и подносит ее к своим губам.
– Надеюсь, этим я тебя не оскорблю, – произносит он за мгновение до того, как коснуться своими губами моих костяшек и скользнуть по пальцам. Это настолько интимно и запретно, что я перестаю дышать. Да простит меня Всевышний, но я не могу сопротивляться этому! Это просто выше моих сил.
– Нет, – отвечаю шепотом, даже не заботясь о том, слышит ли меня Малоун. Но мне кажется, он и не ждал моего разрешения, а спросил лишь для того, чтобы соблюсти формальности. Мол, я спросил, ты не оттолкнула, а значит, дала согласие. Что автоматически развязывает ему руки. Падшая, порочная душа, Амира!
Мал останавливается на парковке университета, так и не выпустив моей руки. Глушит мотор и поворачивается ко мне вполоборота, и я устраиваюсь на своем сиденье так же. Мы улыбаемся, смотрим друг на друга затуманенными взглядами. Мои пальцы скользят по губам Малоуна, и он периодически их целует, посматривая на меня своими потемневшими глазами.
– Не могу оторваться от тебя, – произносит он хрипло. – Пытаюсь себя заставить, но это нереально. Терпение просто висит на волоске, и я в шаге от того, чтобы заблокировать дверь и увезти тебя туда, где будем только мы вдвоем.
– Нельзя, Мал, – так же хрипло шепчу я.
– Знаю. Мы сделаем все как положено.
– Это как?
– Завтра поеду к твоему отцу, чтобы попросить твоей руки.
Я ахаю и непроизвольно накрываю рот свободной ладонью. Признаться честно, эта идея вызывает во мне восторг. Я бы с радостью стала женой Малоуна и улетела с ним в любую страну, где нам не нужно скрывать своих чувств. Где женщина может кататься на серфе и не прятать свое лицо. Но при этом я отдаю себе отчет, что то, что он предлагает, никогда не случится, потому что…
– Папа не позволит, Мал, – грустно отвечаю я.
– Я могу быть убедительным.
– Мал, это правда нереально. К тому же, если ты расскажешь о своем намерении и отец узнает, что мы встречаемся, меня вернут домой и в кратчайшие сроки выдадут замуж за Мустафу. И мы больше никогда не увидимся.
– Обещаю, я сделаю все правильно.
Я сама не заметила, как придвинулась ближе к Малоуну, и теперь наши лица всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Идеальное время для моего первого поцелуя. Идеальный момент, чтобы почувствовать, каково это: быть с любимым мужчиной. Наши взгляды блуждают от губ к глазам и обратно, во взгляде Мала я вижу вопрос, мой же, судя по всему, уже дал утвердительный ответ, потому что лицо Малоуна становится еще ближе. Я успеваю только облизнуть губы перед соприкосновением, как вдруг дверь за моей спиной распахивается, и раздается отцовский рык:
– Амира!
И все мое тело покрывается мурашками ужаса, а в глазах темнеет от страха. Мне конец…
Малоун
Я отрываюсь от Амиры, словно обжегся, и сталкиваюсь со взглядом темных глаз шейха. Если бы взглядом можно было убивать, то я бы умер несколько раз и воскрес только для того, чтобы у него появилась возможность убивать меня снова и снова, каждый раз еще более жестоким способом.
– Папа, – выдыхает Амира хриплым голосом.
Он кивает и отходит в сторону.
– В машину! – рявкает он, но негромко. Голос повышают люди, у которых нет власти или которые бессильны в конкретной ситуации. У этого мужчины власти столько, что ему нет нужды ее демонстрировать. Каждый, кто находится хотя бы в двадцати метрах от него, чувствует эти вибрации.
Кто-то хватает Амиру за руку и вытаскивает из моей машины. Я вылетаю из салона, обегаю авто спереди и сталкиваюсь с тяжелым взглядом Заида Аль Мансури, который смотрит на меня так, словно это последние секунды моей жизни. Я делаю рывок вперед, чтобы выдернуть Амиру из лап незнакомого парня, но налетаю на гору с лицом ее отца.
– Не так быстро, – негромко говорит он.
Я вижу, как меняется выражение его лица. Если еще несколько секунд назад на нем были эмоции, сквозь которые до человека можно достучаться, то сейчас я имею дело с бездушной скалой. Тут не то что не пробиться, тут даже пытаться не стоит. И все же я использую этот шанс.
– Господин Заид… – начинаю я, выпрямляясь.
– Ты жив только потому, что ты щенок Фоули, – перебивает он. – Если бы ты не принадлежал этой семье, я бы сейчас разорвал тебя голыми руками прямо на глазах всего университета. И мне бы ничего за это не было, – равнодушным тоном произносит он.
Вот как выглядят маньяки и убийцы, которые совершают преднамеренные преступления: в их глазах нет раскаяния, страха и даже намека на сомнения. Они полностью отдают себе отчет в своих действиях и осознают последствия. Хуже всего, когда последствия этому человеку не грозят. Смогу ли я тягаться с шейхом? Бросаю последний взгляд на машину, в которую усаживают мою принцессу, и снова смотрю на ее отца. Смогу.
– Я понимаю, что вы в ярости, – произношу твердо, – но мы с Амирой любим друг друга. Я собираюсь на ней жениться.
Он, прищурившись, смотрит мне в глаза.
– Жениться? Ты? – Киваю. – Она уже практически замужем. Завтра будет не практически. Так что забудь мою дочь. Разворачивайся и уезжай, Малоун, пока я не вынудил тебя сделать это. Только после моей «помощи» ты вряд ли будешь покорять волны. Это слишком сложно делать с раздробленными ногами. Отцу привет.
Он разворачивается и уходит.
– Господин Заид! – бегу за ним. – Мы с Амирой уже поцеловались и… – Он резко тормозит и внезапно поворачивается в мою сторону. – Поэтому именно я должен жениться на ней! Мустафа не может взять ее в жены, она уже не чиста.
Я буквально вижу, как грозовая туча над головой шейха становится темнее, ее рассекают молнии, и откуда-то из недр прорывается гром. Полагаю, мне конец, но будь я проклят, если отдам свою принцессу левому мужику. Шейх делает шаг ко мне и нависает, пытаясь подавить. Не могу сказать, что мне совсем не страшно. В такой ситуации не будет бояться только идиот с полным отсутствием инстинкта самосохранения. Я не идиот, но и не напуган настолько, чтобы отступить. Перед глазами мелькает образ влажных от слез глаз Амиры, которые я успел заметить перед тем, как парень усадил ее в машину.
– Вы позволили чужому мужчине коснуться ее! – вдруг выпаливаю я, осознав, что тот прикасался к моей принцессе. Им же запрещено касаться! Тогда почему он позволяет себе такое?!
– Он – семья, – севшим голосом произносит Заид. –
