складывалась в моей голове.
— Я не знаю, Энджела. Я тоже часто вижу людей во сне, но у них всегда размытые лица. Возможно, господин также не видит её чётко…
Я откинулась обратно на подушку. Мне потребуется время, чтобы переварить и осознать до конца тот объем новых знаний, что только что вывалила на меня Меган.
— Скоро будет построение, Энджела. Я пойду готовиться, — сказала девушка и, погладив меня по руке, встала с кровати и отправилась приводить себя в порядок.
Построение на этом уровне проходило в ином месте. В комнату с огромными окнами, из которых был виден как на ладони прекрасный сад, видом которого я так любила наслаждаться, мы не пошли. Вместо этого все девушки остались в комнате. Но несмотря на это каждая тщательно готовилась к появлению Мадам. Причёска и макияж вообще стали повседневным занятием. А выбор платья неизменно сопровождал каждое моё утро. Их, к сожалению, было всё ещё очень мало. Поэтому приходилось чередовать наряды, чтобы внести хоть какое-то разнообразие.
Появление женщины в черном, как и всегда, сопровождалось её излюбленным пожеланием доброго утра всем нам. Мадам придирчиво оглядела каждую, одобрительно кивнула при этом только Анне. У них вообще были особенные отношения. Девушка явно старалась изо всех сил стать любимчиком, и ей это неплохо удавалось.
Я слушала вполуха то, сколько бусин снимет каждая из нас. Моё место в очереди, даже несмотря на смену уровня, осталось последним. Я сама всегда вставала с краю и никогда не стремилась изменить это.
— Энджела, — обратилась ко мне Мадам.
Видимо, я настолько погрузилась в собственные мысли, что не услышала её с первого раза.
— Да, Мадам, простите, — извинилась я.
— Прости, что мы все отвлекаем тебя и занимаем твоё время, но, если ты не против, то удели нам ещё пару минут, — раздраженно произнесла женщина.
— Да, Мадам, — я покорно опустила голову.
Её слова задели меня, но спорить или как-то реагировать на них было бесполезно. У этой женщины куда больше власти, чем у меня. Как бы меня это не раздражало, я обязана была подчиниться.
— Спасибо, — женщина в чёрном не упустила шанса задеть меня ещё раз.
Она сделала несколько шагов в мою сторону так, чтобы оказаться прямо напротив меня. Её голова была надменно поднята кверху, а взгляд выражал неизменное презрение, что она испытывала ко мне.
— Господин Марио просил передать тебе слова благодарности и подарок, что он оставил в знак признательности, — сказала она.
Я вскинула удивлённый взгляд. От мужчин вроде моего вчерашнего спутника было неожиданно такое поведение. Марио любил власть и подчинение. Я не думала, что он способен на благодарность и уж тем более подарки.
— Правила этого дома запрещают девушкам до уровня выше пятидесяти принимать что-то от мужчин, поэтому подарок останется у меня. Если ты когда-нибудь сможешь достигнуть необходимых результатов, я отдам его тебе.
В словах Мадам звучала ирония. Она точно не делала на меня ставки. В её понимании такие, как я не способны чего-то достичь. Для этой женщины я и мои чувства значили не больше, чем пыль и мусор под её ногами. Она не считала нам за людей…
Мне стало очень обидно. Даже слезы выступили на глазах. Но за время, что я нахожусь тут, я научилась это скрывать. Силой воли заставила слезы высохнуть и молча кивнула в ответ. Слова Мадам больно ударили по мне, но в тоже время всколыхнули внутри желание бороться и достигать больших результатов.
— За вчерашний вечер господин поставил тебе небывалые для него минус десять баллов. Я, честно сказать, удивлена. Ещё не одна девушка, что проводила с ним ночь, не получала такой оценки, Энджела, — её слова по своему смыслу должны были звучать как похвала, однако интонация Мадам не позволяли воспринимать их в таком ключе.
После этого нам как и всегда протянули деревянные миски, чтобы мы сняли озвученное количество бусин. Я делала это трясущимися от волнения руками, как и каждый раз. Мне всегда казалось, что нужно сбросить проклятые бусины как можно быстрее, пока Мадам не передумала и не заставила прицепить их обратно на браслет.
Женщина по-прежнему стояла рядом со мной. Мне показалось, что она тщательно пересчитывает металлические шарики, что я бросала в миску. Видимо, Мадам не доверяла мне и опасалась, чтобы я не сняла лишнего.
— Десять, — громко сказала я, посмотрев прямо на женщину, сразу после того как бросила последнюю бусинку.
— Я думаю, что ты в состоянии правильно посчитать их количество, Энджела, — ответила Мадам.
— Но при этом Вы следили именно за мной, — произнесла я.
При встрече с этой женщиной всё внутри меня словно раскалывалось на две части. Разумная половина мозга кричала о том, чтобы я вела себя сдержанно и покорно выполняла и принимала слова Мадам. Вторая же половина, которая отвечала за чувства и интуицию, рвалась в бой и страстно желала вцепиться женщине в волосы и высказать всё, что накопилось внутри…
— Ты попадаешь меня каждый вечер, Энджела. Поэтому я внимательно наблюдаю за твоим поведением. Впрочем, как и за остальными девушками, — пояснила женщина.
— Вы убеждаете нас в том, что относитесь ко всем одинаково и правила одни для всех, однако в реальности ведёте себя иначе. Кого-то Вы выбираете в качестве любимчика, кого-то постоянно пытаетесь унизить и наказать, а кого-то бросаете в заключение и ждете, когда она сгниет там заживо, — трясущимися губами выпалила я.
Меня колотило от накопившегося внутри гнева. Эмоции и несправедливость происходящего зашкаливали и напрочь перекрыли разум.
— Ты не знаешь о чем говоришь, Энджела! Тебе стоит замолчать и извиниться прямо сейчас, глупая девчонка! — Мадам повысила голос.
Вокруг нас стало настолько тихо, что любое слово эхом отражалось от стен. Остальные девушки замерли и отошли в сторону, чтобы их ни в коем случае не коснулись наши разборки. Все боялись Мадам, и никто не хотел прочувствовать её гнев на себе. Боковым зрением я видела, как тело Меган пробивает мелкая дрожь. Она была напугана словно маленький ребёнок, который наблюдает громкую ссору родителей и боиться…
— Это Вы, Мадам, не знаете какого это быть на нашем месте. Ни одна из нас не просила привозить нас сюда и делать шлюхами! У всех были свои жизни и дальнейшие планы! У кого-то дети, у кого-то любимая работа, а у кого-то родители, которые сейчас сходят с ума и не знают, что с нами и живы ли мы вообще! Вы сделали нас узницами этого дома, бесправными и безвольными! —
