так уверен в этом, — говорит он, глядя вниз на свое тело. — Некоторые из них я сделал сам. Я никогда не буду чувствовать за них ничего, кроме стыда.
Мой шокированный вздох прорезает воздух.
— Деймон, я—
— Все в порядке, Ангел. Я сказал тебе это не из сочувствия. Это просто правда. Я знаю, что затронул только поверхность своего прошлого, то, что произошло в сарае моего дедушки. Но мне нужно, чтобы ты знала, что это не потому, что я тебе не доверяю, или потому, что я не хочу, чтобы ты знала. Я хочу, чтобы ты знала все, понимала меня, как никто другой. Но мысль о том, чтобы запятнать тебя этим уродством— Он качает головой.
— Я справлюсь с этим, — решительно говорю я.
— Я знаю, что ты можешь. Я больше беспокоюсь за себя, — тихо признается он.
— Как только ты будешь готов, — говорю я ему, желая, чтобы он знал, что я счастлива действовать в его темпе. Ну, по крайней мере, в том, что касается его прошлого. Будущее — это совершенно другая история, потому что в ту секунду, когда мое собственное признание сорвется с моих губ, это будет похоже на перемотку вперед наших жизней.
Слова вертятся у меня на кончике языка, но я быстро проглатываю их обратно.
Сейчас не время.
Сначала ему нужно разобраться во всем этом. Исцелиться. Узнать правду о том, что произошло той ночью, и встретиться с дядей Дэмиеном, чтобы попытаться выяснить, что нам делать дальше.
Как бы я ни соглашалась с Деймоном по поводу присутствия Анта здесь после того, через что они оба, очевидно, прошли вместе, мы не можем вечно укрывать итальянца.
Внезапно он тянется к туалетному столику, и мое сердце подскакивает к горлу.
— Тебе нужно вернуться в постель.
— Д-да. Мне просто нужно почистить зубы. Это было… Ну, тебе действительно не следовало целовать меня, скажем так.
Он поворачивается обратно к раковине и тянется за зубной щеткой.
— Потребовалось бы нечто большее, чем неприятный запах изо рта, чтобы остановить меня после той недели, что у меня была, — признаюсь я.
— Мне жа—
— Не надо, Деймон. Не говори этого.
Он кивает и мудро оставляет эти извинения при себе. Ни в чем из этого нет его вины.
Он так долго чистит зубы и ополаскивает рот жидкостью для полоскания рта, что я начинаю беспокоиться, что у него подогнутся колени.
— Мне нужен душ, — говорит он, с тоской глядя на него.
— По одному делу за раз. Как только мы получим согласие от твоей мамы, я помогу тебе его принять.
Он поворачивается ко мне. — О? — Его бровь заинтересованно приподнимается.
— Прекрати это, дьявольский мальчик. Ты должен отдыхать, помнишь?
Его способность оправиться от этого, несмотря на боль, которую он, должно быть, испытывает, и истощение, из-за которого у него темные круги под глазами, поразительна. Но тогда, я думаю, он привык действовать вхолостую, учитывая, что он потерял сон много лет назад.
— Все, что связано с прикосновением твоих рук ко мне, будет исцеляющим, поверь мне.
— Конечно. А теперь давай вернемся в постель.
— С этим не поспоришь, Красавица.
Обратный путь еще медленнее, но Деймон отказывается сдаваться.
Взбив подушки, он позволяет мне помочь ему вернуться в постель.
Раздается тихий стук в дверь, прежде чем Джанна просовывает голову, за которой быстро следуют две кружки.
— Кофе? — спрашивает она с улыбкой.
— Да, — нетерпеливо говорит Деймон, заставляя нас обоих улыбнуться, когда он тянется к нему, как ребенок к шоколадке.
Я ожидаю, что Джанна останется, но в ту же секунду, как она передала наши кружки, она снова выскальзывает из комнаты.
— Боже мой, это лучшее, что я когда-либо пробовал, — выдыхает Деймон после первого глотка.
Я улыбаюсь ему, все еще пытаясь убедить себя, что он действительно здесь.
Боль от потери отца ни в малейшей степени не уменьшилась, но, глядя на Деймона, понимаешь, что я не потерял и его тоже… Черт возьми, облегчение не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше.
— Ты продолжаешь смотреть на меня так, словно я могу исчезнуть у тебя на глазах, — говорит он, когда его кружка пуста, а моя остается в моих руках нетронутой.
— Потому что я боюсь, что это может оказаться сном.
Протягивая руку, он обхватывает мое бедро, его кожа обжигает мою, посылая тепло по всему моему телу.
— Поговори со мной, Калли. Каждый раз, когда я смотрю на вас всех, я чувствую, что меня держат в неведении о чем-то. Что случилось? Что я пропустил?
Отрываю от него взгляд, я смотрю на его руку и качаю головой.
— Той ночью… черт, Деймон. Это был худший день в моей жизни.
— Я сказал им, что это плохая идея. Никто не хотел меня слушать, они все были такими—
— Упрямыми? — Спрашиваю я, снова поднимая на него взгляд.
— Да. Высокомерными. Самовлюбленными. Похоже, Дэмиен и твой отец думали, что они непобедимы. Они полностью недооценили итальянцев. С таким же успехом они могли бы просто помахать перед ними большим красным флагом и пригласить их на нашу вечеринку. Они завели нас прямо в середину кровавой бойни.
— Да.
— Сколько людей мы потеряли, ты знаешь?
— Думаю, около десяти. На самом деле у меня нет всех подробностей. Но—
— Черт. Какой гребаный беспорядок. Если бы они только—
— Николас, — шепчу я, нуждаясь хотя бы в том, чтобы высказать это, прежде чем я сломаюсь.
— Да, Ангел?
— М-мой папа. — Я судорожно сглатываю. — Он… он был одним из них.
Его брови сдвигаются. — Один из кого?
— Один из… — Я глубоко вздыхаю. — Один из десяти.
Его губы приоткрываются, чтобы снова задать мне вопрос, прежде чем реальность обрушивается на него.
— Нет.
Неверие застилает его лицо, когда его глаза призывают меня сказать ему, что я шучу.
Слезы наполняют мои глаза, когда я думаю обо всем, что произошло с тех пор, как Алекс, Тео, Себ и Тоби вернулись в дом без Нико и Деймона.
— Вчера у нас были его похороны.
— О, черт. Калли. Черт. Мне так жаль.
Несмотря на раны, покрывающие его тело, он тянется ко мне и притягивает в свои объятия, чтобы удержать меня, пока я снова рыдаю.
— Я думала, что потеряла вас обоих, — шепчу я. — Это было… это было…
— Я здесь, Красавица. Я прямо здесь, — говорит он в мои волосы и обнимает меня так крепко, как только может.
Я долго плачу у него на груди, мое облегчение и мое горе изливаются из меня, пока я снова не истощаю себя.
— Как дела у Нико? Твоя мама?
— Трахни мою маму, — ядовито выплевываю я, заставляя его глаза расшириться от шока. — Но, Нико.… Мы все действительно беспокоимся о нем. Он ни с кем не разговаривает. Вчера он появился в последнюю минуту, чтобы внести гроб, а затем сбежал при первом удобном случае.
— Дерьмо.
— Да. Это беспорядок. Все только
