выскочила за дверь.
– Ну что, Григорий Александрович, – усмехнулся Алексеев, – как проблему решать будем?
Интересно, что он имеет в виду?
– Сергей Леонидович, вы о какой проблеме говорите?
– Ой, Гриша, хватит. Ты весь такой интеллигентный, правильный, но что-то мне подсказывает, что ты не такой. Знаешь, я уже сказал Лоле, чтобы она с тобой не связывалась. Но она девушка романтичная, вряд ли послушает, учитывая, что ты прямо-таки герой ее романа. Только у меня стойкое ощущение, что именно ты здесь третий лишний.
Везде обскачет. Любыми способами. Но обсуждать с ним Лолу я не стану, как и мою жену.
– Мне почему-то казалось, что мы здесь для того, чтобы поговорить о детях. Я вчера поговорил со своим сыном, надеюсь, ты сделаешь то же самое – и конфликт будет исчерпан. Они подростки, так что будет нелегко, но рычаг воздействия всегда можно найти.
Алексеев не ожидал этого. На секунду вздернул брови в удивлении, а потом рассмеялся.
– Именно поэтому, Гриша, ты и проиграешь.
– А у нас соревнование?
– Как бы пошло это не прозвучало, но уже, кажется, да.
Все-таки он придурок. И что бы Алексеев не затеял, играть он будет точно не по правилам. Но я в этом участвовать не собираюсь.
– До свидания, Сергей Леонидович.
– И вам счастливо, Григорий Александрович.
Я вышел из кабинета, чувствуя, что хочу впечатать кулак в ближайшую стену. Но, боюсь, в этом здании не оценят мою импульсивность.
В машине я потянулся за телефоном, но тут же передумал. Пока не буду звонить. Вечером. Всем надо остыть.
Только у меня это получалось плохо. Домой я не ехал – летел. Неужели меня слова Алексеева так задели? Хоть и говорил он непривычно странно, но я его понял. И знал, что такие люди не останавливаются, даже когда слышат слово «нет».
Выкурив две сигареты возле подъезда, я поднялся в квартиру. Герман, видимо, услышав, что я пришел, высунул голову из комнаты и смотрел на меня, но без вопросов.
– Ждешь головомойку? – спросил я.
– А она будет?
– А ты хочешь?
– Пап, почему ты вопросом на вопрос отвечаешь?
– А разве ты не так же делаешь? Выходи, Тайсон, пойдем чай пить.
Герман выдохнул и поплелся за мной на кухню. Сидел молча за столом, пока я ставил чайник, делал себе кофе, ему – чай.
– Пап, это что, пытка молчанием? – услышал я за спиной.
– Нет, с чего ты взял? Все нормально, не переживай.
– Точно? – с сомнением спросил сын.
– Точно.
– Как тебе училка новая? – вдруг поинтересовался он.
– Нормальная, – пожал я плечами, а потом осторожно добавил: – А тебе?
– Ну… – протянул Герман. – Вообще, она прикольная. Не орет, не лепит плохие оценки, да вроде ей даже в кайф эта работа. Но кто знает, может, она просто понравиться хочет? Короче, она лучше предыдущей точно. А с чего ты вдруг интересуешься?
– Просто так.
Будем считать, что я не соврал, а просто не сказал всего. Лола была права: пока не стоит.
– Она на маму похожа, – вдруг добавил Герман, а я даже вздрогнул, и моя чашка полетела на пол.
– Черт, – выругался я, когда кипяток попал на ногу.
Сын зажмурился и нахмурил лоб, пока я собирал осколки, а потом тряхнул головой и пошел в ванную за половой тряпкой.
– Что случилось? – спросил я, когда Герман вернулся.
– Не знаю… Что-то как вспышками. Я сказал про маму, ты уронил чашку, и звук показался мне очень знакомым. Как воспоминание. Только в прошлый раз, мне кажется, было разбитое стекло. И что-то еще…
Вспоминает. Как меня и предупреждал специалист, ассоциации могут вызвать воспоминания, только это происходит очень не вовремя.
И я не понял, чем похожа Лола на мою покойную жену. Внешность совершенно отличается, но, наверное, дети по-другому видят.
– Герман, – положил я руку на его плечо, когда следы моей неуклюжести были ликвидированы, – не забивай себе голову.
В учительской я просидела часа полтора. Перебирала классные журналы на полке, делая вид, что проверяю, все ли заполнила, хотя прекрасно знала – каждый урок расписан. Но вернуться в класс было выше моих сил. Можно было, конечно, потихоньку сбежать домой, что я и собиралась сделать до прихода Сергея, но боязнь столкнуться в коридоре с кем-нибудь из этих вечно командировочных родителей пересилила желание попасть в родную коммуналку.
Когда все журналы были вроде как проверены, я, будто заправский шпион, выглянула в коридор и осмотрелась. Пусто, тихо… Вернувшись к двери своего кабинета, даже приложила ухо к двери. Хоть бы никто не увидел меня! Вроде ничего не слышно. Я медленно нажала на ручку, чувствуя, что сердце просто заходится.
Кабинет пустовал. Можно с чистой совестью вытереть вспотевшие ладони, выпить какой-нибудь седативный препарат и уйти домой, а лучше всего сломать ногу, как Светлова, и до конца учебного года пролежать на диване.
Закрыв кабинет на ключ, набросила куртку и спустилась на первый этаж. Привычно попрощавшись с вахтером, вышла на улицу и снова осмотрелась. Паранойя начинается, ей-богу.
Напряжение не спадало даже по дороге домой, а окончательно добил телефон, когда я уже зашла в подъезд. Я даже уронила сумку, потому что вибрация показалась слишком сильной. К паранойе на мягких лапках присоединяется нервный тик, не иначе.
К счастью, это была всего лишь Инна Павловна. Я прижала телефон плечом, ответив:
– Алло! – и начала искать ключи.
– Лолита Ивановна, добрый день. Мои оболтусы вас еще достали?
– Добрый, Инна Павловна, – вздохнула я. – Есть небольшие проблемы, впрочем, как и в любом классе.
– Неужели опять Орлов с Алексеевым что-то не поделили? – спросила она, даже не удивившись.
– А часто они что-то не делят?
Я уже открыла дверь и, кивнув выглянувшему с кухни дяде Коле, обратилась в слух.
– Знаете, Лолита Ивановна, с первого сентября у них какая-то неприязнь. Алексеев только в этом году пришел в нашу школу, вроде его отец переехал в этот город по работе. Кстати, очень обаятельный мужчина, – мечтательно вздохнула Светлова, но потом, видимо, вспомнила, что речь все-таки о детях, и продолжила: – А Орлова я учила с пятого класса. Мальчик как мальчик. Учится хорошо, поведение удовлетворительное. Отец у него тоже ничего, вдовец. Жена погибла лет восемь вроде назад. Так, я опять что-то не о том, но так скучно дома валяться, даже поговорить не с кем.
Читать – «посплетничать». Никогда не вступала в подобные разговоры в учительской, но сейчас, каюсь, стало интересно.
– Говорите, Инна Павловна, думаю, ваш большой опыт общения с классом поможет мне лучше понять детей и
