоит. Просто каменный. Включаю душ, намыливаю тело. Но член по-прежнему колом.
Закрыв глаза, подставляю лицо струям.
— Можно я его потрогаю? – слышу за спиной.
Оборачиваюсь. Наташа жадно, с неподдельным интересом смотрит на мой торчащий дыбом орган, измазанный в пене. Её непосредственность так возбуждает.
Я так сильно боролся с собой, что даже не услышал, когда она отодвинула шторку. Мотнув головой, словно пёс, пытаюсь избавиться от текущей на голову воды и смотрю на неё. Иванова шумно сглатывает, взглядом изучая моё тело. Моя бесстыжая девственница, но такая сексуальная. Вроде и стесняется — вон какие щёки розовые — но между тем по всему видно, как сильно ей хочется.
Она медленно развязывает узел на полотенце, оно падает на пол. Меня ослепляют белизна и юность, я с ума хожу по этой девочке.
— Иди сюда. — Тяну руку, и Наташа слушается.
Мы оба мокрые и скользкие, измазанные в пене.
— Ты точно чувствуешь себя нормально? Не хочу мучить тебя. — Беру её лицо в руки, глажу щёки, она вся сияет
— Я рядом с тобой, что может быть лучше, профессор?
От неё пахнет зубной пастой и мылом, большим количеством шампуня. Смешная, наверное, мылилась как сумасшедшая.
Я не могу сдержаться и целую её в губы. Знакомые ощущения делают меня ещё пьянее. Как же мне нравится заниматься всем этим именно с ней, невероятно. Облизывал бы её сутками.
Обнимаю её, толкаясь в низ девичьего живота. Страсть накрывает, глажу её, прижимая к себе крепче, это непередаваемый кайф, она такая мокрая и волнительно скользкая от пены. Иванова прососвывает между нами руку и робко касается моего члена.
Мозг отключается вместе с профессорской выдержкой. Охренительно приятно. Как-то вроде бы и неловко, но оттого, что это именно она, моя студентка, внутри полыхает с такой силой, что я не могу себя контролировать.
— Расскажи мне, как надо, — шепчет она, целуя мои плечи, шею, подбородок, заглядывая мне в глаза.
Ну всё, теперь я точно не остановлюсь, поставлю на колени и буду трахать сутками, вначале нежно, потом быстрее. Она будет кончать по несколько раз за час, пока не устанет хрипеть моё имя.
От ощущения её ладошки на моем стволе, закрываю глаза. Наташа двигает рукой, нежно касается головки, ласкает уздечку. Время останавливается, всё концентрируется на этом простом движении.
У меня были опытные партнерши, умевшие делать всё на ура, брать глубоко и резко, но это по ощущениям не сравнится ни с одной из них. Всё плывет перед глазами.
Для Наташи это первый раз. Она не делала этого с другими мужчинами, и мне это чертовски льстит, возбуждая до звона в ушах и яйцах.
Я опускаю руки на её ягодицы, скольжу между ножек, чувствую, какая она влажная, но Иванова снова удивляет меня, и не успеваю я опомниться, как студентка уже смотрит на меня со дна ванны, улыбается, коснувшись языком головки.
Мне приходится ухватиться за стену.
— Наташа, не стоило этого.
К чёрту. Дышу. Стоило. Ох, как стоило! Пусть. Какое мощное удовольствие. Она такая игривая и смелая, несмотря на очевидную неопытность. Ей как будто нравится изучать моё тело. Она снова и снова обводит языком головку. Юная натуралистка.
— Не думала, что это так вкусно, — хихикает.
А я одной рукой держусь
