блестящую спину, и мы оба боролись за ровное дыхание.
Сиенна упала, и я накрыл ее своим телом — наши тела были слипшимися от пота.
— Чтоб меня, — пробормотал я, задыхаясь, все еще чувствуя вкус крови на языке. Я взглянул на нее, на след от укуса на ее коже. Моя кровь превратилась в лед, и я катапультировался назад в прошлое, где уже однажды потерял контроль.
— Сиенна. Блядь. — Я сел, моя рука нависла над отметиной, кровь запеклась в проколах. — Мне жаль. Господи. Черт.
— Что?
Я соскочил с кровати и схватил полотенце, бросился назад и осторожно приложил его на рану.
— Мне так жаль. Я не знаю…
— О Боже. — Она посмотрела на свой бок, затем на меня. — Все в порядке.
— Нет. Мне не следовало…
— Ной. — Она схватила меня за руку, мой пульс участился. — Все в порядке.
Я замер, глядя ей в глаза, рыжие кудри прилипли к лицу.
— Я не возражаю. — Она улыбнулась, затем снова посмотрела на отметину, облизнув губы. — На самом деле, — она посмотрела на меня и положила ладонь на мою щеку, — я совсем не против.
Сиенна
Я стояла перед зеркалом в полный рост, уставившись на свое отражение. Обнаженная.
Синие, фиолетовые синяки покрывали мои бедра, а след от укуса на боку был все еще свежим, чувствительным и немного жгучим. Но боль между ног напоминала мне с каждым шагом, как сильно меня использовали, как безжалостно трахали. И каким жестоким, но в то же время эротичным и соблазнительным было прикосновение Ноя. И все же, где-то среди всех мыслей, проносящихся в моей голове, было так много голосов, кричащих мне, чтобы я ужаснулась. Спрашивали меня, почему я не убегаю. Почему не испугалась.
Но был еще один тонкий, крошечный голосок, который говорил мне, как мне это нравится. Каким захватывающим я все это находила, видя следы его обладания, его притязаний на всем моем теле. Это нисколько не пугало меня. Наоборот, у меня было странное чувство, что я наконец-то нашла то, чего мне так не хватало. Быть с Ноем — это было не похоже на все, что я когда-либо испытывала раньше. Без ограничений и совершенно свободно. Не было никаких ожиданий, никаких запретов. Это было выше всего, что я могла себе представить или вообразить.
Ной вошел, сжимая мое платье в руке, его спортивные штаны низко сидели на бедрах, что я невольно облизала губы, уставившись на дорожку темных волос, ведущую к V-образной линии пресса, которая обладала необъятной властью над всеми женщинами в мире.
Когда он повернулся в сторону, я заметила чернила на его боку.
— У тебя есть татуировка?
Он посмотрел на свою руку.
— Ты увидела ее только сейчас?
— Нет. Не карманные часы. — Я повернулась к нему лицом. — На боку. Они есть и на спине?
— Да.
— Дай посмотреть. — Я наклонилась ближе, когда он неохотно повернулся. На правой стороне его поясницы была нарисована крупная пуля с номером сорок два внизу; верхний конец разбивался на стаю птиц, разбросанных по бокам. Детали и замысловатые линии придавали простому изображению меланхоличное настроение.
Пока я кружила вокруг него, изучая его, впервые увидев его обнаженную спину, я затаила дыхание, когда увидела татуировку на его спине между лопатками. Орел, широко раскинувший крылья, с Земным шаром у ног. Единственным цветом был американский флаг, разорванный по краям, развевающийся позади орла.
— Что это значит?
Он бросил мое платье на кровать.
— Не каждая татуировка имеет значение.
— Может, и нет. Но я готова поспорить, что твои имеют. Карманные часы и пуля; эти два понятия связаны с тяжелыми вибрациями.
— Да. Так, слушай, мне нужно съездить в город за припасами. — Он повернулся ко мне лицом и тут же посмотрел вниз на синяки вокруг моего бедра. Его выражение лица ожесточилось, прежде чем он отвел взгляд. — Тебе нужно одеться.
— Что случилось? — Я придвинулась ближе.
— Ничего. Просто, — он потер затылок, его челюсть сжалась, — мне сегодня нужно сделать много дел.
— Дай мне полчаса, и я поеду с тобой.
— Нет, — пробурчал он. — Ты не можешь поехать.
Я замешкалась, сузив глаза.
— Почему?
— Я… эм… — Он положил руку на бедро, другой ладонью потирая заросшую бороду, и все это время смотрел на кровать, избегая смотреть мне в глаза. — Я просто… не думаю, что это хорошая идея — быть увиденными вместе.
Я хмыкнула.
— Ной, моего отца здесь нет. А моим братьям наплевать.
— А мне нет. — На этот раз он посмотрел на меня, и я не была уверена, что мне понравилось то, что я увидела в его глазах. Жар, развратные желания, огонь, который был вчера вечером и сегодня утром — этого больше не было.
И тут меня осенило. Ледяная пощечина реальности.
— О, хорошо. — Я потянулась за своим платьем и шагнула в него. — Я поняла.
— Нет, не понимаешь.
Я расправила платье.
— О, я понимаю. Было весело, а теперь все кончено. — Быстро взглянув на свое отражение и проведя пальцами по локонам, я повернулась на пятках и направилась к двери.
— Сиенна.
— Спасибо за родео, Казанова. Это было здорово.
Ной дотянулся и схватил меня за руку, оттаскивая назад. Не было времени перевести дух, прежде чем он впился своими губами в мои, крепко целуя меня, и во мне вспыхнуло желание. Его губы были мягкими, но его поцелуй был непреклонным, обезоруживая сомнения, которые терзали меня всего несколько секунд назад. Одним движением его языка и тонким вкусом свежей зубной пасты, оставшимся во рту, я задрожала рядом с ним, желая и нуждаясь в большем. Внезапно я снова оказалась там, на вечеринке, целовалась с незнакомцем, в то время как весь мир вокруг нас исчез, удивляясь, как поцелуй с едва знакомым человеком может ощущаться так, словно мы делали это уже тысячу раз.
Мне стало больно, когда он отстранился, и его теплые губы покинули мои. Я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я не хотела, чтобы он прекращал меня целовать. Для меня не было бы ничего проще, чем остаться здесь и позволить миру сгореть дотла вокруг меня.
Его хватка на моей руке не ослабевала, удерживая меня рядом с ним.
— Я сложный человек, Сиенна. Мои демоны слишком темны для такой девушки, как ты.
— Я воспринимаю как оскорбление то, что ты думаешь, что можешь решить это за меня.
— Я ничего не могу тебе предложить.
— Я ни о чем тебя не прошу.
Он отпустил мою руку, мягко прижав ладонь к
