плакать.
— Все в порядке, — говорит она надтреснутым от эмоций голосом. — Ты здесь, ты можешь делать все, пока остаешься.
— Я никуда не уйду.
Между нами повисает тишина, мы просто смотрим друг на друга, едва способные поверить, что это происходит.
— Я люблю тебя, Калли.
— О Боже, — всхлипывает она. — Я тоже тебя люблю.
Она бросается вперед и обнимает меня, прижимаясь ко мне, как будто боится, что я могу превратиться в пыль, если она отпустит меня.
С моих губ срывается стон, когда боль пронзает мое тело, но этого недостаточно, чтобы заставить меня остановить ее.
— Черт, прости. Я не хочу—
— Не смей отпускать меня, Ангел, — предупреждаю я твердым голосом, не оставляя ей выбора, кроме как следовать приказам.
— Никогда. Я больше никогда тебя не отпущу.
Мы лежим, обнимая друг друга, впитывая тепло, силу, любовь друг друга. И это, блядь, все.
Непривычная темнота сна начинает окутывать меня, когда она снова заговаривает.
— Ты… с тобой все в порядке? — нерешительно спрашивает она, кончик ее носа касается моего, когда она смотрит мне в глаза.
— Да, Ангел. Теперь я в порядке.
Она наклоняется вперед и касается своими губами моих. Это самый легкий, но самый необходимый поцелуй за всю мою жизнь.
Я отчаянно хочу вернуть его, но проигрываю битву с собственным телом и вместо этого снова погружаюсь в тиски сна.
* * *
В следующий раз, когда я просыпаюсь, вдалеке раздаются голоса, которые заставляют меня мгновенно расслабиться. Голоса мамы и Алекса доносятся до моих ушей и окутывают меня, как теплое одеяло. Я не могу разобрать их слов, но мне и не нужно.
Я действительно дома.
Рядом со мной раздается тихий храп, и я переворачиваюсь, чтобы посмотреть, как она спит. Двигаться теперь легче, и когда я поднимаю взгляд, я обнаруживаю, что пакет с жидкостью снова полон.
Подложив руку без канюли под щеку, я просто лежу и наблюдаю за ней, впитывая ее присутствие и позволяя себе вспоминать хорошие времена, все время веря, что у нас действительно может быть что-то еще.
Голоса продолжаются за дверью, но никто не входит, чтобы проверить нас, пока идут секунды и минуты.
Это самое умиротворяющее чувство, которое я испытывал с тех пор, как мы были в пляжном домике моих бабушки и дедушки, и я ценю каждую гребаную секунду.
В конце концов, Калли начинает шевелиться, и в ту секунду, когда она открывает глаза, широкая, сияющая улыбка расплывается на ее лице, когда она находит меня здесь.
— Это было по-настоящему, — шепчет она хриплым со сна голосом. — Ты действительно вернулся.
— Всегда.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше не бывает.
Ее лоб морщится. — Не лги мне, Николас, — предупреждает она, грубость ее голоса заставляет мою кровь кипеть.
— Черт, я так чертовски сильно скучал по тебе, — рычу я, наклоняясь вперед и касаясь своими губами ее губ, наконец-то заявляя о том поцелуе, которому я был слишком измотан, чтобы позволить себе потакать прошлой ночью.
— Ладно, дети. Хватит об этом, — отчитывает мама, ее голос внезапно становится совсем рядом. — Ему нужно многое вылечить. На… это не хватает энергии.
— Мама, — стону я, в то время как щеки Калли горят ярко-красным.
— Прости, Джанна, — бормочет она.
— Не обращай на нее внимания, она просто дергает тебя за цепь.
— Алекс, — говорю я, заставляя себя сесть. Мой взгляд падает на него, и еще одна из моих выбитых фигур встает на место, когда наши взгляды встречаются. — Черт. Я так—
— Заткнись нахуй, хорошо? — говорит он, его голос срывается с каждым словом, прежде чем он бросается на меня, отбрасывая меня обратно на кровать с криком боли. — И никогда, черт возьми, больше так с нами не поступай.
Я едва могу дышать под его весом на мне, и это чертовски больно, но я никак не могу заставить его двигаться.
— Скучал по тебе, братан, — ворчу я ему на ухо.
— Чертовски люблю тебя, чувак.
— Как бы это ни было мило, — говорит Калли, — ты делаешь ему больно, Алекс.
— Черт, прости. Я просто… скучал.
Когда Алекс отстраняется, его лицо мокрое от слез, которые он быстро смахивает, как будто их никогда не было.
— Малыш, — выдыхает мама, самоотверженно ожидая до последнего, чтобы поприветствовать меня. — Ты здорово напугал нас там, сынок.
— Не могу сказать, что это было намеренно, — бормочу я, когда она обхватывает ладонями мое лицо.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я хор—
— Честно, — предупреждает она. — Если ты подумаешь о том, чтобы солгать мне о чем-либо из этого, я отправлю тебя в больницу.
Я киваю, чертовски хорошо зная, что она не лжет.
— Все болит, но я думаю, что со мной все в порядке.
— Что они с тобой сделали? — Спрашивает Алекс, в его тоне ясно слышны гнев и обещание возмездия.
Мои глаза находят Калли, которая сейчас сидит рядом со мной, ее рука в моей, и я проглатываю слова. Ей не нужно слышать правду, холодную, жестокую правду о том, что я пережил в прошлом—
— Какой сегодня день?
— Вторник, — предлагает мама.
Я выдыхаю. — О.
— Что такое? — Спрашивает Калли, подходя ближе и сжимая мою руку в знак поддержки.
— Прошло всего два дня.
— Э-э…
— Нет, братан. Прошла неделя и два дня. Мы все должны были вернуться в школу еще вчера.
Я смотрю на них троих, не вижу в их глазах ничего, кроме правды, и киваю. — Верно, да. Это имеет больше смысла.
Мы все замолкаем, когда тяжесть всего, что произошло, давит на нас подобно физической силе.
— Что они с тобой сделали? — Алекс спрашивает снова, его потребность в правде сжигает его изнутри.
Я понимаю. Я был бы таким же, если бы ситуация была обратной, и он был бы на моем месте.
Я качаю головой. — Сейчас это не имеет значения. Они не сделали ничего такого, от чего я не мог бы исцелиться или избавиться с помощью детоксикации.
— Детоксикации? — выпаливает Калли.
— Я в порядке, Ангел. Я обещаю тебе.
Ее нижняя губа снова дрожит, но она больше ничего не говорит.
— Ты знаешь, что они тебе дали? — Спрашивает мама.
— Нет, но прошло некоторое время с момента моей последней дозы. Все уже кажется яснее.
— Я брала кровь, — говорит она. — Позже я должна получить результаты для вас обоих.
— Нас обоих, — выдыхаю я, мои глаза расширяются. — Где он? С ним все в порядке? Не говори мне, что ты отправила его обратно к ним.
Они все смотрят на меня так, как будто я сошел с ума.
Когда ответ, который мне нужен, приходит недостаточно быстро…
— Клянусь Богом, если ты—
— Все в порядке. Он в комнате для гостей.
— Черт. — Весь воздух из моих легких вырывается наружу. — Так должно оставаться. Он не может вернуться. Они убьют его.
