Не перебивая, Артур внимательно выслушал нежданную гостью до конца и дальше продолжал стойко держать паузу, иронично смотря посетительнице прямо в глаза.
Сбитая столку, Надежда разволновалась не на шутку и, как серьезный переговорщик, решила пойти на уступки:
— Ну, если вы так влюблены друг в друга, встречайтесь себе на здоровье, мы закроем на это глаза, только не губите свою и ее жизни! Ваша семья вам этого никогда не простит. Вы же наверняка еще не рассказали о своих намерениях жене.
— Кто вам поручил провести со мной этот разговор? — наконец-то прервал ее монолог Артур.
— Только не Женечка, — с искренностью, на которую была способна, воскликнула Надежда, — поверьте!
— Верю, — коротко отозвался Артур, продолжая обдумывать, кто подослал эту странную женщину к нему.
— Женечка сказала, что вы все равно собираетесь к нам прийти, — по-простому объяснила Надежда.
— К кому — к вам? — уточнил Артур.
— Знакомиться в нашу семью, — удивившись, что он не в курсе, объяснила Надежда и, заглянув в глаза собеседника, засомневалась сама, уж так он был удивлен, но все же продолжила: — Так вот, прежде чем это случится, я решила с вами поговорить.
— Говорите, — сурово потребовал он.
— Может, у вас есть какие-нибудь сомнения по поводу моей внучки, и вы передумаете? — с надеждой в голосе обратилась женщина к Артуру.
— Передумаю — что?
— Бросать свою семью…
— С чего вы, черт возьми, взяли, что я собираюсь бросать семью? — возмутился высокий начальник.
— Ну ведь Женя беременна, и она…
Вскочив с места, Артур нервно заходил по кабинету.
— Давайте все по порядку: стихи, дача, беременность и замужество — это все отдельно. Мои отношения с Женей отдельно.
— Как это отдельно? — ничего не поняла Надежда.
— Вот так!
— Я не согласна.
— Знаете что, я впервые от вас это слышу — и о замужестве, и моем разводе, а тем более о беременности вашей внучки. Вас кто-то ко мне подослал? Скажите честно? Тогда мы с вами вместе попытаемся разрешить эту ситуацию.
— Честное слово, никто. Я сама.
Искренний тон Надежды и весь вид не давали повода сомневаться в правдивости ее слов. Но сейчас, когда вокруг него и его компании сгустились тучи, чем черт не шутит!
— Понимаете, — жестко сказал Артур, — впутывая во все это Женю и себя, вы подвергаетесь смертельной опасности.
— Вы что, мафиози? — Надежда схватилась за голову.
— Нет, мафиози тот, кто подбросил вам эту информацию. Это провокация против меня! И сведения, которыми вы располагаете, ложны.
— От кого же тогда беременна Женечка?
— А действительно, от кого?
— Не от меня, — твердо возразил Артур Рите.
— Но та, что мне звонила, сказала, какой у нее срок! Как раз все совпадает, именно когда меня не было с тобой, я была на отдыхе.
— Боже мой, какие же вы все, женщины! Мало ли у меня беременных сотрудниц? И каждая могла забеременеть именно в то время, когда ты была в отъезде! — воскликнул он, одновременно подумав, что если сведения о Жене верны, кто же этот всемогущий, который смог дотянуться своими лапами до ее женских проблем! Либо кто-то из близкого окружения проболтался, либо в медицинскую карту заглянули. Тот, кто пасет его фирму, раскинул сети, решил серьезно их обставить.
Пакет с фотографиями, который подбросили в домашний почтовый ящик, немного успокоил Серебряного. Не было на них ничего откровенно компрометирующего.
Ни поцелуев, ни, слава Богу, постельных сцен. Их запечатлели возле автомобиля, возле офиса, и, что не очень приятно, но не трагично, возле Жениного дома. Снимки делались с далекого расстояния, так чтобы охрана Артура не заметила.
И если бы не сдержанность любовницы, не полное отсутствие пылкости во взаимоотношениях, почуяла бы в их взглядах Рита то самое, сокровенное, и не простила бы никогда.
Что же на них было изображено?
Вот он подает Жене руку. Ничего, если бы не у ее дома, — каждой бы подал. Ни тени фамильярности, ни улыбки, ни поцелуя. Она протягивает ему папку с документами — ну и что? Он машет ей на прощание рукой. Никто не знает, чей это дом, и потом, что особенного в этом прощальном жесте? Посещение того самого любимого Риточкой ресторана? Кто, однако, сказал, что он не ходит туда по службе? Фотограф и тут поймал только хмурые, совсем не влюбленные лица, даже тост за лирику — без улыбки. Только загадочное лицо Жени.
Откуда же там, в полюбившемся им с Ритой ресторане, ему удалось их снять?
«Я бы такому детективу ни копейки не заплатил», — разложив фотографии, подумал Артур, с удовольствием перебирая отнюдь не компрометирующие его сцены с подчиненной.
Хорошо, что туда, где они занимались сексом, доступ невозможен. И охрана дома, и преданная домоправительница Серафима, которую не проведешь, чтобы проникнуть внутрь, и плотно зашторенные окна кабинета — через все эти барьеры камере не пробиться! Горе-детективу досталось только то, что теперь Артур может смело предъявлять Рите!
Артур решился и разложил перед Ритой веером все. Почти все.
Рита подолгу рассматривала каждую из фотографий, а потом неожиданно спросила:
— Скажи честно, это ведь не ты полотенца в ванной перекладывал, и тапочки ведь тоже не ты?
Несмотря на нешуточные неприятности, доставшие его, и плохое настроение, Артур рассмеялся:
— Эх ты, мой Шерлок Холмс домашнего разлива, какие полотенца, какие тапочки? Мне бы сейчас твои заботы!
Он обнял жену и уткнулся в ее мокрое от слез лицо.
— Верь мне! — попросил он и поцеловал в глаза ту, которая была предана ему всю жизнь. Было в этом поцелуе столько нежности и столько сердца, что поверила ему Рита. Не могла не поверить! Так и пролежали они в ту ночь, обнявшись, до утра, не смыкая глаз. Она — думая о том, что не может его не простить, даже если что-то и было. Он — что никогда и никто не был в него так влюблен и так верен, как Рига. И никто лучше, чем она, не мог его сейчас поддержать.
И хоть в эту ночь между ними никакого секса не произошло, оба поняли, что их любовь, как хорошее вино, от испытаний стала еще крепче.
Весть о наезде на фирму быстро облетела сотрудников. Шепоток о собственной судьбе, косые взгляды сотрудников — это Серебряный почувствовал сразу. Как и откуда просачиваются сплетни, даже самый высокий начальник догадаться не в состоянии. Никто из подчиненных не решался задать ни один вопрос, а уж тем более выразить сочувствие.
Первой, несмотря ни на что, откликнулась Женя. Забыв обо всем личном, она примчалась к нему со всех ног.
