за улыбку моей дочери – отменить поездку к Никите, и потерпеть Сергея до часу ночи?!
Нет, это маленькая цена.
Я уже хотела согласиться, но Сережа добавил:
— Приду я с вещами, и останусь. Лизе нужен отец, о прошлом мы забудем. Ты простишь мне Веру, я тебе – твоего мажора. Будем семьей. О дочери подумай!
Никита слышит каждое чертово слово.
Слышит. Сидит, смотрит на меня, взглядом буравит. Кулаки сжаты, но он молчит. Он будто… будто тоже мой ответ ждет.
Будет ли Лиза счастлива, если я буду несчастна? А я буду, если мы с Сережей снова поселимся на одной территории и продолжим играть в счастливую ячейку общества. Мама вбивала мне в голову правильный идеал семьи, и пилила за развод. Я бы, может, и повелась на ее укоры, но помнила своих одноклассников, родители которых жили вместе только ради детей.
И никто не был счастлив.
Нет уж, пошел ты, Сережа!
— Никакой семьи, – отрезала я, и поправилась: — Никакой семьи у нас с тобой не будет. Но Лиза – твоя семья, Сереж. Мы не сойдемся, ты не въедешь в квартиру. Но ты просто обязан прийти и поздравить Лизу.
Он молчит, но я слышу, как он разозлился. Вроде тишина, но я чувствую исходящую от бывшего мужа удушливую ярость.
— А мажорчик твой не играет роль папочки? Что, жаль ему денег на подарок, да?
— Сереж, – ахнула я, — ты что такое…
— Хватит, – Никита встал со стула, и просто выхватил у меня телефон.
Я уверена была, что он сбросит звонок, что терпение его закончилось, но Никита прижал мой смартфон к уху, и произнес:
— Хватит истерик и шантажа, мужик ты или кто?! Просто ответь: к дочери придешь, или нет.
— Офигеть, любовник моей жены еще и вякает, – заверещал Сережа.
Никита усмехнулся, и сбросил звонок.
— Кусок г*вна, – выплюнул он. — Надь, наверное, я не должен вмешиваться, дело ведь Лизы касается, но… Черт, ты уверена, что ей необходимо общение с этим дебилом?
Я оглушена. И теперь я унижена. Никита, итак, много видел, а теперь еще раз убедился, что бывший смешивает меня с грязью, и не уважает.
— Ну уговорила бы ты его прийти, пообещала бы что-то, – рыкнул он, проговаривая неприятные для нас обоих слова, — и? Приперся бы, сидел с недовольной рожей, а дальше? Лизе было бы много радости? А тебе?
— Мне – нет.
— Лизе, думаю, тоже. Бывают хреновые люди, но при этом – замечательные родители. А бывает дерьмо в квадрате, и от него лучше подальше держаться. Даже если это родной отец. Лучше разорвать все это, чем потом слезы дочери вытирать, когда она поймет, что отец с ней через силу общается. Прости, что говорю такие жестокие вещи, но Надь, почему-то я это вижу со стороны, а ты – нет.
— Да все я вижу, – выдохнула устало, и уткнулась лбом в его грудь. — Вижу, просто запуталась я.
— Начинай распутываться, а я помогу, – прошептал он, и поцеловал меня в макушку – так нежно, что я аж зажмурилась, чтобы не разреветься, и крепче обняла его за торс. — Хм, ты оказывается такая мелюзга рядом со мной.
— Я без каблуков просто, – пробурчала я. — Что? Совсем коротышка?
— Да, но это мне тоже в тебе нравится, – я и почувствовала, и услышала улыбку Никиты. — А еще мне нравится, когда ты счастливая, а не «женщина тяжелой судьбы», как сейчас.
— Будешь утешать? – кокетливо спросила я, подняв на него глаза.
— Буду развлекать. Ты же у нас – любительница праздников и всей этой мишуры. И не спорь, – расхохотался он, прижав пальцы к моим губам, — вы с Лизой в этом похожи. Завтра ты нарядишься в костюм Снегурки, и я, черт возьми, буду Дедом Морозом. Возьмешь с собой Лизу, и поздравим наш коллектив с их детворой с праздниками. Я все организую, Надь. А затем мы поедем за город, и встретим уже Новый Год!
По лицам бывших коллег видно, что выходные они провели с чувством, с толком, с расстановкой.
И позавтракали рассольчиком. И то не все, судя по слегка окосевшему виду.
Видимо, как начали гулять на корпоративе, так и не остановятся до Старого Нового Года.
— А мне? А мне подарок? – у Никиты на коленях сидит кукольной красоты девочка-блондинка, и дергает его за бороду.
У Никиты не только борода дергается, но и глаз, хотя основной удар детского десанта я приняла на себя. И хороводы, и песенки, и мастер-класс по вырезанию снежинок – с малышней я умею и люблю возиться, а дети в свою очередь любят меня.
Но и Никите в образе Деда Мороза досталось.
«Ничего, потерпит» – мысленно потерла руки, и остановила своего личного Деда Мороза, который полез в мешок с подарками.
— А стишок? – спросила я у девочки.
— Стишок? Хорошо, – очаровательно улыбнулась малышка. — Здравствуй, дедушка Мороз – борода из ваты, Ты подарки нам принёс…
— Марьяна, – ахнула… кажется, Таня. Подбежала к нам с Никитой, и прижала к губам Марьяны ладошку.
А меня на хи-хи пробрало. Продолжение стишка я знаю. Нехорошо, конечно, девочке лет шесть-семь на вид, и по рогам бы надавать тому уникуму, научившему ребенка похабщине, но все хоть взбодрились.
Никита-Дед Мороз так и вовсе смеется в искусственную бороду.
— Горин, блин! – прошипела Таня. — Ты обалдел?!
Я обернулась, и увидела того самого блондина с корпоратива. Ага, значит, родственник Никиты, точно.
— Сама сказала, чтобы я стих с Марьянкой выучил, – фыркнул он. — И зря ты на меня плохо подумала. Вечно ты, Пчелка, в меня не веришь. Пусть Марьяна договорит, и пусть тебе будет стыдно!
Таня с опаской убрала руку от личика девочки, и та бодро, будто ничего плохого не случилось, продолжила:
— Здравствуй дедушка Мороз - борода из ваты. Ты подарки нам принес? Будем очень рады. Заходи, садись за стол…
Стишок закончился, обошлось без кудрявых выражений, но некоторые из коллег смеялись в голос. А Марьяна, довольная собой, уставилась на Никиту, и напомнила:
— А теперь вы должны подарить мне подарок!
— Конечно, – весело кивнул Никита, и вручил девочке коробку, которую достал из мешка.
(Авторское: история про Марьяну, Пчелку
