— Да перестань ты дергаться! — прикрикнул он, прижимая ее к себе так близко, что она чувствовала запах шампанского, исходивший от его губ. — Платье сослужило свою службу, а теперь, я думаю, с ним можно расстаться. — И он потянул замок молнии на спине.
— Отстань! — закричала она, но было уже поздно. Бенедикт спустил платье с ее плеч, и оно заструилось шелковым водопадом на ковер. Не успев отбить мгновенную его атаку, она теперь стояла перед ним лишь в кружевном белье и чулках.
Прикрыв грудь руками, она затравленно озиралась по сторонам, мечтая забиться куда-нибудь подальше. Ее взгляд остановился на огромной кровати, и от болезненного воспоминания ее передернуло; подступила тошнота. За пять лет здесь ничего не изменилось, все напоминало об их первой близости, вселяя в нее ужас. До этой минуты она и не представляла себе всех последствий ее скоропалительного замужества.
Она обернулась. Бенедикт снял пиджак, галстук, рубашку, одной рукой он расстегивал молнию на брюках, а другой впился ей в плечо. Взглянув на его жесткое лицо, она поняла, что он готов осуществить свою угрозу.
Не размышляя, она яростно пнула его ногой. Удар пришелся по голени. От неожиданности у него даже дыхание перехватило, но ей уже на все было наплевать. Наклонив голову и оскалив зубы, она хотела укусить его за руку, но он ус-, пел схватить ее за волосы и оттянуть голову назад.
— Ты такая же елочная хлопушка, как прежде, — процедил он насмешливо. — Но никакого эффекта от своей воспламеняемости ты не получишь, не тот случай. Чем тратить свой пыл на борьбу со мной, сохрани его для другого. Ты ведь не можешь рассчитывать на победу.
— А я хочу попробовать! — воскликнула она и ударила его по лицу. Он схватил ее за запястье, и не успела она опомниться, как руки ее были вывернуты за спину, а он, жарко дыша ей сзади в затылок, вкрадчиво шептал на ухо:
— Я думаю, тебе надо успокоиться, моя милая женушка. — И, высвободив одну руку, он погладил ей шею и грудь. — Правда, хорошо?
Она пыталась его лягнуть, но он вставил свою ногу между ее бедер, и положение еще больше осложнилось.
— Отпусти меня, самодур! — Она могла устоять на ногах, только прижавшись к нему спиной. Ребекка в изнеможении закрыла глаза. Ей хотелось визжать от несправедливости происходящего. Он был больше ее, сильнее, и, что самое ужасное, где-то глубоко внутри она уже ощущала нарастающее желание. Легко сказать себе самой, что все это просто похоть, которая ничего не значит, с ней можно справиться, но как быть с изнывающими сердцем и душой?
— Ну ладно, будет тебе, Ребекка, успокойся. Ты устала, — подшучивал он, а тем временем тонкие его пальцы завладевали ее грудью.
Она глубоко вздохнула, нервы ее были истомлены до предела, а он продолжал ее мучить. Положив руку ей на живот, он прижал ее еще ближе к себе, и нестерпимое желание опалило ее.
— Открой глаза, Ребекка. Не отключайся раньше времени, моя милая, — зашептал он. — Посмотри вперед, — продолжал он нашептывать, блуждая руками по всему ее телу.
Она открыла глаза, и в зеркале шкафа перед нею предстало, освещенное вечерним солнцем, столь возбуждающее зрелище, что у нее от сладостной истомы едва не подкосились ноги.
— Пожалуйста, пожалуйста, прекрати, — умоляла она и невольно подставляла шею под его поцелуи.
— Но ведь ты же сама этого хочешь, незачем себя обманывать, — шептал он.
Зрачки ее расширились, встретившись с его алчным взглядом. Чувственный изгиб его губ призывал сдаться. Зов природы, так долго остававшийся без ответа, наконец нашел отклик в каждой клеточке ее плоти. Впрочем, разве не всегда она испытывала с ним этот всепоглощающий голод?
— Да, да, — простонала она, когда он наконец повернул ее к себе и жадно впился ей в губы.
Подняв Ребекку на руки и осыпая поцелуями грудь, он понес ее к постели. Его руки лихорадочно освобождали ее от остатков одежды, а губы ласкали самые интимные уголки тела.
— Пожалуйста… — Она не знала, о чем просит: чтобы он продолжал или прекратил. Тело ее изогнулось туго натянутым луком, тонкие руки обнимали его плечи.
В первое мгновение их близости она почувствовала дискомфорт. Но постепенно страх отпустил ее, и всепоглощающее блаженство, о котором она имела лишь смутное представление, захватило ее полностью.
Ритм движения их тел совпадал в извечном эротическом танце жизни. И могучее тело Бенедикта содрогнулось, утонув в мягкой нежности ее тела.
Прошло некоторое время, прежде чем она пришла в себя. Ее сознание не могло воспринять необъятности того, что произошло.
— Тебе хорошо? — спросил он, опираясь на локоть. — Я для тебя тяжеловат. — Его взгляд пробежал по ее пылающим щекам, распухшим губам и опустился на грудь. — Ты такая маленькая, такая красавица, моя страстная Венера! — Он улыбнулся улыбкой победителя. Ребекка не увидела никаких других чувств на его лице и закрыла глаза.
— Уйди, — прошептала она, сгорая от стыда при мысли, что он соблазнил ее с такой легкостью. Она вспомнила их отражение в зеркале. Его циничная ставка на ее чувственность возмутила ее. — Я тебя ненавижу, — пробормотала она, отворачиваясь. Взгляд ее упал на часы. Боже, прошел всего лишь час после банкета. Еще светло. Она никогда не простит ему, никогда…
Бенедикт усмехнулся.
— Можешь ненавидеть меня сколько угодно, любимая, — снисходительно пошутил он, целуя ее в шею, — главное, чтобы нежное тело знало, кто его хозяин. — Его ладони прикоснулись к ее груди, и она с ужасом почувствовала, что сейчас последует продолжение.
Руки ее, только что его обнимавшие, теперь стали отталкивать.
— Ты как животное, — воскликнула она, — неужели нельзя подождать?!
— Называй меня как знаешь, ничего от этого не изменится, ты ведь сама меня хочешь. — И он провел рукой по ее бедрам.
— Нет! — прокричала она, задыхаясь, когда он схватил ее руки и завел ей за голову, прижав к подушке. С хищным блеском в глазах он снова опустился на нее, придавив бессильно извивающееся тело. Но вдруг хватка его ослабла, он позволил ей высвободиться и лениво протянул:
— Ты права, Ребекка, я поторопился.
— Да, очень поторопился! — воскликнула она, не веря тому, что он с ней согласен.
— Ага… — Он наклонился и поцеловал ее. Она, слишком ослабела, чтобы оказывать сопротивление, и просто закрыла глаза. — А теперь мы не будем спешить, будем наслаждаться. Как ты думаешь?
…Когда Ребекка вновь открыла глаза, было уже темно. Она утратила чувство времени; все ее тело ломило, она еле дышала. Рядом спал Бенедикт.
Осторожно выбравшись из постели, она отыскала при свете луны ванную комнату, закрыла за собой дверь и с облегчением перевела дух.
