Хлопнула входная дверь, и вошел Джейс. На нем были черные джинсы, руки засунуты в карманы расстегнутого серого пальто. Брови были насуплены, сразу бросалось в глаза, что и на него подействовали события последних дней.
— Подать как обычно? — высунулась из кухни повариха при виде Джейса.
— Я уже обедал, Бонни, — покачал головой Джейс и обратился к Гэррет: — У меня хорошие новости для разнообразия. Не заказать ли нам мороженое?
— Может, лучше горячий шоколад?
Джейс передал заказ на кухню и уселся напротив Гэррет. Хотя ее мучило беспокойство, любопытство взяло верх:
— Что за хорошие новости?
Джейс чуть было не пошутил, что она, по своему обыкновению, разыгрывает из себя начальника, но по выражению лица Гэррет понял, что ей не до шуток. Глаза ее были серьезны, без блеска. Еще несколько дней назад он воспринимал ее природную веселость и жизнерадостность как нечто само собой разумеющееся, но не отдавал себе отчета в том, что может скучать без нее.
Когда повариха поставила на стол шоколад и удалилась, Джейс сказал:
— Звонил Алек. Предварительное слушание назначено на следующую пятницу.
На какую-то долю секунды он увидел перед собой прежнюю Гэррет, воскликнувшую:
— Значит, ждать осталось чуть больше недели? Но это же здорово!
— И это еще не все. Помнишь письмо, которое я подписал, и документ, поданный Алеком, чтобы отменить постановление, дававшее Айвену и Беверли права деда и бабушки? Кажется, он назвал это срочным вмешательством, но главное в том, что права на уик-энды аннулированы впредь до окончания предварительного слушания.
— Я так счастлива за тебя, Джейс. — Гэррет обхватила руками горячую кружку. — Похоже, я смогу уехать раньше, чем намеревалась.
Джейса как будто ударили кулаком под ребро.
— Я думал, ты останешься в Стоуни-Крике, — удивился он, глядя на нее поверх кружки.
— Мне надо возвращаться на работу, — тихо отозвалась она.
— А как же тот офис, который мы смотрели?
Гэррет попыталась сосредоточить внимание на вкусе сладкой горячей жидкости, но ее смутил взгляд Джейса. Он был задумчивым и каким-то зовущим. Когда он так на нее смотрел, ей было трудно сосредоточиться.
Да, была у нее такая мечта — стать первым адвокатом в городе, но это было такой же фантазией, как и то, что Джейс вдруг ее полюбит. У нее даже разболелась голова, так много она об этом думала.
— Сначала мне показалось это неплохой идеей, но сейчас… Я думаю, будет лучше для всех, если я вернусь во Флориду.
Ей понравилось быть дома со своей семьей, да и жить в небольшом городке тоже было не так уж плохо. Но она поняла, что семья всегда будет ее любить и считать своей, всегда придет ей на помощь, где бы она ни жила.
Эти мысли ее утешали, но все же не за этим она приехала в родной город. Она решила либо завоевать сердце Джейса, либо забыть его, но ей не удалось ни то, ни другое. Надо было продолжать жить, но не здесь, не в Стоуни-Крике. Она сможет любить его издалека, так будет менее болезненно.
Джейс поставил кружку.
— Кортни тебя обожает. Только о тебе и говорит.
— Пойми, это еще одна причина, по которой я не могу здесь оставаться, и, возможно, самая главная. Кортни быстро приходит в себя, она уже смирилась со смертью матери и с каждым днем становится все более и более уверенной и спокойной. Как только кончатся слушания, я уеду, пока она не слишком ко мне привязалась.
На кухне вдруг заработал пылесос. Гэррет ощутила, как порыв холодного ветра зашевелил ее волосы. Дрожа всем телом, Гэррет оглядела пустую закусочную. Поскольку никто не открывал дверь и не вошел, Гэррет решила, что дрожь — внутренняя, вызванная ее душевным состоянием.
— Бонни дает нам знать, что ей пора закрывать, — усмехнулась она.
Еще три дня назад Джейс улыбнулся бы этой шутке, но сейчас он видел, что Гэррет не до смеха. Она встала с таким видом, словно это было обычное прощание. Но почему в глазах у нее стояли слезы?
И почему они так его смутили?
* * *
Джейс стоял у окна и смотрел в темноту безлунной ночи. В его доме в окнах не было света. Улица тоже была темной. Даже фонарь на углу перегорел. Несколько часов назад он стоял у окна рядом с Кортни, держа ее за руку. Присутствие дочери немного его успокаивало, но он не мог избавиться от внутреннего напряжения.
Джейс любил ночь — время, когда он мог размышлять, строить планы на неделю и вообще думать о смысле жизни. Сейчас его мысли ходили кругами, возвращая его к событиям последних дней и омрачая существование. И Куп, и Бёрч, и Эд — все заметили его плохое настроение и старались не попадаться ему на глаза. Да и трудно было не заметить, так яростно швырял он инструменты и грохотал ящиками.
Суд должен был состояться через два дня, но все-таки не это было причиной его бессонницы всю неделю. Ему не давали покоя слезы в глазах Гэррет.
Один за другим ее отец, братья и шурины приезжали к нему в гараж на прекрасно работающих машинах. Джейс проверял свечи, пару раз сменил масло, но раскусил их хитрость: они к нему приглядывались. Они по-своему вели себя деликатно, если можно говорить о деликатности применительно к колонне бульдозеров. Но для него не было секретом, что семья Гэррет вмешивается в ее дела только потому, что заботится о ней, беспокоится о ней, любит ее.
Как бы ему хотелось успокоить их, рассказать им правду о том, что помолвка была всего лишь фарсом. Больше всего он недоумевал по поводу того, что же он такого сказал, что могло так огорчить Гэррет. Почему она отстранилась, стала такой сдержанной, будто пытается скрыть невыносимую боль?
Джейс никогда не претендовал на то, что понимает женщин. Брак с Лорел Энн и вовсе не помог ему понять женскую сущность. Поэтому-то он и любил машины. Они были несложными: включай себе мотор и поезжай хоть за двадцать пять тысяч миль.
Но сегодня ему нужна была не машина. Ему нужна была женщина, которую он как будто бы знал всю жизнь и вместе с тем не знал вовсе. Когда-то она была его лучшим другом, а сейчас старалась не встречаться с ним взглядом.
Они мало виделись на этой неделе. Большую часть времени Гэррет проводила в конторе Алека, подбирая факты, просматривая аналогичные дела, изучая законы — в общем, работая как адвокат, готовящий дело об опеке к слушанию в суде. Когда они пару раз встретились, она была, как всегда, приветлива. Они обсуждали дело, настроение Кортни, погоду. Гэррет смеялась. Даже шутила. Но глаза оставались серьезными.
Может быть, все это было только в его мечтах — ее мягкая, женственная улыбка, волнующая походка, эти страстные поцелуи? Но не проходящее внутри его желание не могло быть вызвано одними мечтами. Так откуда же оно?
