– И что бы произошло тогда?
Она в недоумении посмотрела на доктора.
– Она, возможно, знает, что он хотел мне сказать.
– Возможно, знает, а возможно, и не знает. А возможно, знает, но не захочет вам говорить.
– Все равно, я должна разыскать ее.
– А вам не кажется, что вы хотите найти эту женщину, чтобы благодаря ей вступить в контакт с отцом, как если бы он еще оставался в живых?
Он попал в самую точку, и она ничего не ответила.
– Патриция, наш путь по жизни осуществляется так: мы переходим из одного помещения в другое. Но когда мы выходим из помещения, нам надо плотно закрыть за собой дверь: то, что мы успели узнать там, навсегда останется при нас, но мы не имеем права постоянно оглядываться. Только когда плотно закроешь за собой дверь, можно войти в следующее помещение.
– Но я так не могу.
– Почему же?
Она помолчала, в раздумье гоняя крошки у себя на тарелке. Затем виновато улыбнулась.
– Возможно, мне просто не хочется.
– Что ж, это уже начинает становиться на что-то похожим! – мягко подбодрил он ее.
– Мне кажется, я попыталась плотно закрыть дверь, когда купила ферму… И я перестала разыскивать эту женщину.
– Объясните мне, почему вы тогда перестали?
– Ну, мне кажется, у меня появилось столько дел, я почувствовала себя такой счастливой…
– А сейчас вы несчастливы, и вам кажется, что информация об отце поможет заполнить образовавшуюся пустоту.
– Просто чувствую, что мне надо попробовать еще раз.
– Но, предположим, вы не сумеете найти ответа, который ищете, – предположим, выясните или узнаете что-нибудь, способное вас потрясти?
– Я к этому готова. Думаю, что одна из причин, по которым я оставила поиски, это как раз…
Она закусила губу.
Доктор Соломон, протирая очки, ждал окончания фразы.
– Ну, мне не нравилась сама мысль об отце – и о том, что у него есть подружка.
– Что ж, не так скверно. Мне кажется, совсем неплохо, что вы сумели распознать эту слабину.
– В самой себе? – Возможно, в вас обоих.
– Но мой отец вовсе не был слабым.
Доктор Соломон наморщил лоб.
– Знаете, разговаривая с вами, я представляю себе огромный пьедестал – и на нем толпятся все мужчины, игравшие в вашей жизни важную роль, – ваш дед, ваш отец, ваш Том…
Патриции удалось выдавить из себя натянутую шутку:
– Дед и Том с этого пьедестала уже слетели.
Доктор Соломон ухмыльнулся.
– Скажите-ка мне, а встречался ли вам хоть раз в жизни мужчина, которого вы ухитрились бы не возвести на пьедестал. На которого вы бы гневались – но вместе с тем – им бы восхищались? В котором вы одновременно умели бы оценить силу и распознать уязвимость?
Патриция задумчиво посмотрела на него.
– Что ж, возможно…
– Кто же это?
– У Мигеля есть качества, о которых вы толкуете.
– И вас к нему тянет?
– О Господи, да нет же! Он такой высокомерный, такой бесцеремонный. Я не прогнала его только потому, что он замечательный мастер верховой езды… Он как-то по-особому чувствует лошадей… всегда обращается с ними невероятно нежно. И учитель из него замечательный, но… но…
Доктор Соломон внезапно расхохотался и Патриция, резко скомкав рассказ, спросила:
– А что тут такого смешного?
– Когда вы рассуждаете о Томе, заметно, что вы воздвигли этого человека на пьедестал. А когда говорите о Мигеле, может показаться, что вы в него влюблены.
– Что? Вы меня совершенно не поняли.
– Вот как? А он никогда не проявлял к вам сексуального интереса?
– Ах нет! Он… собирается на ком-то жениться.
И вдруг образ Мигеля, страстно целующего ее на конюшне, промелькнул в мозгу у Патриции. Ей сразу же стало жарко и как-то неуютно.
СТОУН РИДЖХарпало и Ультимато паслись на лугу. Они вскинули головы и затрясли гривами, увидев, как к ним, пружиня на каждом шагу, торопится Мигель. Он и сам заметил, что предпочитает перепрыгивать через лужи, которые прежде, хромая, обходил, – такую радость доставляет ему сам процесс беспрепятственной ходьбы. Двух недель в Сиэтле – одна ушла на изготовление протеза, другая – на физиотерапию, – оказалось более чем достаточно. Доктор Берджес гордился результатом своих трудов. В качестве прощального напутствия он сказал Мигелю:
– Ваши быки теперь никуда от вас не денутся!
Мигель сразу же приступил к проверке обоих жеребцов. Они оказались в прекрасной форме; Эдгар отменно потрудился, надлежащим образом и кормя их и тренируя. Затем Мигель поспешил в хозяйский дом, втайне надеясь, что Патриция выглянет из окна и увидит, что он пересекает двор без малейших усилий.
Он постучал у черного входа и услышал из кухни нетрезвый голос:
– Давай, заходи!
Сидя за столом, на котором высилась бутылка шотландского виски, его встретила Лаура Симпсон.
На кухне был ужасный беспорядок – грязные тарелки в раковине, пустые жестянки и недопитые чашки из-под кофе на всех полках.
Прежде чем он успел сказать хоть что-нибудь, Лаура хмыкнула:
– Ага, иностранец!
И, обойдясь без стакана, поднесла бутылку ко рту.
– Мне бы хотелось повидаться с мисс Деннисон.
– Мне бы тоже, – ухмыльнулась Лаура, – да только ее здесь нет.
– А когда же она возвращается?
– А кто ее знает…
Старуха-лахудра явно мало что соображала. Мигель решил отказаться от дальнейших расспросов и собрался было уйти.
– Ах да, мистер Кардига… Он остановился у дверей.
– В ваших услугах здесь больше не нуждаются. Можете возвращаться к себе в Испанию… или в Португалию… словом, туда, откуда вы прибыли.
Не веря собственным ушам, Мигель уставился на Лауру: На лице у нее была какая-то скабрезная ухмылка.
– Прошу прощения, не понял!
– Таковы были распоряжения.
– Чьи распоряжения? – вырвалось у Мигеля.
Она поглядела на него поверх горлышка своей бутылки и фыркнула:
– Распоряжения госпожи владелицы.
– Мисс Деннисон?
– А чьи же еще?
Мигель был настолько поражен, что все еще не мог стронуться с места.
– И какие даны по этому поводу объяснения?
Голова Лауры пьяно качнулась на плечо. Она выдохнула:
– Она платила вам кучу денег, так что объяснений давать не должна.
– Понятно!
Он резко развернулся и пошел прочь.
– Да, погодите-ка! – в руках у Лауры появился клочок бумаги. – Вам звонила из Лиссабона ваша подружка.
Но Мигель проигнорировал ее слова.
– Ну, и пошел ты!..
Лаура скомкала записку и швырнула в раковину.
Идя в сторону конюшни, Мигель утратил совсем недавно обретенную пружинистость походки. Почему Патриция так резко вышвырнула его на улицу? Что же здесь все-таки произошло?
