— Кто дежурит? Кто присматривает за ней?
— Я так полагаю, этот джентльмен по имени Макинтош, или что-то вроде того.
Успокоившись, Кэм слабо кивнула. Мак не позволит, чтобы с Блэр что-нибудь случилось. С этой мыслью Кэм уснула.
***
Марсия Кэсселс смотрела на свою спящую дочь. Она подумала о другой девушке, которая провела столько бессонных часов рядом с постелью Кэм, держа ее за руку, гладя по голове, шепча ласковые слова. Марсия понимала, что эти тяжелые томительные часы, пока Кэм боролась за жизнь, стали для ее дочери легче благодаря присутствию этой девушки.
Художница задумалась, осознавали ли эти двое всю глубину существовавшей между ними связи, которую можно было оценить, пожалуй, лишь со стороны. Она знала свою дочь достаточно хорошо, чтобы прийти к выводу о том, что Кэм не позволила бы завязаться этим отношениям из чувства долга. Но мать догадалась, что, несмотря на все барьеры, между ними возникло что-то очень серьезное.
Марсия вышла в коридор к платному телефону и набрала номер, который ей записали на клочке бумаги.
— Это Марсия Кэсселс, — сказала она, когда на том конце провода ответил мужской голос. Ей велели немного подождать, после чего в трубке раздался тревожный женский голос.
— Да? Она..?
— Она пришла в себя. Конечно, очень слаба, но в остальном, кажется, с ней более или менее все в порядке.
На несколько секунд в трубке повисло молчание, потом Блэр слегка дрожащим голосом сказала:
— Огромное спасибо, что позвонили мне.
Поколебавшись, Марсия добавила:
— Она сразу же спросила про вас.
Блэр резко выдохнула. Боже, как же я хотела быть там, когда Кэм проснется! Когда стало ясно, что жизнь Робертс в безопасности, Белый дом и секретная служба стали невыносимо давить на нее с тем, чтобы перевести в надежное место до завершения расследования. Блэр не хотела оставлять Кэм, но она не могла бороться против всех в одиночку. Даже Мак мягко сказал ей, что Кэмерон наверняка бы хотела, чтобы она уехала. Когда он напомнил ей, что Кэм чуть не погибла, как раз защищая ее, Блэр наконец сдалась. Но уезжать от Кэмерон – это было самое трудное в ее жизни. Блэр чувствовала себя так, будто оставляет свое сердце с Кэм.
— Вы могли бы сказать… сказать ей… что я ее…, — Блэр смутилась. Кэмерон никогда не поверит ей.
— Мне кажется, вам самим нужно сказать ей это, когда наступит время, — осторожно сказала Марсия.
— Да, конечно, — быстро ответила Блэр, взяв эмоции под контроль. Она еще раз поблагодарила мать Кэмерон и положила трубку. Она знала, что такое время, когда она сможет разделить с Кэм то, что переполняло ее душу, не наступит никогда.
— Ну и как она отреагировала? – поинтересовался Мак.
Замдиректора секретной службы Стюарт Карлайл изучающее посмотрел на молодого человека, прикидывая, насколько он может быть с ним откровенен. На лице Мака было написано искреннее беспокойство и, может быть, нечто большее, похожее на симпатию и сопереживание.
— Она отреагировала спокойно, не спорила, не сопротивлялась.
— Мда, — протянул Мак.
— Да, меня тоже это беспокоит.
Стюарт не смог угадать по лицу Кэм, как она восприняла его слова о том, что она больше не будет охранять Блэр Пауэлл, когда выздоровеет. Ее лицо ничего не выражало, лишь, как показалось Карлайлу, у нее на миг потемнели глаза.
— Врачи решили, что я не смогу полностью восстановиться? – спросила она наконец.
Стюарт смотрел в окно. Он искал подходящие слова и хотел, чтобы у него был другой ответ для Кэм. Он сам не понял причины, но это было не его решение. Кэмерон Робертс стала настоящим героем, о ней говорили по всей секретной службе, сам президент публично выразил ей благодарность. Она не колеблясь сделала то, о чем каждый из них в глубине души задавался вопросом – а смог бы я так? Она была готова погибнуть, выполняя свой долг. Лучше нее было не найти. Поэтому то, что Карлайл должен был ей сообщить, было лишено всякого смысла.
— Врачи сказали, что ты будешь в полном порядке. Это Блэр Пауэлл попросила, чтобы тебя убрали с должности начальника ее охраны.
Кэмерон вцепилась одной рукой больничную простыню, но так и осталась лежать, не двигаясь.
— Понятно, — сказала она безжизненным голосом. Она надеялась, что… Все твои надежды теперь ничего не значат. Ты ошибалась.
Ее начальник попытался сгладить ситуацию и стал уверять Кэм, что, когда она совсем поправится, ее забросают предложениями. Да после того, что ты сделала, ты можешь почивать на лаврах до пенсии и жить себе где-нибудь на необитаемом острове, убеждал ее Карлайл. Кэм не спорила с ним, но он понял, что она его просто не слушает. Он чувствовал себя обманщиком, но он сделал то, что должен был сделать. После его ухода Кэмерон уставилась взглядом куда-то вдаль, лицо застыло, тело было неподвижным, казалось, она почти не дышит.
— Ну, она справится. Она всегда справляется, — с грустью сказал Карлайл.
А вот Мак не был в этом так уверен.
***
Спустя девять месяцев Кэмерон полностью выздоровела и вернулась к работе. Было такое чувство, словно ничего с ней и не случилось. Она завершила реабилитацию, прошла психиатрическую комиссию и получила допуск к работе. И теперь Кэм обсуждала со Стюартом Карлайлом свое новое назначение. Ее вернули в отдел расследований, где она в полной мере могла проявить все свои способности.
Снова кабинет начальника, снова они говорят о ее назначении, просто дежавю. Только на самом деле все изменилось, и она стала другой. Кэм чувствовала себя как никогда одинокой. Однажды, разбирая свои вещи после больницы, она наткнулась на записку, которую в последнюю их встречу ей оставила Клэр. Казалось, это было целую вечность назад.
"У меня такое чувство, что мы с тобой не увидимся какое-то время. Я буду скучать по тебе – больше, чем ты думаешь. Если тебе что-нибудь понадобится – все, что угодно, – позвони мне. К."
Кэм так и не позвонила ей.
Она заставила себя сосредоточиться на том, что говорил Стюарт. Он излагал ей план операции по борьбе с подделкой и отмыванием денег, которой должна была заняться ее команда. Кэм сказала, что все агенты, включенные в ее команду, ее устраивали. Ее оперативные функции будут ограничены, хотя она и была полностью к ним готова. Когда Кэм заикнулась об этом, Стюарт дал ясно понять, что не хочет, чтобы она шла хоть на какой-нибудь риск.
— Схватить пулю дважды во время выполнения операции – это слишком для одного агента, — сухо заметил он. – Ты, конечно, герой, но ты создашь нам дурную славу.
