неправильно, раз я выбрала сторону. Но я будто бросила своих… друзей? Даже не знаю, кем они мне были.
– Мне жаль, Обри. Правда, жаль. Поверь мне, я лучше остальных понимаю, каково это – остаться по разные стороны баррикад с тем, кого когда-то считал другом. Но это часть нашей жизни.
– О чём ты говоришь?
– Разве Дэниел не рассказал тебе?..
Когда я покачала головой, Чарльз бросил взгляд на Франклина: он шёл впереди и не выглядел заинтересованным в наших беседах. Но командир всё равно понизил голос, и мне пришлось постараться, чтобы расслышать его за шелестом травы и треском веток под ногами.
– Когда мы только попали на Обратную сторону, господин не сразу установил с нами контакт. Он наблюдал, проверял нас. Хотел знать, готовы ли мы примкнуть к нему. За это время мы с Дэниелом успели… неплохо поладить.
Он запнулся на последних словах, и мне стало ясно: он не хочет признавать, что они с командиром сопротивления стали друзьями.
– А что было потом?
– Он тайно собрал людей, не желавших присоединяться к нашему господину, и они образовали группу мятежников.
– И он ничего тебе не сказал? Не позвал с собой?..
– Пытался. Но я устал бороться за существование на Обратной стороне: искать убежище, еду, выход из этого мира… Господин предложил нам безопасность и полноценную жизнь. Дэниелу это не понравилось. Он не умеет жить мирно, Обри. Ему нужно, чтобы повсюду проливалась кровь и велась борьба. Я не хотел так жить и отказался вступить в сопротивление. Поэтому он так относится ко мне. Он считает меня предателем. И это, надо признаться, взаимно.
Я не знала, что сказать Чарльзу. Он и сам будто не ждал от меня никакого ответа. Теперь, когда я видела общую картину, стало понятно: я могла и раньше догадаться, почему Чарльз и Дэниел так хорошо предугадывают шаги друг друга. Вспомнив, как командир Рейкерса отреагировал на слова Франклина тогда, на берегу, я наконец осознала их смысл. Чарльз разозлился не из-за того, что его подопечный разобрался в деле без него, а из-за Дэниела, которому не желал смерти.
Но всё-таки мой спутник ошибался. Его старый товарищ, должно быть, чувствовал то же самое, ведь за все время, что я находилась здесь, у него было много возможностей покончить с Чарльзом раз и навсегда. Дэниел мог держать своего недруга в плену, ранить в ногу и оскорблять, но он ни разу в действительности не пытался убить его.
– Думаю, он по тебе скучает, – выпалила я, забыв подумать о том, стоило ли делать это.
Чарльз только хмыкнул в ответ, но краем глаза я заметила, что он улыбнулся.
– Знаешь… у меня ноги подкашиваются, когда думаю о встрече с господином. Вдруг я ему не понравлюсь?
– Ни за что не поверю, что ты можешь кому-то не понравиться. К тому же он милосердный и справедливый человек и не позволяет своим личным суждениям влиять на порядок во фракции. Но вот тебе совет: хочешь понравиться – надень что-нибудь белое. Наш господин считает это своим счастливым цветом, который придаёт сил и энергии.
Франклин вдруг сорвал высохшую ветку, обхватил ствол ладонью так, словно это было копье, и теперь пытался сбить листья с деревьев. Я замедлила шаг и понизила голос, чтобы поделиться своими опасениями:
– Он меня пугает этим своим взглядом… бр-р-р. Мурашки по коже! Ты уверен, что с Франклином и остальными у меня не будет проблем?
Чарльз в ответ засмеялся. Его тихий смех щекотал уши.
– Это он только делает вид, что грозный. Франклин не святой, это правда… Но он предан Рейкерсу, а ты теперь одна из нас. Никто не посмеет обидеть тебя. А если посмеет… Думаю, ты сможешь за себя постоять.
– Значит, ты заметил… – я бросила на него быстрый взгляд, понимая, к чему он клонит.
– Спорю на сто баксов, что и Бриджит заметила. Я прав? – получив в ответ кивок, он продолжил: – в гостинице я решил, что это какое-то странное стечение обстоятельств. Но потом, когда один из моих ребят, наблюдавших за тобой и Бриджит на том берегу, сказал про какой-то ветер… Тогда я всё понял.
– Чёрт, кто-то ещё узнал, да?
– Не волнуйся, Мик не сильно-то озаботился поиском ответов на этот вопрос. Ему просто показалось, что он слышал свист ветра. Он удивился, но решил, что это ему от страха показалось. Эта тварь… она всех напугала.
– Это не тварь, а душа Майлза! – вспылила я, но тут же об этом пожалела. Я остановилась и спрятала лицо в ладонях, пробормотав: – Прости. Мне нужно оставить все мысли о фракции Астория в прошлом. Иначе ты точно будешь думать, что я легкомысленная…
– Это не так. Ты верная, а я не меньше Дэниела ценю это в людях. И я счастлив, что ты со мной поделилась. Это для меня многое значит, – Чарльз взял меня за руку и слегка коснулся моих пальцев губами. – Подожди, вот увидишь свою комнату, и от грусти не останется и следа.
В этот момент мы, по ощущениям, подошли к краю леса. Франклин раздвинул ветки деревьев, скрывавшие от взора широкую забетонированную дорогу, ведущую к большому зданию из белого кирпича. Оно было окружено неказистым забором из рабицы высотой не больше двух метров.
– Что это? – ахнула я.
– Наш дом.
Здание было круглой формы, и с расстояния в добрый километр напоминало кастрюлю. На крыше, ровно по центру, была установлена необычная застеклённая конструкция – маленькая и наверняка тесная. Тёмное стекло придавало ей глянцевости, и потому она так сильно напоминала ручку для крышки, которую можно было найти на любой кухне. Казалось, что, подцепи ты её крюком сверху, и крыша тут же поднимется вместе с ней. Я с открытым ртом осматривалась по сторонам, и Чарльза это позабавило.
– Нравится?
– Это… интересно. А что там за помещение? – я указала пальцем на крышу здания.
– Смотровая. Именно оттуда я увидел флаг на Эмпайр-Стейт. Повезло, что разглядел!
– Как ты вообще установил его на шпиль? Мы с… – я осеклась на полуслове, бросив быстрый взгляд на Чарльза, но он сделал вид, что ничего не заметил. – Я не рискнула.
– Ты знаешь, зачем был нужен этот шпиль?
Я покачала головой, и мой спутник довольно улыбнулся: ему явно нравилось делиться со мной знаниями.
– Его спроектировали как мачту для дирижаблей. Но когда эксперимент провалился, шпиль убирать уже не было смысла, поэтому его оставили в качестве обычного украшения. Но проход, через который планировалось пропускать пассажиров, остался. Правда, нужно знать, куда идти.
– Откуда ты всё это знаешь?
