Лера подняла руки вверх, и он стащил с нее кофточку.
— Меня три дня назад… целовал другой мужчина… — все так же шепотом проговорила Лера. Она будто извинялась перед Рафаэлем. Будто бы она должна была хранить верность именно ему, но нечаянно изменила с другим.
— Это было в прошлой жизни, — отозвался он и спустил с ее плеч лямки бюстгальтера. Потом одним широким движением сбросил на пол игрушки с детской одежкой и осторожно опустил Леру на диван. Она сама помогла ему снять с нее тяжелый джинсовый комбинезон и белье.
— Вот теперь я точно услышу Машку, — тихо рассмеялся он и все так же осторожно прижался ухом к ее животу. — Дышит, честное слово дышит, — улыбаясь, сказал Рафаэль и принялся покрывать поцелуями ее торчащий вверх живот.
Лера опять закрыла глаза и чуть не задохнулась слезами. Андрей изо всех сил пытался этого не демонстрировать, но она чувствовала, как он ненавидит ее живот. С его точки зрения, он уродовал женщину, и лучше всего было делать вид, будто его не существует вовсе.
Рафаэль, как по горке, поднялся по Лериному животу до верхней точки и опять спустился вниз к груди, потом еще раз поцеловал ее в губы и шепнул в ухо:
— У нас все будет хорошо… Ты веришь?
Она не стала ничего говорить. Просто обвила руками его шею, сама ответно поцеловала в губы и взялась руками за его джемпер.
— А тебе не повредит? — спросил он.
— Нет, — ответила она, и они в четыре руки стащили с него джемпер и футболку.
— Но… я не знаю, как… чтобы ребенку… — начал Рафаэль, но Лера закрыла ладонью его рот.
Теперь уже она уложила его рядом с собой на спину и постаралась все сделать так, чтобы хорошо было всем: и ей, и Рафаэлю, и… Машке.
Когда ее голова уже покоилась на его груди, Рафаэль, перебирая рукой спутавшиеся длинные волосы Леры, сказал:
— Я не мог даже предположить, что сегодняшняя наша встреча закончится именно так…
— Я тоже, — согласилась Лера.
— Ты не жалеешь?
— Нет.
— И ты выйдешь за меня замуж?
— Может быть, все-таки не стоит спешить?
— Мне кажется, мы уже кое в чем поспешили.
— И все же… я не могу так… сразу… Мне надо решить кучу вопросов…
— По-моему, ты уже решила самый главный из них, — сказал Рафаэль, легонько столкнул ее со своей груди, и его глаза опять оказались напротив ее глаз. — Я ни к чему тебя не принуждал. Ты… сама… Ведь так?
— Так, — ответила Лера и снова обвила руками его шею.
Когда закончился долгий поцелуй, он спросил:
— Ты думаешь об… Андрее?
— Я не смогу сразу перестать думать о нем, — отозвалась она.
— Вообще-то, по законам жанра он должен бы сейчас прийти и застать нас в таком виде. У него же есть ключи?
— Есть.
— Может быть, ему опять понадобится паспорт или что-нибудь еще. Представь, сейчас открывается дверь, он заходит и говорит: «Надо же, какая идиллия!» Что ты станешь делать? Неужели скажешь: «Ты все не так понял, Андрей!»?
Лера фыркнула, потом не выдержала и рассмеялась в голос. Рафаэль опять улегся рядом с ней на спину и сказал:
— Ты смеешься, и это здорово обнадеживает.
Она не ответила, только теснее прижалась к нему и опять рассмеялась.
— Чему теперь смеешься? — спросил он.
— Да, понимаешь, Машка мешает…
Рафаэль опять положил руку на ее живот и радостно воскликнул:
— Слушай, да она же толкается, честное слово! Положи-ка сюда свою руку!
Лера положила ладонь на то место, где только что была рука Рафаэля, и в самом деле уловила слабые толчки. Она улыбнулась ему, а он опять принялся целовать ее живот, а потом грудь, и всю Леру, которая лежала перед ним растерянная, смущенная и никак не могла понять, почему его совершенно не смущает, что в ней чужой ребенок.
— Рафаэль, она же тебе чужая, — сказала Лера, запустив руки в его жесткие волосы.
— Кто? — не понял он.
— Машка. Неужели тебя не волнует, что…
Он не дал ей договорить, поцеловав в губы, а потом сказал:
— Ты уже все знаешь про меня и своего ребенка. Я сто раз тебе это говорил, но могу сказать и сто первый, мне не трудно. Вы мне, Лерка, почему-то такие родные, что… честное слово, аж в груди теснится!
— Поцелуй меня еще, — попросила она.
— Ну уж нет! Хватит, я тебя уже всю расцеловал, места живого не осталось! — рассмеялся он. — Так что теперь, милая моя, твоя очередь. Долг, знаешь ли, платежом красен!
— И тебе не стыдно заставлять беременную женщину трудиться?
— Нисколько! Ну-ка сядь, беременная женщина, передо мной, как лист перед травой!
— Зачем? — испугалась Лера.
— Затем, что хочу полюбоваться твоей неземной красотой.
— Да ну… Я, как бочка…
— Дуреха! Я обожаю бочки!
— А как же быть, когда рожу? Я же опять стану, как… спичка…
— Я чувствую, что уже ничего не имею против спичек. И против джинсов. И даже против этих… как их… твоих диких колец на голове, не говоря уже о красной помаде! Поцелуй теперь ты меня, Лера… Не томи…
* * *
— Рафаэль… мне плохо… — с трудом проговорила в телефонную трубку Лера.
— Как плохо? Что с тобой? — всполошился он.
— Не знаю… У меня такое впечатление, что я сейчас… рожу…
— Как родишь? Рано же еще!
— Ну я не знаю… Рождаются же семимесячные дети…
— Машке еще нет семи месяцев!
— Нет, но скоро будет…
— Вот что, Лера! Ты вызывай «Скорую помощь», а я сейчас приеду. Или нет, ты лучше ничего не предпринимай. Я сам вызову врачей и приеду. Ты, главное, не делай лишних движений, ложись и жди. Я сейчас…
Рафаэль отключился. Лера попыталась лечь, но поясница и низ живота так болели, что лежать не было никакой возможности. Боль накатывала волной, накрывала с головой, как цунами, потом куда-то несла с собой Леру, которая уже плохо понимала, что происходит. В какие-то моменты боль вдруг откатывала, но передыха почти не давала и тут же подступала с новой, ужасающей силой. Еле волоча ноги, Лера бродила по квартире из комнаты в кухню и обратно. Иногда перед ее глазами вдруг неожиданно выныривала плита, и Лера удивлялась тому, что агрегат делает в комнате. Потом соображала, что это она сама находится в кухне, но тут же натыкалась на секретер с откинутой крышкой. В конце концов она перестала понимать, где находится. Боль уже не отпускала даже на мгновение. Лерино тело будто кто-то садистски раздирал на части. Она потеряла счет времени. Ей казалось, что прошло не меньше суток, когда наконец в квартиру ворвался побледневший Рафаэль, а сразу вслед за ним — врачи «Скорой помощи».
— Капельницу и носилки! Быстро! — скомандовала немолодая врач в ярко-синем халате, выслушав Рафаэля и жалкий, еле слышный лепет Леры.
