лишь посредником.
По выражению его глаз я уже могу сказать, что он никогда не простит себя, и мне нужно, чтобы он увидел, что со мной все в порядке после того, как я услышала его правду. Он мог подсыпать мне крысиный яд или что-то в этом роде, это было бы намного хуже, но эта гребаная сука получит по заслугам.
— Мне так жаль, Иден, — шепчет он мне в шею, и я крепче прижимаюсь к нему.
— Тебе не за что извиняться, Хантер. Это не твоя вина. Если бы она не отдала их тебе, она бы нашла другой способ. Мы все это знаем, — бормочу я, моя ненависть к Илане растет с каждым словом, и я не думала, что это когда-нибудь будет возможно. Я чувствую на себе взгляды Тобиаса и Ксавье, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть, согласны ли они.
— Я знаю, но…
— Нет, Хантер, — перебиваю я, откидываясь назад, чтобы встретиться с ним взглядом, и беру его за подбородок. — Это не твоя вина, ничего из этого нет. Это сделала она. Илана хотела поиметь меня еще до того, как я, блядь, ступила в Найт-Крик, — заявляю я, каждое слово правда. — Но я просто не понимаю, что она выиграет от этого, — добавляю я, совершенно не понимая мотивов, стоящих за этим.
Оглядываясь через плечо, я обнаруживаю, что Ксавьер уже наблюдает за мной, его волосы растрепаны, как будто он провел по ним пальцами, пока я разговаривала с Хантером.
— Я понятия не имею, Иден. Мы ничего из этого не понимали, пока ты не сказала это прошлой ночью, а потом мы собрали все воедино, — бормочет Ксавьер, протягивая руку, чтобы слегка коснуться моей руки, пока Хантер крепко удерживает меня на месте, но я изо всех сил пытаюсь расслабиться.
Мне нужны ответы на все вопросы, и я хочу получить их сейчас, но я знаю, что это невозможно.
— Итак, реальность ситуации такова, что я беременна, потому что Илана так решила, — бормочу я, оглядывая их троих. Они все пригибают головы, чувствуя стыд, но не нам его нести.
— Ну, технически, проникновение в вагину заставил сперматозоид оплодотворить яйцеклетку, — бормочет Тобиас, пытаясь разрядить ситуацию, но когда он видит мою приподнятую бровь, он машет рукой перед своим лицом. — Но не обращай на меня внимания, это все семантика, — быстро добавляет он, и легкий смешок неожиданно срывается с моих губ.
— Мне жаль, что тебе приходится иметь дело со всем этим, Иден, — бормочет Хантер, проводя губами по моему плечу, и я еще больше расслабляюсь в его объятиях. Это почти напоминает мне тот раз, когда он вытащил меня из океана, но ощущения совершенно другие. Я была по-настоящему сломлена тогда, но не сейчас.
— Мне тоже, Шарик, — вставляет Тобиас, поправляя свою шапочку, и я понятия не имею, как реагировать. — Теперь мы можем поговорить об арахисе у тебя в животе? — спрашивает он, и мои глаза расширяются от удивления его прямотой. Тот факт, что он так мило говорит о ребенке, успокаивает меня настолько, что я киваю в знак согласия.
— Я действительно не знаю, с чего начать, — признаюсь я, заправляя волосы за ухо, пока Тобиас мягко улыбается мне.
— Тебе не нужно ни с чего начинать. Я просто чувствую, что сначала нам нужно убедиться, что мы все на одной волне, — отвечает он, кладя руку ладонью вверх на стол и глядя на меня, умоляет пойти ему навстречу.
Я легко вкладываю свою руку в его, мое тело трепещет от прикосновения его мозолистых пальцев, поглаживающих костяшки моих пальцев, в то время как он продолжает смотреть мне в глаза, вероятно, видя мою душу.
— Ты уже решила, оставишь ли ребенка? — тихо спрашивает он, моя грудь сжимается, когда я в шоке смотрю на него, и он мгновенно впадает в панику из-за выражения моего лица. — Я спрашиваю только для того, чтобы все было открыто. Это твое тело, Иден, и, что более важно, это твой выбор. Мы хотим сделать все, что будет лучше для вас.
Я успокаиваюсь от его выбора слов и мягкого тона, но мой разум сходит с ума. Оглядываясь на Ксавьера и Хантера, я замечаю, что они кивают в знак согласия. Это первый раз, когда кто-то конкретно сказал, что это мое тело, и, по общему признанию, я ценю, что они ясно дали понять, что не собираются отменять каждый мой шаг на этом пути. Тот факт, что они все еще сидят здесь со мной, наполняет меня таким количеством эмоций, что я не знаю, как с этим справиться. Мои гормоны определенно берут надо мной верх.
Здесь есть надежда для меня, для нас. Они никогда бы не появились и не обращались со мной подобным образом, если бы не имели этого в виду. Кроме того, Ксавье сказал мне эти три волшебных слова не так уж много раз, прежде чем они начнут автоматически впитываться.
Делая глубокий вдох, я расслабляю плечи. — Не имеет значения, как или кто подшутил надо мной, чтобы моя контрацепция перестала действовать, они заплатят за это, но я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы родить этого ребенка и растить его в безопасной и любящей обстановке, несмотря ни на что. Я собираюсь стать большим, чем от меня ожидают, — я произношу эти слова с гордостью, и каждый из парней улыбается мне, когда я говорю правду. Я отказываюсь быть еще одной из статистики.
— Мы будем рядом на каждом шагу этого пути, Иден. Я уже говорил тебе, не имеет значения, кто отец, мы в любом случае семья. Мы также будем чем-то большим, чем то, что думают о нас наши родители, мы не собираемся идти по их стопам. Ну, кроме твоего отца, похоже, он был для тебя безопасным местом. Мы хотим этого для нашего ребенка, — бормочет Ксавье, вставая, прежде чем подойти к нам. Он садится на стол позади меня, чтобы иметь возможность прикоснуться ко мне.
Я киваю в знак согласия, впитывая их прикосновения, поскольку каждый из них предлагает мне какую-то форму утешения, но я знаю, что должна предложить то же самое взамен.
— Я не хочу никого обременять, я…
— Прекрати нести чушь, — рычит Хантер, удивляя меня, когда он слегка сжимает мое бедро. — Дело не в том, хотим мы быть здесь или нет, важный вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы мы были здесь.
Прежде чем я успеваю ответить, вмешивается Ксавье. — Я сказал тебе наверху, Нафас, мы разберемся с этим вместе, как одно целое. Пути
