а сама поднимаю на окне жалюзи, впуская солнечный свет, и начинаю раздеваться. Стоит ли упоминать, что моя попытка подразнить Ваню заканчивается тем, что мы мастурбируем на камеру? Получив свой оргазм, я собираюсь пойти в ванную, как Богомолов меня тормозит.
– Эй, а я?
– Куда? В душ со мной?
– Хочу сегодня следовать по твоим пятам.
– Как собачонка?
– Ася, ты нарываешься, – строго произносит Ваня, а мне хочется еще сильнее раскачать эту лодку.
Хочу собственными руками вызвать шторм. Чтобы он сорвался, слетел с катушек и, бросив все, примчался ко мне. Наказывать, трахать, обнимать и шептать о том, как сильно скучает. Но это во мне опять говорит девочка, которая думает только сердцем. А та, у которой хватает мозгов, показывает Ване язык, но тянет его за собой в ванную.
Иван комментирует все, что происходит: что я слишком долго вожусь с волосами («А они не застревают в сливе?»), что слишком много всяких средств на них наношу («Они же отвалятся»), что летом никто не мажет тело маслом («Жарко же, Ась. Ты сдурела? Будешь потеть, и кожа у тебя будет скользкая»). А еще, что у меня красивые волосы, грудь, глаза, губы, кончики пальцев ног, «особенно с этим зеленым лаком на ногтях». Потом мы вместе выбираем мне одежду, я наношу макияж («Не так много, Ася»), сушу волосы («Подколи, будет жарко» или «Убери волосы, не завивай, а то будут на тебя пялиться левые мужики, а ты сегодня со мной»). Никогда еще не видела его таким игривым и совершенно очаровательным. Он как будто признает, что принадлежит мне, даже не говоря об этом прямо. Точнее не так, он признает, что я принадлежу ему. И это сводит с ума. Потому что мы оба посылаем друг другу смешанные сигналы. Как будто держим на коротком поводке, не отпуская до конца, но и не натягивая его туго.
Мы «вместе» едем на встречу с Ирой, где втроем обсуждаем концепцию гендерной вечеринки. Иван был прав: теперь мне не так тоскливо находиться в этом доме, я как будто чувствую его присутствие. Прикоснуться бы еще. Когда я выхожу в туалет, Ваня продолжает общаться с Ирой, а когда возвращаюсь, он заботливо рычит на меня, что я за весь день не выпила и стакана воды. Заставляет меня сделать это. Я показываю ему язык, а Ира с улыбкой наблюдает за нашим общением.
Ваня прощается, только когда я приезжаю к дому отца на знакомство с его Ларисой. Я вкратце рассказываю Богомолову, что папа добивается эту женщину, а она ему отказывает, поэтому он придумал отправить своего повара в отпуск, а Ларису нанять, чтобы она дважды в неделю ему готовила на несколько дней. Сегодня папа хочет представить нас друг другу, а потому я вынуждена прервать наш разговор с Иваном.
– Ась, ты только не жести. Если он ее любит, то ты должна его поддержать, что бы дальше ни случилось.
– Сделаю все от меня зависящее, – с улыбкой отвечаю я.
– Этого и стоит бояться. Лучше ничего не делай, Заноза.
– Хорошего вечера, господин адвокат.
– «Господин» мне нравится, – он подмигивает. – И тебе, Ась.
Ваня посылает мне воздушный поцелуй, ловит мой в ответ, и я отключаюсь. С тех пор видеозвонки – это часть нашей дневной рутины.
Только вот с недавних пор они стали короче, из них исчез секс и даже намеки на него. Мы по-прежнему флиртуем, причем делаем это грязно, но дальше этого дело не заходит. И все равно мы никак не можем прервать эту связь. Общение с Ваней стало для меня неким индикатором успешного дня. Если я начинаю утро с переписки с ним, значит, все пройдет успешно. Когда-то появление Вани являло собой плохой знак. Увидела рыжего – день не задастся. А теперь все наоборот.
– Синий, – отвечаю я на вопрос о галстуке, глядя в экран. – Голубой вообще не идет твоим глазам.
– А какой пойдет?
– Хорошо бы зеленый, но с этим цветом нужно быть очень осторожным, чтобы не выбрать пошлый оттенок.
– А какой не пошлый?
– Например, цвет мха, но там тоже нюансы есть. Короче, я подарю тебе зеленый.
– И под какого цвета костюм я должен такой носить?
– Черный, темно-серый. Я бы сказала угольно-коричневый, но не уверена, что ты такой когда-нибудь наденешь.
– У меня есть шоколадного цвета пиджак, но в стиле кэжуал, под него галстук не очень идет.
– Слушай, найми себе стилиста.
– Непременно это сделаю. Красивую блондинку, которая каждый день будет выбирать мне галстуки.
– И тогда ты совсем перестанешь во мне нуждаться? – надуваю губы, сама тем временем открываю машину и забрасываю в нее сумку и ноутбук.
Потом прислоняюсь боком к нагретой солнцем дверце и улыбаюсь Ване. Но его улыбка не такая открытая и лучистая, как обычно. Я бы даже сказала, она немного натянутая.
– Ну смотри: секса у нас с тобой не было уже три месяца. Я считаю дни, да-да, – шучу. – И ты, как привлекательный и физически здоровый мужчина, наверняка в нем нуждаешься. А поскольку между нами нет интима, значит…
До этого я говорила веселым бодрым голосом, пока ко мне не приходит осознание. Моя улыбка вянет на глазах. Но я пытаюсь ее поддерживать, хотя ощущение, словно у меня на ушах стоят маленькие человечки и тянут уголки губ ниткой. То, как я сейчас выгляжу на крохотном экранчике в углу дисплея, полностью отражает мои представления. Улыбка натянута, а в глазах ни одной смешинки.
– Ась, нам надо поговорить, – спокойно произносит Ваня.
Я закусываю губу и качаю головой.
– Ась… – тише зовет он, а я уже поднимаю руку, чтобы нажать на «Отбой». – Асенька, не выключайся.
Это последнее, что я слышу перед тем, как нажать на красную кнопочку.
Я не готова.
Не готова!
Совершенно не готова делить его с кем-то еще. Как я могу отдать его другой женщине? Он же мой!
Может быть, еще не поздно плюнуть на все и принять его предложение о переезде? Может, он еще хочет, чтобы я это сделала? Может… Не может, Ась! Не может! Все закончилось. Осталось только осознать это и принять. Ты ведь сама хотела. Сама говорила, что все это несерьезно. Но как же не серьезно, если я успела влюбиться?! А как можно не влюбиться в Богомолова?! У них же у всех харизма мегаваттная! Там такая мощность, что просто сшибает с ног, не оставляя шанса на сопротивление. Младший так вообще…
