Кэм медленно кивнула.
— Я полечу в Вашингтон сразу после этого.
***
В полтретьего Кэм зашла за Блэр. Она осталась в тех же черных брюках, что и утром, сменила рубашку и надела белый пиджак вместо серого. Блэр открыла дверь, встретившись взглядом с Кэмерон.
— Ты пойдешь туда со мной? – спросила Блэр, необычно для себя демонстрируя свою беззащитность.
— Я не отойду от тебя ни на шаг, — тихо ответила Кэм.
На Блэр было черное облегающее платье, шею украшала нитка серых жемчужных бус. Благодаря туфлям на низких каблуках она почти сравнялась с Кэм. Вместе они смотрелись потрясающе. Когда Блэр подошла к Кэм, та нежно коснулась ее руки и сказала:
— Все будет в порядке.
Когда они вдвоем вышли из лифта, к ним присоединились еще трое агентов, и все вместе они пошли по вестибюлю к выходу из здания. Мак уже подогнал лимузин к дверям, задняя дверца была открыта. Яркое полуденное солнце за большими стеклянными дверями светило прямо им в глаза. Штарк и Джонсон вышли первыми. За ними шла Кэм и третий агент, Блэр между ними. Кэм машинально подняла глаза, прищурившись от солнца, и быстро оглядела здания напротив парка. Кэм скорее почувствовала, чем увидела какое-то движение где-то на крыше одного из домов.
Инстинкты никогда не подводили Кэмерон Робертс. Это была единственная вещь в ее жизни, в которой она никогда не сомневалась и подчинялась ей. Кэм тут же заслонила Блэр собой и толкнула ее под навес над входом. Блэр выглядела скорее растерянной, чем испуганной.
Наверно, я споткнулась, подумала Кэм, потому что она вдруг упала на колени на тротуар, и ей почему-то стало трудно дышать. Какофония звуков оглушила ее, потому что все агенты неожиданно заорали в свои микрофоны.
Красный код, красный код… Черт-черт-черт!
— Уведите ее внутрь, — приказала Кэм, но вместо этого смогла лишь еле слышно прошептать, а изо рта у нее потекла струйка крови. В правой руке она уже держала пистолет, но поднять руку не могла. С трудом она повернула голову, но перед глазами почему-то все плыло.
Кэм успела разглядеть, как Блэр окружили агенты и почти насильно потащили ее обратно в здание. Казалось, что Блэр сопротивлялась и что-то кричала, ее рука тянулась к Кэм.
Она в безопасности.
Сознание Кэм прояснилось, и она расслабилась, поддавшись странной усталости, которая охватила ее. Она медленно перевалилась на спину, разжала руку, выпуская пистолет, который с негромким стуком упал на асфальт. Кэм смотрела в самое голубое небо, которое ей когда-либо доводилось видеть, потом спокойно закрыла глаза, и ее сердце перестало биться.
Кто-то вдалеке прокричал ее имя, это был агонизирующий, животный вопль, полный боли. Потом – пустота.
— Нужна еще одна капельница…Вот черт! Не могу измерить давление… Опять колите прямо в сердце… Придется ломать грудную клетку… Есть синусовый ритм! Черт, а пульса так и нет… Держите зажим… Опять ничего… Перелейте еще крови… Давай, давай!.. Нормальный синусовый ритм… Да скажи ты им, пусть уже едут быстрее!..
Кэм не запомнила, как ее везли в больницу на "скорой", как бешено откачивали в реанимации целых сорок минут, прежде чем отвезти в операционную. После операции первые несколько дней она находилась под наркозом в палате интенсивной терапии. Кислород поступал через специальную трубку, вставленную в трахею, а через другие трубки, торчавшие из груди Кэм, выводилась лишняя кровь и тканевая жидкость. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания, не могла ни двигаться, ни разговаривать. Иногда она что-то все же чувствовала, какие-то звуки, свет и чьи-то прикосновения. И до нее постоянно доносился нежный голос, ласковые слова, в которых не было особого смысла, но которые почему-то успокаивали. Боль не отпускала Кэм ни на мгновение.
— Больно…, — порой шептала она.
— Я знаю, родная, знаю… Дайте же ей что-нибудь, ради бога!"
— Кэмерон, ты поправишься. Держись… пожалуйста, держись. Ты мне так нужна!
Голос был такой знакомый, но лицо Кэм разглядеть не смогла. Однажды, когда она вдруг открыла глаза, то увидела склонившееся над ней заплаканное лицо Блэр. Но ведь Блэр не могло быть здесь. Когда Кэм в следующий раз очнулась, она увидела, что рядом с ней была лишь медсестра.
Кэм слышала отрывки разговоров и отчаянно пыталась понять, что с ней происходит. Но этого ей не удавалось, потому что сознание то и дело проваливалось в какую-то пропасть, и реальность безнадежно ускользала от нее.
— Давайте я отвезу вас домой. Вам нужно отдохнуть, — донесся до Кэм мужской голос.
— Нет, не сейчас. Они сказали, что лишь через сутки будут уверены…
— Пожалуйста, это ей не поможет…, — мужчина уговаривал кого-то с ласковой настойчивостью.
— Зато мне поможет.
Кэм чувствовала, как ее трогают. Ее переворачивали, укрывали, купали. Но больше всего ей помогала чья-то мягкая рука, которая держала ее за руку, казалось, целыми часами. Когда Кэм удавалось усилием воли сжимать эти пальцы, она всегда слышала нежные слова, в которых звучала любовь и поддержка.
— Кто… ты?..
— Все хорошо, любимая, ничего не говори.
— Останься…
— Я здесь, я с тобой.
***
Кэм неподвижно лежала с закрытыми глазами, оценивая ситуацию. Почти все трубки, которые, как она помнила, раньше торчали из нее, были убраны. В комнате стало гораздо тише, и Кэм догадалась, что ее куда-то перевезли из интенсивной терапии. Кто-то медленно погладил ее по голове. Она открыла глаза и сфокусировала взгляд на женщине рядом. Кэм удивилась, почему свет, лившийся из окна, был таким ярким.
— Здравствуй, милая.
Кэмерон коснулась пальцев, которые нежно гладили ее по щеке. Она удивилась и даже порядком испугалась, поняв, как трудно ей было сделать это простое движение. Кэм надеялась, что она не выглядит столь слабой, какой она себя чувствовала.
— Привет, мама, — сказала она.
Внезапно Кэм все вспомнила, и паника охватила ее.
— Блэр Пауэлл! С ней все в порядке? Она была ранена?
Кэм попыталась сесть и поняла, что не может поднять тело с постели. Боль, преследовавшая ее все эти дни, внезапно сконцентрировалась и заполыхала в груди.
— О-о-о, — невольно выдохнула Кэм, без сил падая обратно на подушки.
— Лежи спокойно, Кэмерон, — строго велела ей мать. – С мисс Пауэлл все нормально. Она не пострадала. На самом деле ты единственная, кто…— Женщина на секунду запнулась и, выровняв голос, продолжила: — Ты единственная, кто был ранен.
Кэм ненадолго прикрыла глаза, истощенная попыткой сесть. Несмотря на усталость и боль, она чувствовала себя довольной и умиротворенной. Ее тут же стало клонить в сон, но ей обязательно было нужно знать, и она спросила у матери:
