Уже в машине «Скорой помощи» Лера поняла, что те несколько уколов, которые ей сделали, и капельница не помогут. Она все же родит Машку прямо сейчас, раньше времени. То, что с ней происходило, это, конечно же, схватки, нет никакого сомнения…
Леру успели довезти до родильного отделения, но там врачам уже пришлось прямо на каталке принимать преждевременные роды, или, как правильнее это назвать на таком сроке, выкидыш.
— Почему она не плачет? Почему не плачет? — твердила искусанными губами Лера.
— Все будет в порядке, — деловито отвечали врачи и продолжали производить с ней какие-то очень болезненные манипуляции.
Под закрытыми веками Леры лопались огромные красные шары, в ушах звенело, но сквозь этот кошмар ей очень хотелось продраться к Машке. Она шевелила пересохшими губами, пытаясь напомнить врачам о том, что они почему-то бессердечно забыли показать ей ее ребенка. Она попыталась открыть глаза, и белые больничные стены тут же поехали прямо на нее. Лере показалось, что она громко закричала от страха, но на самом деле всего лишь жалобно вздохнула. Она успела еще раз подумать о бедной Машке — и провалилась в темное засасывающее ничто…
— Но ведь семимесячные дети выживают, — всхлипнула Лера, когда наконец уяснила, что черноглазой Машки у нее никогда не будет.
— Во-первых, далеко не всегда семимесячные выживают, а вашему ребенку семи и не было, — объяснила ей молодая, очень красивая врач в стильных очках в тонкой черной с золотом оправе.
— Но почему? Почему это случилось? — простонала Лера. — Все же было хорошо! Ничего не предвещало! Я наблюдалась в консультации, и мне каждый раз говорили, что у меня все в порядке!
— Вспомните, может быть, вы подняли что-нибудь тяжелое или попытались передвинуть какую-нибудь мебель.
— Ничего я не поднимала и не двигала, — всхлипывала Лера. — Что я, сумасшедшая?
Врач легким изящным жестом поправила очки и сказала:
— Тогда, может быть, вы сильно понервничали по какому-нибудь поводу?
— Я не нервничала! Повторяю: у меня все было хорошо!
— Ну… понимаете… — Врач, подыскивая правильные слова, поправила на светлых волосах шапочку в виде пилотки, которая делала ее похожей на стюардессу. — Теперь трудно сказать, что явилось причиной, но, знаете, иногда вообще невозможно понять, почему материнский организм отторгает плод. Некоторым женщинам приходится лежать все девять месяцев беременности.
— Если бы мне сказали, что надо лежать, я лежала бы! — окончательно разрыдалась Лера. — Но мне твердили, что все хорошо!
— Вам надо взять себя в руки, — заявила врач, — потому что исправить уже ничего невозможно. Вы еще достаточно молоды, и у вас обязательно будут дети.
— Мне уже тридцать четыре!
— Хорошо, что не сорок. Хотя, знаете, бывает, что и в сорок рожают первенца. Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, только диву даешься.
Леру совершенно не интересовали сорокалетние роженицы, и она хотела еще поговорить о своем горе, но врач сделала запрещающий знак рукой и сказала:
— Поверьте, у вас все еще будет… потом… позже, когда вы окончательно поправитесь. А сейчас вам сделают укол, и… постарайтесь уснуть. Это вам будет только на пользу.
— Но я не хочу спать! — выкрикнула Лера.
Ее мнение никого не интересовало. Ей сделали укол, и она действительно заснула чуть ли не на сутки.
— Лерочка… ну… это же не конец жизни, — твердил Рафаэль, поглаживая ее по дергавшемуся плечу.
Лера лежала ничком на диване, лицом в подушку, и рыдала почти без перерыва. Ее лицо опухло, глаза превратились в узенькие щелочки, невыносимо болела голова, но она не могла ни перестать плакать, ни спать. Не помогали ни лекарства, ни уколы. Рафаэль взял неделю за свой счет и проводил дни и ночи напролет на полу возле нее, на том самом старом надувном матрасе с постоянно сдувающейся секцией.
— Лерка, если ты не возьмешь себя в руки, тебя упекут в какую-нибудь жуткую психушку, — сказал вконец обессилевший Рафаэль. — Тебе это надо?
— Мне все равно, — ответила в подушку она. — Я хочу умереть. Какая разница, где я умру: здесь или в психушке?
Рафаэль с силой оторвал ее от подушки и повернул лицом к себе.
— Ну-ка, посмотри на меня! — неожиданно зло крикнул он. — Она, видите ли, хочет умереть! А я? А обо мне ты подумала?
— При чем здесь ты? — хрипло отозвалась она, не открывая глаз.
— Нет! Ты все-таки посмотри на меня! — Он с силой тряхнул ее за плечи, и она вынуждена была приоткрыть свои жуткие щелочки. — Лер! Да ты что? — Он еще чувствительней потряс ее. — Неужели ты и впрямь ничего не видишь?
— Что я должна видеть? Я ничего не хочу видеть! Мне противно на все смотреть, ясно тебе?!
— На меня смотреть тоже противно?
— При чем здесь ты? — опять спросила она и хотела снова рухнуть лицом в подушку.
— Нет! Ты ответь, неужели ты еще так и не поняла, что я… Я же люблю тебя, Лера!
Она посмотрела на него полубессмысленным взором и даже слегка откинулась к спинке дивана, чтобы лучше видеть и понять наконец, о чем он говорит, но так и не смогла ничего толком уразуметь.
— Лера! Очнись! Я люблю тебя! Я тоже с ума схожу от горя, но… У нас еще могут быть дети… наши общие дети… если ты… если ты наконец перестанешь плакать и так убиваться…
— Дети? — очень удивилась она.
— Представь, дети! Не ты первая теряешь ребенка, не ты последняя. Может быть, тебе сейчас кажется, что я говорю жестокие вещи, но они справедливые. Жизнь продолжается, Лера!
Она посмотрела на него странным долгим взглядом и сказала:
— Ты что-то говорил еще… Я не совсем поняла…
— Я говорил, что люблю тебя. Тебе это странно? — горько усмехнулся он.
— Странно… да… пожалуй… — ответила она.
— Ну что же тут странного? Все же очевидно!
— Ты раньше не говорил…
— Давно могла бы и сама догадаться.
— Я не догадывалась. И давно?
— Конечно, давно. Помнишь, когда мы с тобой жили… рядом, как соседи…
— Помню, — согласно кивнула головой она.
— Да я не про то, как мы жили, — досадливо поморщился он.
— А про что?
— Помнишь, я как-то не пришел ночевать, а ты волновалась, не случилось ли со мной чего-нибудь ужасного?
— Ну? — несколько заторможенно, но уже гораздо внимательнее отозвалась Лера.
— Помнишь, я сказал тебе, что был с одной женщиной…
— Кажется… да… помню… И что?
— Так вот: с той женщиной мы вместе работали. Собственно, мы и сейчас вместе работаем… но не в этом суть… В общем, она… она давно делала мне весьма прозрачные намеки, ну я и… Я же нормальный мужик… сколько можно было жить без… ну ты понимаешь… Но когда я… ну… был с ней, понял, что не надо мне никаких других женщин… даже Лили, которую я, как мне казалось, жутко любил. Я понял, что хочу быть только рядом с… Лерой Максимовой… И если бы ты тогда сказала, что я нужен тебе как мужчина, то… Но ты не сказала… Ты любила своего Андрея… И я напился… Помнишь, как жутко я надрался? Еле дошел до твоей квартиры!
