не смотри на меня
так… ― одними губами проговорила я, не понимая, что происходит.
― Тась, я… не знаю, что на меня нашло. Прости…
Руслан запустил пальцы в волосы, набрал полные легкие воздуха и в полной растерянности помотал головой.
― Я правда, правда не хотел, чтобы так вышло Тась… Дурак, ― усмехнулся он. ― Думал, так я отомщу ей… ― сказал он ни столько мне, сколько себе.
― От-томстишь? ― ломающимся голосом переспросила я.
И тут мой взгляд упал на рамку с фотографией его бывшей, валяющуюся на полу, затем в голову проникли слова песни о разлуке и ревности, которая заиграла вот уже в третий раз.
И я начала возвращаться с небес на землю, с горечью осознавая, что двигало Русланом, когда он решил меня поцеловать.
― Этот поцелуй был местью Лике? ― мой голос задрожал, а по щекам предательски скатились слезы.
Руслан не мог найти слов, но они и не требовались. За него ответил взгляд полный горечи и сожаления.
Воздух закончился. В одно мгновенье в этой комнате не осталось ни грамма кислорода. Я стала задыхаться от мысли, что мои губы, мое тело, мои чувства к Руслану стали жалким орудием мести.
Мести! Мести! Мести, черт возьми! Это не было взаимным влечением. Это. Была. Отместка. Бывшей!
Я выбежала в коридор, с трудом подавив в себе острое желание разрыдаться. Распахнула дверь в свою комнату, закрыла ее на замок и, упав на кровать лицом в подушку, дала волю слезам.
Меня раздирало от того, насколько же сильно я ошиблась, подумав, что Руслан долгое время скрывал свои чувства.
Не было у него никаких чувств.
Я их придумала.
Да так от них ослепла, что не заметила, насколько он был пьяным и отчаявшимся, когда накинулся на меня с поцелуем.
Разве это состояние можно было спутать со страстью?
Можно. Если ты, конечно, полная дура. Если твоя душа ― общежитие, в которое может зайти любой. Натоптать, наплевать там и выйти вон, не подумав: «А как же ее чувства? А как ей жить после этого?»
От боли сдавило горло, мне снова стало трудно дышать.
Кто-нибудь, умоляю, покажите мне, в какой части моего тела пришит ярлык с надписью: «Над ней можно измываться», и я вырву его вместе с кожей. С кожей, которую хотелось снять, лишь бы стереть с себя поцелуи. Эти горькие, унизительные, рвущие душу на куски поцелуи.
* * *
Не помню, сколько времени я пролежала, уткнувшись лицом в подушку. Я крутила в голове последние слова Руслана и до крови кусала губу, лишь бы физической болью заглушить душевную.
«И о чем я только думала, когда ответила на его поцелуй? Что теперь мы будем тайком встречаться, бегать друг к другу в комнаты ночами, и целоваться в его машине по пути в универ?» ― с горечью подумала я.
― Какая же я дура, господи-и-и-и… ― прошептала я, сев на кровати.
«Надо успокоиться. Надо успокоиться. Иначе мои глаза распухнут, и я стану похожей на окуня».
Это убеждение часто действовало. Я знала, что после того как наревусь, буду еще пару дней ходить с опухшим лицом и бесконечно тереть чесавшиеся глаза.
Унять слезы обычно получалось довольно быстро. А вот чтобы возродить слабо-трепещущее сердце, времени требовалось гораздо больше.
В приоткрытое окно потянуло запахом сигарет. Я встала с кровати, подошла к окну, раздвинула пальцем жалюзи и увидела Руслана курящим на крыльце.
Несмотря на холод, он стоял в одной черной футболке, джинсах и сланцах, надетых на голые ноги.
Не успевая выпустить дым, он быстро делал новую затяжку, и нервно дергал ногой.
Я понятия не имела, какие мысли крутились в голове Руслана в тот момент: сожалел, что причинил мне боль, или напевал себе ту песню о расставании и продолжал горевать о своей бывшей?
Глядя на него я ощущала, как чувство жалости к себе, постепенно сменялось злостью.
И чем дольше я смотрела в окно, тем крепче становилось желание спуститься вниз и залепить ему звонкую пощечину.
Он резко поднял взгляд на мое окно и мои пальцы отпустили жалюзи так молниеносно, что, должно быть, он даже не заметил, что я за ним наблюдала.
Звонок от Кости отвлек меня от идеи перехватить его на лестнице и съездить по лицу.
Болтать с ним не было никакого желания, но решив, что он мог звонить с новостями про тех отморозков, я нажала на зеленую кнопку.
― Привет еще раз! Слушай, ну я вроде бы все уладил. Позвонил твоему отцу, все ему объяснил и убедил, что в полицию обращаться бесполезно.
― Угу, хорошо, ― я снова приоткрыла жалюзи.
― Как твоя рука?
― Нормально вроде.
Костя что-то говорил, а я наблюдала, как Руслан кинул окурок в урну, затем подошел к входной двери и, глядя на нее, сжал руки кулаки.
― Ну так что, согласна? ― о чем-то спросил Костя.
― Ага… ― не думая, ответила я и округлила глаза, глядя, как Руслан несколько раз ударил в железную дверь. Я заметила кровь на его руке.
― Окей, отлично. Тогда я сразу после универа за тобой, ладно? Собирайся часам к трем.
― Куда? ― нахмурилась я, убирая палец с жалюзи.
― Как куда? К Гарику, фильм смотреть.
― А-а… ― я почесала голову, пытаясь сообразить, как теперь отказаться от предложения, принятого моим автопилотом.
И тут подумала, что вместо размазывания слез по лицу, мне и правда не помешало бы развеяться,
― Ты сказал быть готовой к трем? Окей. Я буду готова!
Я сделала несколько глубоких вдохов, а затем, прихватив с собой косметичку, отправилась в ванную комнату, чтобы умыть соленое от слез лицо и привести себя в порядок.
Но, как оказалось, ванная уже была занята Русланом.
Я провела в ванной комнате на первом этаже около десяти минут. Умылась, прочесала все еще влажные волосы, нанесла на лицо крем, положила под слегка опухшие глаза патчи.
Ванная комната находились в аккурат под той, что была на втором этаже, и их объединял один водосчетчик, который с бешеной скоростью наматывал холодную воду.
«Пытаешься протрезветь?» ― глядя в потолок подумала я.
И переведя взгляд на свое отражение в зеркале, добавила вслух:
― Возможно, на трезвую голову до тебя и дойдет, что играть чужими чувствами ― очень жестокая затея. Но это уже ничего не изменит. Я никогда не прощу тебя за то, что сегодня случилось.
Я вышла из ванной комнаты,
